Преступники и преступления. Законы преступного мира. Обычаи, язык, татуировки - Александр Кучинский

Эта выходка для воров осталась безнаказанной. Администрация лагеря решила простить законникам очередную проказу. Но глубокой ночью воры решились на реванш. Блатные протаранили бревном ворота и проникли в хоздвор. Там нашли рельс и пробили дыру в женскую зону.

Терпение у хозяина иссякло. Некто капитан Беляев со взводом автоматчиков вломился на территорию хоздвора, и при свете осветительных ракет они принялись расстреливать блатных. Такого «обращения» с ворами ГУЛАГ доселе не видывал. Автоматчики шли цепью за убегающими бунтарями. За ними следовали солдаты и докалывали штыками раненых. В последних рядах шли надзиратели и ломами добивали тех, кто шевелился.

Паханы мужественно перенесли первое поражение и отдали приказ возводить баррикады. Ломались вагонки, из досок мастерились щиты, готовились камни. Под утро блатные были готовы к новому сражению. Но его не последовало. Остановил кровопролитие министр внутренних дел Казахстана. Спустя несколько часов в Кенгир прилетел заместитель Генерального прокурора Вавилов и один из высоких чинов ГУЛАГа Бочков. Они пообщались с мятежниками, пообещали удовлетворить все требования блатных (даже посещать через пролом женский лагпункт) и покарать инициаторов расстрела. Но радовались блатари недолго. К вечеру надзиратели законопатили пролом и начали возводить дополнительные огневые рубежи в запретных зонах.

С приходом темноты опять последовал бунт. На помощь блатным пришли «фашисты». Из рогаток перебили все фонари и стали бить столами по колючему заграждению. С вышек застрочил пулемет и уложил нескольких зэков на месте. Но бунтовщикам удалось развалить стену в соседний лагерный пункт и проникнуть в хоздвор. Там нашелся строительный инвентарь, которым крушили все подряд. Кирками проломили стену тюрьмы и выпустили узников на свободу (относительную). Перепуганные надзиратели бросились бежать.

Мятежники укрепились в лагере и заняли круговую оборону. Они забаррикадировали входы, подготовили новую порцию камней, выставили своих часовых на крышах бараков. Прибывшему для переговоров рукводству МВД зэки передали свои требования: установить восьмичасовой рабочий день, разрушить внутренние стены между лагпунктами, не запирать бараки, снять с окон решетки и т. п. Генеральские чины улетели в Москву. Спустя несколько дней размороженный лагерь взяли штурмом. Часовых на крыше барака сняли снайперы. В зону, ломая стены, ворвались танки, волоча за собой мотки колючей проводки. За танками вошли автоматчики и расстреливали за любую попытку сопротивления.

Кенгирский бунт был самым мощным среди лагерных беспорядков 1953–1954 годов. Равновесие было нарушено. Силовые ведомства начали контратаку на лагерных паханов, большинство из которых были ворами в законе. Для законников наступала эра перековки.

С началом перестройки на долю лагерных блатарей выпало новое испытание. МВД СССР и КГБ СССР, объявив борьбу с преступниками среди государственных чинов, не забыли и о чинах уголовных. В то время начинался небывалый доселе процесс сращивания блатного контингента с органами власти и правопорядка. Обновляющаяся держава вдруг «обнаружила» воров в законе и открыла «второй фронт» — напустила на них КГБ, которого наделила дополнительной функцией — борьбой с коррупцией и оргпреступностью.

Очень скоро чуткий воровской клан обнаружил на себе чье-то неусыпное внимание. Угроза шла от нового противника, пугавшего своей неизвестностью. Это были уже не менты.

По инициативе ПГУ КГБ СССР в регионах, где наблюдалась высокая концентрация исправительно-трудовых учреждений (Урал, часть Казахстана, Сибирь, Донбасс), начали создаваться новые оперативные подразделения. Они должны были внедриться в зоны и установить полный контроль над ними.

Чекисты взялись за дело с привычной энергией и творческим огоньком. Легче всего поддались вербовке мужики (работяги) и суки (активисты). Но они не могли подступиться к «закулисной» жизни зоны. Тогда КГБ, обладавший богатейшим опытом и арсеналом спецсредств, принялся за окружение законников. Иногда удавалось склонить к сотрудничеству самого вора. Сценарий вербовки оригинальностью не отличался и сводился к примитивному, но эффективному шантажу. Авторитету обещали этап в небезызвестный «Белый Лебедь», где его ждала перековка с пристрастием. Только на этот раз перевоспитывать рецидивиста будет не МВД, а другое ведомство. Его асы в считанные дни гарантируют «покаяние», письменное «отречение» от всего на свете и подписку о сотрудничестве. После такого комплексного подхода законнику придется остаток своей жизни бежать от блатных санкций. Наиболее впечатлительные авторитеты, уяснившие, что «другое ведомство» может и зайца заставить курить (если долго бить), снизошли на определенный контакт. Сотрудник КГБ, стараясь не перегнуть палку, требовал от законтаченного вора скромной услуги: держать порядок в зоне и не мешать агентурному внедрению.

В 1987 году рыцари плаща и кинжала опутали сетью внегсотов (внегласных сотрудников) почти все ИТК строгого, особого и крытого режимов. Через лагерных агентов чекисты пытались подступиться к уголовным лидерам, вплотную приблизиться к командному пункту теневого бизнеса. На советские зоны начал опускаться оперативный контроль. Блатные заволновались, началась «охота на ведьм». Воры подозревали друг друга в измене и сотрудничестве с комитетчиками, которых причисляли к ментам. Почти на всех сходняках объявляли о новом гаде и требовали блатную санкцию. Лагерные паханы, обладавшие сверхъестественным чутьем, выявляли внегсотов (комитетских сук) и запускали торпеду (зэка, проигравшего в карты собственную жизнь), который инсценировал несчастный случай или открыто убивал комитетчика в назидание другим.

В 1988 году МВД СССР в лице В. Бакатина начало открытое наступление на блатарей. Но уже служебными инструкциями. В лагерях ужесточалась дисциплина, урезался суточный паек для штрафников, тюремный карцер стал доступнее. Если раньше пахан мог преспокойно жить в палате лагерной санчасти как «туберкулезник», целый день смотря телевизор и читая прессу, то теперь ему грозил возврат на нары. Когда же вору удавалось доказать свою «болезненность и немощность», ему предлагали облегченные условия труда. Все заканчивалось саботажем и водворением в штрафной изолятор. На исправительно-трудовые учреждения посыпались проверки на предмет выполнения инструкций МВД.

Наконец воры пошли в контратаку и решили использовать свой главный козырь — разморозку зон. Они разослали по всем ИТК призывы к массовым беспорядкам. Сотрудникам МВД удалось перехватить несколько подобных посланий. Вот одна из маляв, подписанная шестью законниками:

«Бродяги! Нас хотят затоптать и ссучить. Покажем ментам и сукам, кто в зоне хозяин. Готовьте веселье».

Воры разыграли свою карту. По колониям строгого и особого режимов, по тюрьмам и СИЗО прокатилась мятежная волна. Отрицалы заставили мужиков прекратить работу, зоны вовсю стали греться спиртным и наркотиками. В Нижнем Тагиле разморозились все семь колоний, к ним присоединились другие уральские лагеря. Вспыхнул бунт в московской Бутырке. Не остался в долгу и Донбасс. В Дзержинской колонии во время медосмотра несколько зэков захватили в заложники двух женщин-врачей. Для подавления мятежа в Днепропетровской тюрьме внутренних войск оказалось недостаточно, и на подмогу бросили ОМОН. На борьбу с мятежниками бойцы выходили без огнестрельного оружия и вступали в рукопашную схватку.

На Урале в особо опасные лагеря этапировали законников, с которыми сотрудники МВД нашли общий язык. Так было в ИТК-5, ИТК-40, ИТК-17. Прибыв в зону, воры начали насаждать свой авторитет, компрометировали организаторов бунта, избивали и калечили отрицал, выгоняли работяг в промышленную зону. Восстановив порядок, новые паханы тем самым прибрали зону к своим рукам и продиктовали свои условия. Все вернулось к исходным позициям.

Силовым структурам пришлось ослабить хватку и под лозунгами демократических преобразований начать в зонах эти самые преобразования. Были введены щадящие формы режима. На вечерней поверке разрешили присутствовать в спортивной одежде, а летом в локальных секторах зэк мог носить спортивную обувь и рубашку с короткими рукавами. Был упразднен нагрудный знак и разрешена прическа «полубокс». Увеличился суточный паек, пересмотрен график свиданий с родней. Зэку разрешили называть «гражданина начальника» по имени и отчеству.

Тем не менее, с 1988 года в системе УВД стали создаваться отряды специального назначения для борьбы с массовыми беспорядками и терроризмом в зонах, а также поиска и задержания беглецов. Формировался спецназ из офицеров внутренних войск, прошедших боевую подготовку. Спецназ возглавили мастера рукопашного боя, бывшие офицеры-афганцы, руководители ОМОНов. Если раньше в случае ЧП в зону входили солдаты внутренних войск, вооруженные пластиковыми щитами, то теперь врывался спецназ, призванный не охранять, а усмирять зэков.