Неевклидовы люди - Мария Фомальгаут
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Убили серебряной пулей!
– Святой водой полили!
– Непорочная дева его одолела!
Смех.
– Как думаете, кто угадал? Никто не угадал. Ничего-ничего они с этим Дикозвиром не сделали, вот так и правил здесь Дикозвир долгие-долгие века. И только в последние годы Дикозвир куда-то подевался. Ну а как вы хотите, двадцать первый век, век больших скоростей, информационных технологий, старинным легендам тут приткнуться негде. Вот и пропал Дикозвир. Посмотрите, как его изобразил скульптор, – с головой льва, с рыбьим хвостом, с длинными рогами, сверху копыта, внизу птичьи лапы, три пальца вперед, один назад…
Ты обманул меня, оракул.
Слышишь, оракул?
Ты меня обманул.
Нет, ты меня уже не слышишь, твои кости давно истлели в земле. Ты мертв, оракул. А я жив – твои мечты, что я умру, так и остались мечтами. А ведь как тщательно ты вырисовывал черты лица человека, который должен был убить меня меткой стрелой или пронзить острым мечом! Однако, твои мечты рассеялись как дым – мечты, которые ты гордо называл пророчествами.
Стою у входа в замок, лениво смотрю на идущих ко мне людей – у них здесь что-то вроде паломничества. Отсюда видно кладбище, где покоятся твои останки, оракул, – ты умер давным-давно, а я жив.
– А что же делал Дикозвир, когда люди отказывались платить ему дань? Как, по-вашему?
– Убивал людей…
– Верно, убивал людей. Но не просто так налетал на деревни и губил жителей, не-е-ет. Дикозвир насылал на народ страшные болезни, жег поля, губил скот… вот так он и держал в подчинении всю округу.
– А это что еще такое?
Это директор спрашивает.
Сторож смотрит на следы. Ну вот, опять. И ночи не прошло, а уже следы.
– Э-э-э… озорничает кто-то.
– Так вас сюда вроде и наняли, чтобы не давали озорничать.
Сторож бледнеет. Сейчас на дверь покажут, как пить дать покажут…
– Вы, может, один не справляетесь?
– Э-э-э…
– А то думаю подкинуть сюда еще парочку ребятишек, правда что, замок громадный, одному-то за всем не уследить…
При слове «уследить» сторож вздрагивает.
– Ну что я могу сказать… эта история с привидением… или что у них там было, чудище какое-то дань брало… Это аллегорическое изображение помещика, феодала, который собирает дань. Правда, обычно в таких легендах люди побеждают, а тут создатели мифа предпочли реалистичную картину, сказали, что чудовище невозможно победить.
Администрация просит туристов воздержаться от посещения Таймбурга вследствие эпидемии в западном регионе. Напомним, от нового штамма пневмонии уже погибли восемь человек…
Оракул, ты обманул меня. Ты обманул и самого себя, и всех людей, которым даровал надежду, которым обещал избавление от моего гнета. В замке до сих пор висит портрет, написанный твоей рукой, портрет того, кто должен был убить меня. Как я рвал и метал, как я искал по городкам и деревенькам его ненавистные черты! Стражники и гонцы приводили ко мне молодых парней, торжественно восклицая – я нашел его, мой господин! – но нет, они приводили мне похожих людей, удивительно похожих – но не тех.
Я так и не нашел его – человека, который должен был меня убить.
Но он тоже так и не нашел меня…
Директор хмурится, еле сдерживается, чтобы не выругаться. Шуточка ли дело, опять следы. Да как издевается кто-то, перед городской администрацией следы, ведущие к замку.
– Сторож где?
– А не видели его сегодня.
– Та-ак, совсем хорошо, он еще и наклюкаться успел.
Директор спешит к замку звать уборщицу, черт, хоть сам тряпку хватай, иди вытирать следы. Что-то лежит поперек дороги, да не что-то, а кто-то, да не кто-то, а сторож и есть…
– Я стесняюсь спросить, мы вас на хрена на работу нанимали, водку пьянствовать?
Директор трогает сторожа за плечо, поворачивает…
…вот черт, это кто его так, собаки здесь, что ли, бродячие, да вроде отродясь не было…
Пока никто не видит в темноте ночи, оборачиваюсь, смотрю на портрет в зале замка. Иногда мне становится страшно, иногда мне кажется, что пророк не случайно написал этот портрет – он сделал это, чтобы однажды мой убийца сошел с картины, пронзил меня меткой стрелой или острым мечом.
Раньше туристы в шутку приносили к памятнику мелкие монеты. Как дань. Говорят, Дикозвир прогневался, что ему вместо гор золота мелочь всякую бросают. Вот он и послал на нашу округу болезни…
– Утро доброе.
Директор смотрит на нового сторожа, какого черта ему тут надо…
– Доброе.
– Я что обнаружил-то…
– И что же?
– Да вот… памятник с одной стороны сколот…
– Он уже сто лет как с той стороны сколот, я вам говорил.
– Да, но я что внутри обнаружил… Специально в лабораторию на анализ отнес… короче, бактерии чумы там, вот что. Вы понимаете… в памятнике и правда, проклятие…
– Хотите сказать… проклятие Дикозвира, это не легенда?
– Нет. Древние были правы. Дикозвир насылает проклятия.
– Где же храбрец?
– Он должен прийти… я жду его…
– Вы говорите это уже пятьсот лет, не проще ли признать, что никакой герой не придет, и ваше пророчество не сбудется?
– Не проще. Я видел его во сне. Он придет… он появится…
– Ваши кости истлели и рассыпались в прах, а вы еще во что-то верите?
– На вашем месте я бы не стал делать поспешных выводов.
– Я и не делаю. Я думаю, мы одолеем его своими силами. Ну не совсем своими… с помощью живых.
– Остановитесь! Не делайте этого!
Директор оборачивается, а мы ничего и не делаем, чего всполошились-то…
– Остановитесь… – музейный смотритель опускается в кресло, – Дикозвир… его еще не…
– …сегодня снесут.
– Даже и не вздумайте. Вот, посмотрите, что я нашел, – смотритель показывает что-то, завернутое в пакет, – внутри Дикозвира.
Директор шарахается, когда видит кости, вроде бы не звериные, а совсем даже…
– Это… человеческие?
– Вот именно.
– Интересно, сколько веков они здесь лежали.
– В том-то и дело, что нисколько. Кто-то подкинул их совсем недавно. Вырыл на кладбище, принес сюда, чтобы заразить людей чумой.
– Но… зачем?
– Очень просто. Кто-то хочет опорочить Дикозвира. И его уничтожит.
– Уничтожить памятник? Но… зачем?
– Этого я не знаю…
– Хотите сказать, и следы следили, чтобы люди Дикозвира испугались и снесли?
– Именно так.
– Сторожа-то зачем убивать нужно было…
– Кто их знает, что им надо… видно, сильно хотят статую уничтожить… ни перед чем ни остановятся…
– Ну что, дорогие гости, у кого какие остались вопросы? Вот вы, да, пожалуйста!
– А… а это… в вот следы вокруг памятника, это что?
– Какие следы?
– Ну, вот… вокруг.
– А-а, это… нет, это просто хулиганство чье-то…
Они будут наказаны.
Они все. Которые забыли, что значит приносить дань.
Смотрю на городок у подножья замка, на кладбище вдалеке. Отсюда видна могила оракула. Ты ошибся, безумный мудрец, ты ошибся, глупый пророк – я пережил тебя, как переживу всех…
– Ой, Леш, ты смотри, светится как… а это бриллиант? Настоящий?
– А хочешь, я тебе его достану, а?
– Ой, Леш, ну кончай дурака валять, что ты, в самом деле…
– Да не парься ты. Этот дракон, чай, не обидится, у него вон, брюликов до хренища…
– Леш, не вздумай даже!
– Господин, немедленно спуститесь.
– Лёш!
Чрезвычайное происшествие в Таймбурге – турист забрался на гипсовое изваяние Дикозвира, отчего фигура Дикозвира упала и разбилась вдребезги. При падении турист от полученных травм скончался на месте. Предположительно, причиной трагедии стала попытка туриста вынуть камень, украшавший голову чудовища…
– А я знаете что заметил… А вот фотография покойного в газете…
Хозяин с ненавистью смотрит на сторожа, мог бы про покойного не напоминать, и так уже репутацию подмочили…
– Так вот… вы на его фотку посмотрите… а теперь на портрет.
– Вот черт… Ой, да тьфу на вас, и так уже из-за этого покойничка хрен кто сюда приедет… Угораздило тоже…
Гаснущий в людях свет
Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…
Это вальс.
Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…
Это звезды вращаются вокруг своих осей.
Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…
Танцующие пары в полумраке.
Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три…
Сияющая звезда приближается к черному карлику, не замечает, как её огненный шлейф наматывается на черный шарик, сильнее, сильнее…
Созвездие.
Прямо передо мной.
Две большие звезды, две поменьше, две совсем маленькие.
Созвездие распадается, из него выпадает крохотная звездочка, приближается ко мне.
– Вы к кому? – спрашивает звездочка матерым басом.
Только сейчас вижу, что звездочка на деле оказывается здоровенным мужичарой вдвое больше меня.
