Блеф - Гарри Тертлдав

- Как можешь ты разглядеть все это, когда боги молчат? - удивился он. Эта ужасная тишина в голове почти сводила его с ума.

Тушратта пожал плечами.

- Я видал наших солдат и солдат горных варваров, мой господин. Мои глаза говорят мне о том, что эти люди в чем-то похожи на них. Если бы боги не молчали, они наверняка сказали бы то же самое.

Пришелец с золотистой кожей, самый низкорослый из всех, спустился по трапу и медленно приблизился к Питканасу. Он вытянул руки перед собой. Жест, несомненно, миролюбивый, но не совсем утешительный для короля: у пришельцев, заметил он, на каждой руке было только по ОДНОМУ большому пальцу!

И мгновение спустя из его ноздрей вырвалось возмущенное фырканье.

- Они издеваются надо мной! Они послали герольдом женщину! - пришелица была настолько стройна, что разница стала заметной, лишь когда она подошла вплотную.

Услышав восклицание Питканаса, один из солдат выступил вперед задержать самозванку. Но прежде чем он коснулся ее рукой, та дотронулась до кнопочки на поясе и взмыла в воздух на высоту в пять раз большую человеческого роста.

Солдат, король, свита - все в оцепенении замерли. Небесный корабль был абсолютно вне их понимания, слишком чужой для того, чтобы оценить его мощь. Хотя:

- Не причиняйте им вреда, иначе они нас всех уничтожат! - крикнул Питканасу Дзидантас.

- Конечно, господин, - выдохнул король, с облегчением притронувшись к вискам: по крайней мере голос покойного отца вернулся.

- Не причиняйте им вреда, иначе они нас всех уничтожат! - крикнул он своим людям, прибавив от себя: - На колени, чтобы они увидели ваше смирение!

Забыв про богатые юбки и плащи, свита упала на колени в жидкую грязь. Сам Питканас, потупившись, отвесил поясной поклон.

Один из пришельцев, стоявший у трапа небесного корабля произнес что-то. Голос его звучал как человеческий, хотя слова показались королю совершенно бессмысленными.

Мягкое прикосновение к плечу заставило короля поднять взгляд. Чужеземка, вновь вернувшись на землю, стояла перед ним и жестом предлагала ему выпрямиться. И когда король повиновался, она, в свою очередь, поклонилась ему. Незнакомка указала рукой на свиту и также повелела им подняться.

- Встаньте, - сказал Питканас.

Пока все поднимались, женщина сама опустилась на колени в жидкую грязь, нимало не заботясь о своих странных, но богатых одеждах. Правда, она тут же встала, повторив распоряжение Питканаса, только вопросительным тоном.

Он поправил чужеземку, использовав единственное число вместо множественного. В конце концов она поняла и, указав на одного человека, повторила слово в единственном числе, а потом, указав на нескольких, - во множественном. Питканас улыбнулся, кивнул и широко раскинул руки, чтобы она видела, что не ошиблась.

Так все и началось.

- Могу я поговорить с тобой, мой господин? - спросил Радус-Пижама.

- Да, - нехотя отозвался Питканас. Он нутром чуял, о чем заведет разговор жрец. Радус-Пижама твердил одно и то же уже много дней.

Поэтому он не удивил короля, заговорив со страстностью, какой трудно было ожидать в этом маленьком толстячке.

- Мой господин, снова прошу я тебя: изгони из Куссары этих грязнокожих пришельцев. Тархунд опять говорил со мной, передав, чтобы я возложил эту миссию на тебя, покуда они не растлили Куссару, да и все Восемнадцать Городов.

- Бог не давал мне такого приказа, - повторил Питканас то, что говорил в ответ на все предыдущие попытки Радус-Пижамы заставить его избавиться от пришельцев. - Если я услышу это сам из его уст, я повинуюсь. Но до тех пор люди из далекой страны под названием Земля - наши желанные гости. Они привезли много хороших подарков и товаров на продажу. - Его рука потянулась к поясу, где висел подаренный землянами нож. Нож был сделан из серого металла, что был прочнее бронзы и не тупился.

- Тогда сходи со мною в храм, - сказал Радус-Пижама. - Быть может, ты лучше расслышишь бога в его собственном доме.

Питканас колебался. Тархунд подсказал: «Ступай с моим жрецом в мой дом в Куссаре. Если у меня будут другие приказы, ты лучше расслышишь их там».

- Бог советует мне пойти с тобой в его дом в Куссаре, - сказал король Радус-Пижаме. - Если у него будут другие приказы, я лучше расслышу их там.

Радус-Пижама оскалил зубы в довольной улыбке.

- Отлично, мой господин! Тархунд, без сомнения, наставит тебя на верный путь. Я уже было начал беспокоиться, что ты больше не слышишь богов, что ты стал таким же глухим, как эти… э-э… земляне.

Питканас обиделся и даже разозлился.

- Несогласие с тобой, о жрец, еще не означает проклятия богов. Вот Тушратта более других в Куссаре сошелся с землянами, и все же процветает.

Радус-Пижама, сжавшийся было перед лицом королевского гнева, при упоминании Тушратты воспрянул и презрительно фыркнул.

- Ссылайся на кого-нибудь другого, мой Господин, но только не на Тушратту. Боги уже много лет как забыли его. Он сам мне однажды признался, что если бы не глаз-идол, он и вовсе не слышал бы их. Что ж, ему только и знаться с чужеземцами. Да он решает, как поступить, бросая кости!

- Ну, все мы иногда поступаем подобным образом, - возразил король. - Кости показывают нам волю богов.

- Без сомнения, о мой господин, - сказал Радус-Пижама. - Но во всех Восемнадцати Городах не найдется человека, который использовал бы кости так часто, как Тушратта. Если бы боги чаще говорили с ним, вряд ли бы ему пришлось обращаться к столь ненадежному способу, чтобы узнать их волю.

- Он отважный воин, - стоял на своем Питканас. Радус-Пижама, видя, что в этом вопросе короля не переубедить, склонил голову в знак смирения.

- Тогда - в храм, - сказал Питканас.

Как всегда в полуденный час, главная площадь Куссары была битком забита народом. Горшечники и кузнецы меняли свои поделки на зерно или пиво. Ковроделы разложили роскошные пестрые ковры в надежде привлечь кого побогаче. «Чистая, холодная речная вода! - кричал разносчик. - Зачем пить муть и тину из канала?». Там и тут нагло разгуливали гетеры. Рабы провожали их похотливыми взглядами. Иные - кому удалось пристроиться в тенечке - мирно подремывали. Остальные собрались в маленькой молельне, испрашивая у бога совет в обмен на хлеб или фрукты.

Питканас увидел на площади и двоих землян. Чужеземцы все еще привлекали внимание крестьян и собирали вокруг себя стайки ребятишек, однако большинство жителей Куссары за три месяца привыкли к гостям. Их странные одежды, непривычный цвет кожи, а также жужжащие и щелкающие металлические ящички были признаны такими же милыми чудачествами, как украшенные перьями тюрбаны жителей Хурмы или как привычка горожан Юзета сплевывать после каждой фразы.