Великий псевдоним - Вильям Похлёбкин

Так обстояло дело с псевдонимами в народовольческой среде, где их либо вовсе не существовало, либо их появление было связано не с революционной деятельностью, а с легальной литературной работой, согласно правилам которой для того времени авторы и поступали. В таких случаях псевдонимы народовольцев всегда содержали легко понятный для близких намек на подлинную фамилию владельца. Иными словами, – от своих ничего не скрывалось! Этот принцип проводился последовательно.

Когда же в противовес народовольческому движению возникли организации социал-демократической партии, придерживающейся иной идеологии и иной программы политических действий, а также впервые в истории России создавшей настоящую партийную структуру, ставшую подлинно политической общероссийской партией, рассчитанной на создание массового рабочего движения, – то отношение к выбору псевдонимов со стороны этого, третьего отряда революционеров, – коренным образом изменилось.

Зная из печального опыта декабристов (их организация была предана еще задолго до 14 декабря 1825 г. – «декабристом» унтер-офицером И.Шервудом) и народовольцев (в их среду неоднократно внедрялись провокаторы), как разрушающе на партийные ряды влияют полицейские репрессии и, стремясь всячески обезопасить партию от провалов, руководство РСДРП первым долгом потребовало от членов партии соблюдения строжайшей конспирации, и организовало систему паролей, кличек, явок, как «профилактический» заслон от полицейского вмешательства.

Среди различных конспиративных мер партия регламентировала и выбор псевдонимов, т.е. их обязательность и неукоснительное употребление в процессе практической деятельности партии, в качестве партийных кличек, под которыми активные работники только и могли выступать как в ячейках, так и перед массами и в партийных документах, в том числе при выборах на съезды и конференции. При этом был также определен и сам характер псевдонимов, их некое «единство построения», что объяснялось тоже потребностями усиления конспирации.

Так, согласно наиболее распространенному русскому обычаю, было предложено образовать псевдонимы от самых употребительных русских имен. Это было просто, лишено какой-либо интеллигентской претенциозности, понятно любому рабочему и, главное, выглядело для всех настоящей фамилией, в то же время ни коим образом не ориентируя полицию, а наоборот, всячески сбивая ее с толку. Так, даже тем членам партии, чьи подлинные, природные фамилии являлись производными от какого-либо русского имени, было предложено избрать псевдоним – производный от иного имени.

В результате ведущие, активные, наиболее известные деятели РСДРП получили следующие партийные псевдонимы: (Приведены фамилии и псевдонимы некоторых делегатов II-го, III-го и IV-го съездов РСДРП. Слева – псевдонимы, справа, в скобках – подлинные фамилии)

АКИМОВ (Махновец)

АНТОНОВ (В.А.Овсеенко)

АРСЕНЬЕВ (М.В.Фрунзе)

БОГДАНОВ (А.А.Малиновский)

БОРИСОВ (С.Суворов)

ВОЛОДИН (К.Е.Ворошилов)

ГЛЕБОВ (Н.П.Авилов)

ДАНИЛОВ (Ф.И.Гурвич)

ЕГОРОВ (Левин)

ЗИНОВЬЕВ (О.А.Аппельбаум)

ИВАНОВ (Левина)

КИРОВ[3] (С.М.Костриков)

МАКСИМОВ (А.А.Богданов)

МАРТЫНОВ (А.С.Пикер)

МИХАЙЛОВ (Постоловский)

ОСИПОВ(Залкинд)

ПАНИН (Гальберштадт)

САШИН (Дунаев)

СЕРГЕЕВ (А.И.Рыков)

СТЕПАНОВ (А.А.Андреев)

ФИЛИППОВ (Румянцев)

ФОМИН (В.Н.Крохмаль)

Как нетрудно заметить, все в этом списке выглядело одинаково, ни за одним псевдонимом нельзя было различить какие-либо индивидуальные национальные или половые черты (поскольку и женщины должны были иметь мужские псевдонимы). При этом настоящие фамилии, происшедшие от имен, вроде Андреева, никак уж не выглядели на этом фоне фамилиями и могли только еще более сбить с толку полицию, которой могло показаться, что Степанов выглядит гораздо более похожим на настоящую фамилию, чем более распространенный Андреев.

На таком фоне и фамилия ЛЕНИН (от имени Лена) не производила никакого особого впечатления, да и псевдоним ИВАНОВИЧ, избранный И.В.Джугашвили для регистрации на IV-м съезде, не особенно выделялся, как индивидуально окрашенный, поскольку и он следовал, в общем, намеченной партией рекомендации: брать себе псевдонимы, произведенные от русских имен[4].

Наряду с «именными» псевдонимами, в партии создалась и «стихийная» традиция пользоваться также «зоологическими» псевдонимами, т.е. производными от пород зверей, птиц и рыб. Их выбирали люди, которые уж никак не могли преодолеть своей яркой индивидуальности и хотели хоть как-нибудь косвенно отразить ее в своем псевдониме.

Вот некоторые из таких зверо-птице-рыбных псевдонимов:

ЛЬВОВ (Мошинский)

МЕДВЕДЕВ (Николаев)

ТИГРОВ (оба – но в разное

ВОЛКОВ время Б.В.Авилов)

БАРСОВ (М.Цхакая)

ОРЛОВ (Махлин)

ГОЛУБИН (Джапаридзе)

СОРОКИН (Н.Бауман)

ГРАЧ (Н.Бауман)

ГУСЕВ (Я.Д.Драбкин)

ОСЕТРОВ (Аристархов)

РЫБКИН (Анашкин)

Значительно меньшая часть «стихийников» искала свои псевдонимы среди названий времен года или названий месяцев, что в целом сохраняло «нейтральность» обозначения.

ЛЕТНЕВ (И.Е.Любимов)

ЗИМИН (Л.Б.Красин)

МАРТОВ (Ю.Цедербаум)

МАЙСКИЙ (И.Ляховецкий)

Не следовали партийным предписаниям о выборе псевдонимов до революции 1905 г. только кавказцы – грузины, армяне, азербайджанцы, – стремившиеся, в нарушение конспиративных правил, как раз как-то обозначить, как-то сохранить в псевдониме кавказский «оттенок», «след» или «налет».

Так, делегаты партийных съездов и конференций от кавказских организаций регистрировались под следующими псевдонимами.

От Бакинской организации – Сакартвелов (Сакартвели по-грузински Грузия)

От Кутаисской организации – Картвелов (Картли – центральная Грузия)

От Гурийской организации – Шайтанов (Шайтан – черт)

От Эриванской организации – Суренин (от имени Сурен)

От Тифлисской организации – Бериев (от имени Бери)

От турецкого Закавказья – Карский (от г. Карс)

От Нахичеванского округа – Беков (А.Зурабов, бек – дворянский титул)

В этом отчетливо проявилась недисциплинированность и «дикость» кавказских членов партии, а также степень недисциплинированности каждого, и их неверные представления о том, что отход от предписаний партии в таком маленьком вопросе не нанесет ущерба ни партии, ни им самим.

Так, те, кто производил свои псевдонимы от кавказских имен, полагали что они вовсе не нарушают партийных указаний, не понимая, что весь смысл этих рекомендаций состоял не в том, чтобы псевдонимы были только «именные», а в том, чтобы, дав всем русские имена скрыть от противника вообще всякое представление о национальном составе партии, не дать полиции зацепиться ни за какую «индивидуальную черту», а не просто унифицировать, «русифицировать» все партийные псевдонимы.

Это говорит о том, что даже тогда партийный аппарат на периферии страны был намного ниже по своему уровню, чем руководящие органы партии и последние были не в силах контролировать состав организаций даже в условиях их относительной малочисленности. Что же сказать о последующих временах? Уже одно это обстоятельство буквально заставляло, требовало проведения периодических чисток, ибо засоряя партию балластом, или просто дураками, теряли постепенно и лицо партии, ее авторитет. А с 1935 г. чистки в партии уже практически не проводились и были заменены как раз их самым недопустимым эрзацем: репрессиями карательных органов, которые зачастую уничтожали «культурные ростки», а оставляли явные «сорняки», ибо решали карательно-уголовную задачу, а не политическую. Именно в извращении самой сущности чисток, а не в факте их проведения в свое время и лежит основной политический и исторический порок политики второй половины 30-х годов. Но именно этот момент до сих пор замалчивается при критике партии, в то время как разъяснение его должно было бы стать ключевым в начале перестройки в 1986-89 гг.

Это сознательное извращение сути исторических ошибок партийного руководства и позволило горбачевцам и «демократам» оболгать всю политику партии, и увести массы от созидательных задач на путь разрушения и партии, и социалистического государства.

Но вернемся к псевдонимам в эпоху пребывания партии в подполье. Еще более недисциплинированными по отношению к рекомендациям партии, и тем самым к ее политике, к ее авторитету, оказалась та часть ее членов, которая пришла в революционное движение, пройдя несколько оппозиционных организаций и фракций – из Бунда, из среды «экономистов», из меньшевиков и др.

Отчасти не зная о сложившихся уже традициях в РСДРП(б), а отчасти не считая их для себя обязательными, особенно в той части, где они касались не принципиальных политических вопросов, а партийного быта, партийных привычек, партийного поведения, – эти люди, особенно после 1905 г. и наступившего периода разброда в 1907-1910 гг. привносили в партию свои понятия, свои привычки, и в частности, свое понятие о партийных псевдонимах, с которыми они, как правило, уже приходили в партию, и которые выбирали еще до своего активного участия в ее работе, или же после пребывания в ссылке или в тюрьмах, куда они попадали первоначально сразу же после первых шагов в той или иной организации, как правило, по беспечности и неопытности.