Ладья викингов. Белые чужаки - Джеймс Нельсон

Коткель прыгнул, и юный Харальд собирался последовать за ним. Но тут Торгрим ощутил, как драккар уходит вниз. Он успел вытянуть руку, поймать Харальда за ворот и оттащить назад в тот самый миг, как корабль рухнул вниз по волне, а куррах взлетел высоко над их головами. Коткель повис на борту.

Волна прошла, резко уронив куррах, и на миг корабли снова встали борт о борт.

От Вефорда Быстрого мало что осталось. Он оказался в одиночестве среди ирландцев, и его успели разрубить на части за те секунды, на которые волна развела корабли. Мечи и секиры все еще крушили его тело.

— Хватайте крючья! — взревел Торгрим. — На абордаж!

Сейчас они не могли драться — следующая волна уже поднимала драккар на свой гребень, и им оставалось только смотреть вниз, на кровавое месиво, только что бывшее Вефордом Быстрым, и на Коткеля Яростного, все еще висящего на борту.

А затем они двинулись вниз, и полдюжины абордажных крючьев взлетели в воздух, впились в кожаный борт курраха, сковывая суда вместе.

Один из защитников курраха вскинул меч, взявшись за рукоять двумя руками, и нацелился на Коткеля, который мог лишь наблюдать за полетом смерти. Олаф Желтобородый послал вперед свое тяжелое копье, и оно попало мечнику прямо в грудь. Ирландец рухнул на спину, а Коткель подтянулся на руках и взобрался на борт курраха, опередив других викингов, с воплями ринувшихся вперед.

Торгрим высмотрел место на палубе курраха и прыгнул туда, но куррах был вдвое короче драккара, пространства для боя почти не осталось. Он выхватил из ножен меч, который прозвал Железным Зубом, и поднял щит в боевую позицию — как раз вовремя, чтобы отбить летящую ему в голову секиру. Шлем он надеть забыл.

Секира вонзилась в деревянный щит с такой силой, что Торгрим содрогнулся всем телом. Он отвел щит в сторону. Взмахнувший секирой воин зачем-то вцепился в ее рукоять, открывшись, и Торгрим нанес удар.

Его меч вздернул тунику ирландца, вспорол ткань и соскользнул с пометой под тунику кольчуги.

«Уж точно не рыбак, чтоб его», — подумал Торгрим. Рыбаки не носят кольчуг. Кольчуги — для богачей.

Торгрим Ночной Волк чувствовал, как красное безумие — так он называл это наваждение — собирается в уголках глаз. Он пытался сдержать эту пелену, остаться в реальном мире. Дыхание его стало быстрым и резким.

Воин отпустил секиру, так и застрявшую в щите Торгрима, и потянулся к мечу, но слишком поздно. Торгрим вогнал клинок ему в горло, и струя красной крови смешалась с веером морских брызг.

Вокруг раздавались крики и стоны, и Торгрим, обернувшийся в поисках следующего противника, понял, что едва может передвигаться в толпе бьющихся воинов. Зрение прояснилось, алая дымка боя растаяла, ожили прочие цвета.

Он стоял почти на самой корме. Бросив взгляд налево, Торгрим увидел одного из ирландцев, который отчего-то не дрался и даже, опустившись на колени, повернулся спиной к битве. Торгрим решил, что тот либо молится, либо извергает рвоту, — ничем другим не объяснишь столь безумное поведение, — но затем увидел, как воин достает что-то из углубления между досками.

Ирландец поднялся и обернулся. Он был молод, не старше двадцати лет, и ничуть не похож на крестьянина или бедного рыбака. Он носил кольчугу, на его поясе висели меч и кинжал, и выглядел он как человек, привыкший командовать.

В руках он держал сверток, обернутый тканью, размером с краюху хлеба. Он встретился взглядом с Торгримом, и несколько секунд они стояли и смотрели друг на друга, а затем юный ирландец повернулся, чтобы бросить сверток за борт.

— Нет! — заорал Торгрим и прыгнул.

Он не знал, что было в этом свертке, но коль ирландец рисковал жизнью ради того, чтобы спасти его от северян, значит, Торгрим просто обязан его заполучить.

Сверток был уже над водой, когда меч Торгрима поднырнул под защищенную кольчугой руку и ударил, разворачивая ирландца на месте. Нечто, обмотанное тканью, упало обратно на палубу курраха.

И снова они стояли лицом друг к другу. В руках ирландца не было оружия, но Торгрим не видел ни намека на страх в его взгляде. Торгрим ждал, когда тот потянется за мечом, зная, что сможет разрубить ирландца пополам, пока тот будет извлекать из ножен свой длинный клинок. Но вместо меча ирландец выхватил кинжал и вскинул перед собой с легкостью и уверенностью, которых можно достичь лишь после долгих лет тренировок.

Торгрим замер. Тяжелый щит и меч против легкого и быстрого кинжала при недостатке места для маневра… То была интересная тактическая проблема, но жажда боя в крови норвежца заставляла его презреть неудобства. Он шагнул вперед и вскинул щит, одновременно нацелив острие меча в горло ирландца.

Он промахнулся. Ирландец быстро уклонился, и меч Торгрима впустую рассек воздух. Юноша схватился за край его щита и резко дернул, заставив Торгрима потерять равновесие. Теперь тяжелое оружие норвежца стало ему помехой.

Торгрим увидел кинжал, поднырнувший под щит и стремившийся дальше, под кольчугу. Красный туман снова подступил к глазам Торгрима, и ему казалось, что клинок ирландца движется медленно, очень медленно. В тот же миг он уронил Железный Зуб и схватил ирландца за руку с кинжалом, сжав ее так, чтоб тот не смог бросить оружие, даже если бы захотел.

Они застыли, напрягая все мышцы, и мощи каждого было достаточно, чтобы удержать противника, — идеальный баланс силы и сопротивления. Их лица находились в нескольких дюймах друг от друга, и даже сквозь кровавый туман Торгрим мог видеть ненависть в глазах юного ирландца.

А затем юноша заговорил. Торгрим не знал гэльского языка, но ярость в словах ирландца была понятна и без перевода.

Красное безумие несло с собой силу, и Торгрим чувствовал, как та струится по венам, ощущал, как внутри нарастает крик. Он открыл рот и завыл, краем сознания поражаясь тому, что способен издавать подобные звуки.

И внезапно ирландец стал для Торгрима слабым, как ребенок. Викинг выкрутил его руку назад и вогнал кинжал в его грудь, с легкостью пробив острым жалом кольчугу. В нескольких дюймах от него глаза ирландца расширились, он кашлянул раз, затем снова и снова, и кровь заструилась из его рта, а тело обмякло. Торгрим позволил ему упасть на дно корабля.

Секунду он просто стоял, выжидая, когда успокоится дыхание и схлынет боевое безумие, захлестнувшее его, как волна. Мир вернулся на положенное ему место, и Торгрим осознал, что вокруг тихо.

Он обернулся. Бой закончился. Все два десятка кельтов были мертвы. Ни один не сдался, все бились до конца с противником, превосходившим их числом. Торгрим никогда не видел ничего подобного, даже в боях викингов против викингов.