Золотые пластины Харати - Эрнст Мулдашев

Такси все-таки довезло нас до гостиницы. Водитель, взяв деньги, добро улыбнулся, похлопал по бамперу своего «автомобиля» и ласково сказал:

— Бери олд кар, бат вери гуд (очень старая машина, но очень хорошая).

В холле гостиницы я обратил внимание на ящик, на котором было написано « Tip bоx». Английское слово «Tip» означает чаевые. Я, конечно же, как и все люди давал и даю чаевые в ресторане или кафе, но я делаю это как бы втихаря, исподлобья смачно поглядывая на официанта. А здесь предлагалось давать чаевые совершенно откровенно, опуская деньги в важно стоящий ящик. На дне ящика лежала сделанная на ксероксе фальшивая 100 — Долларовая бумажка.

— А почему Вы чаевые собираете в ящик, а не даете тихонько в карман? — спросил я одного из работников гостиницы.

— Вы знаете, сэр, — попал в замешательство этот работник, — люди ведь забывают давать чаевые. Вот мы и напоминаем.

— Ну и как?

— Да плохо кладут. Вот в ресторане, напоминать не надо, хорошо дают.

— А официанты с Вами делятся чаевыми?

— Да нет. Говорят, сами берите. Вот мы и стараемся.

— А чаевые, которые собираете в этом ящике, вы делите поровну среди работников гостиницы?

— Нет, директор гостиницы большую часть забирает себе. Он нищим отдает эти деньги.

… ?

— Понимаете, сэр, директор гостиницы ведь тоже будет нищим. — Как?

— Он очень богатый человек, у него много гостиниц.

— Ну и что?

— По непальскому поверью богатые люди в следующей жизни обязательно станут нищими. Директор наш это знает. Он понимает, что нищие люди тоже хотят кушать… рис.

— В вашей стране богатых людей любят?

— Любят, сильно любят.

— Почему? — недоуменно спросил я, зная, что богатеи редко где пользуются всенародной любовью.

— Народ их жалеет, ведь они будут нищими. А еще…. — работник гостиницы задумался.

— Что еще?

— Богатые люди отдают свои деньги на строительство религиозных храмов и непальских ступ. Они, богатые люди, знают, что если они отдадут деньги на это, то в следующей жизни они могут не стать нищими, а будут такими как мы — средним классом.

— Какая у вас зарплата?

— Шесть долларов, иногда восемь.

— В месяц?

— Да.

— Хватает?

— Ну, как сказан, … Зато я не нищий.

— А Вы лично на строительство религиозных храмов деньги жертвуете?

— Да, конечно.

— Но ведь Вам и так, наверное, не хватает…?

— Рис у нас дешевый.

— А мясо Вы едите? — не унимался я.

— Многие непальцы в квартире держат кур. Я тоже дома держу кур. Когда мы режем курицу, то едим мясо.

— Послушайте, в 1996 году, когда я впервые был в Катманду, на узкой улочке меня сверху облили каким-то зеленым вонючим дерьмом. Не было ли это…?

— Это был куриный помет, — работник гостиницы улыбнулся. — Непальцы растворяют куриный помет в воде и выливают из окна на улицу. Я тоже так делаю. А как же по — Другому?

— М… да… А петухи по утрам кукарекают?

— Не только утром, но и днем.

— Значит… и Вы отдаете деньги на строительство храмов, хотя живете по российским меркам весьма небогато, — смутился я.

— Не только я, но и многие нищие отдают свои деньги, если, конечно, они у них появляются.

— Если богатые люди по вашей религии в следующей жизни станут нищими, то кем станут в следующей жизни нищие?

— Богатыми.

— Это точно?

— Точно.

— А религиозные служители, которым Вы жертвуете свои деньги, не воруют их?

— Мало воруют.

Откуда Вы это знаете?

— Так говорят люди, которые работают в храмах.

— Значит, все же воруют?

— Очень мало воруют.

— Почему мало, а не много воруют?

— Они, религиозные служители, знают, что если будут воровать мало, то в следующей жизни они станут средним классом, как я, а если много — то станут нищими.

— А-а…

— Ламы и свами у нас честные.

— Из разговора с Вами я понял, что для каждого непальца ступы и храмы являются очень важным элементом жизни. Почему?

— Они, особенно ступы, делают людей добрыми, — уверенно ответил работник гостиницы.

— Откуда Вы это знаете?

— Я знаю это. Когда подойдешь к ступе, сразу добрее становишься. Я своих детей туда вожу, чтобы добрыми выросли.

— А каким образом ступа влияет на человека?

— Глаза на ступе есть. Необычные глаза. Они смотрят на тебя и как бы укоряют за все плохое, что ты сделал. От этого взгляда не скрыться никуда. Каждый непалец должен посмотреть в эти глаза.

— А чьи это глаза?

— Человека?

— Нет.

— Зверя?

— Нет.

— Бога?

— Нет.

— Ну, чьи же?

— М…м… Говорят, что это глаза Шангри-ла.

— Шангри-ла это же, вроде, Тибет! Глаза Тибета?!

— Ну, там, говорят, есть страна, где живут Боги.

— Шамбала?

Вы, европейцы, называете ее так.

— А не глаза ли Будды это?

— Будда тоже пришел из Шамбалы. Его оттуда направили, что бы он научил людей строить ступы.

— А какая она, по-вашему, Шамбала?

— Я не знаю… Наверное, это город, где живут Боги.

Я достал все непальские деньги, которые лежали у меня в кармане, и сунул в ящик для чаевых.

Работник гостиницы склонил голову и тихо проговорил:

— Сэнк-ю.

Потом я вышел на улицу, немного побродил по улицам и чуть не заблудился. По пути домой я увидел, как на «Мерседесе» важно проехал жирный будущий нищий.

Возвращаясь в номер гостиницы, я обратил внимание на возбужденные лица ребят.

— Ты знаешь, шеф, оказывается Рафаэль Гаязович в одной общаге жил с королем Непала, — рапортуя, сказал Селиверстов.

— В какой общаге?

— МГУ.

— Когда?

Дело в том, что аспирантуру по биофизике я проходил в МГУ. В общежитии я жил в одной комнате с одним непальцем, который уверял меня, что он наследный принц короля Непала. Этот непалец тоже окончил МГУ и тоже был в аспирантуре. Помню, он говорил мне, что он — второй или третий принц и что жизнь его полна опасностей, так как принцы убивают друг друга, чтобы избавиться от конкурента на престол, — рассказывал Рафаэль Юсупов.

— Так его убили или нет? — спросил Равиль.

— А может, он сам кого убил, — высказал предположение Селиверстов.

— Вот я смотрю на фото графию короля Непала и не могу понять, с ним или не с ним я жил в одной общаге МГУ, — сказал Рафаэль Юсупов, углубившись в воспоминания. — Сколько лет прошло! Да и все непальцы на одно лицо.

— Я точно где-то читал, что один принц убил другого принца Непала. Интересно — кто кого? — заметил Селиверстов.

— Мне тоже это интересно, — добавил Рафаэль Юсупов.

Несколько дней мы потратили на скучные хождения в китайское посольство в Непале за визами на Тибет. Но ответа из Пекина все не было. Миссис Персис — президент туристической фирмы, организовавшей нашу поездку на Тибет, чтобы развеять тревоги пригласила нас к себе домой на ужин. Она по непальским масштабам была состоятельным человеком. Случайно заглянув на кухню, я заметил там солидного размера тазик. Помня, что Селиверстов обладает завидным аппетитом, (он съедает по 100 пельменей за раз), я предложил наложить ему полный тазик риса, обещая, что мой друг справится с поставленной задачей. Всех домочадцев, особенно детей, это привело в дикий восторг.

Сергей Анатольевич принял вызов и установил русский рекорд поедания риса.

— Ну как, вкусным был рис? — спросила миссис Персис.

— Очень, — ответил Селиверстов.

— Вы сыты? — засмеялась она.

— Да, — сказал Селиверстов.

Чувствуя, что престиж России явно пошел наверх, Сергей Анатольевич еще удивил всех, выпив залпом полный стакан жуткого по качеству непальского виски.

Когда мы вышли на балкон покурить, Рафаэль Юсупов серьезным голосом спросил миссис Персис:

А непальцы много едят?

— Хотя непальцы по размерам намного меньше, чем он, — миссис Персис показала на громадного Селиверстова, — иногда они могут съесть риса даже больше. Особенно много едят носильщики в горах. Куда помещается?! А вот йоги и отшельники могут обходиться почти без еды, съедая одну — две ложки риса или одну картофелину в промежутках между многодневными медитациями. Вот вы, врачи, можете мне это объяснить?

— Эх, как мало мы еще знаем о возможностях человеческого организма! — вздохнул эрудит Рафаэль Юсупов.

— А у нас по древнему поверью считается, — лицо миссис Персис стало серьезным, — что человек вообще может обходиться без еды, питаясь только духовной пищей. Божественная энергия заменяет пищу.

— В этих словах что-то есть, — сказал я по-русски, посмотрев на ребят. — Во время третьей гималайской экспедиции мы собственными глазами видели голых йогов, которые способны переносить страшный горный холод и обходиться почти без пищи.