Французский поцелуй - Фиона Уокер

Она помирилась с ним, согласившись сыграть в игру под названием «Соблазнение». Он придет в бар и закажет напиток; Тэш зайдет через пять минут и, притворяясь, что не знает Макса, будет строить ему глазки с противоположного конца помещения, закажет для него напиток и будет флиртовать с ним. Тэш не любила подобные забавы, тем более что она была близорука, и иногда получалось так, что она заигрывала не с тем мужчиной, что всегда очень злило Макса.

В ее душе нарастала паника, так как она начала медленно осознавать, что их с Максом представления о веселье расходятся.

И все же недовольное выражение лица любовника преисполнило Тэш решимости завоевать обратно его расположение.

В дальнем конце самолета стюардессы начали вынимать из передвижных тележек коробочки с едой и ставить их на откидные столики перед пассажирами. Тэш машинально положила журнал в мокрую сумочку миссис Чим и мысленно возвратилась на два месяца раньше.

«Почему все вдруг так изменилось?» — печально спросила себя Тэш.

Макс, красивый, дружелюбный, модный, спокойный, со своей замечательной улыбкой, внезапно, почти мгновенно, разлюбил ее. Он придирался ко всему, что бы Тэш ни делала. Ее бесшабашный оптимизм, детская импульсивность и постоянная потребность в его заботе, казалось, раздражали Макса сверх меры. Любовник предложил ей перекраситься в блондинку, начать красить губы красной помадой и носить обувь на плоской подошве, потому что ее «обувь для девок» раздражала его.

Тэш испугалась, что у него появилась другая.

Она решила как можно более осторожно выспросить у Грэхема и Майка, не завел ли Макс другую женщину. Ее хитрость не прошла, оба сразу поняли, к чему она клонит.

«Уйди отсюда! — глаза Грэхема расширились до необычных размеров. — Спроси еще, носит ли ее величество стринги и является ли папа гомосексуалистом? Забудь об этом, Тэш, и приготовь нам лучше кофе, чтобы мы пережили этот шок».

Так что Тэш списала все на утомляемость на работе. Считая, что стресс на работе — причина всего, она стала готовить Максу горячие ванны, делать ему массаж перед сном и готовить пищу с низким содержанием жиров, но богатую клетчаткой.

 «Ты решила, что я беременный?» — спрашивал он, лежа в пенной ванне.

«У меня нет запора», — ворчал он, ковыряясь в каше из чечевицы (так получалось, что вся еда, приготовленная Тэш, в конце концов выглядела как каша).

Чтобы приободрить Тэш, компания из Деррин-роуд повела ее в китайский ресторан. Макс отказался идти. Вернувшись за полночь, она нашла любовника с бутылкой водки, спящим в ее шкафу. Выманив его оттуда, Тэш целовала его мокрые от слез глаза и просила прощения, и гладила его волосы, как будто Макс был ребенком, пока он не уснул у нее на коленях. Но на следующий день он отказался с ней разговаривать и вернулся домой после полуночи, чтобы отомстить ей. В этот раз Макс был настолько пьян, что упал на диван прямо в одежде и уснул.

Тэш, боявшаяся конфликта, не посмела напрямую спросить у Макса, что происходит. И чем больше она старалась ему угодить, тем больше он отталкивал ее. В конце концов, она в отчаянии решила, что если проблему игнорировать, то она рассосется сама собой.

Они неделями стороной обходили друг друга. Макс оставался вечерами дома и ворчал на членов команды. Тэш все больше времени проводила со своими новыми друзьями и бывшими одногруппниками, тратила слишком много денег и чувствовала себя не в своей тарелке. Она ложилась спать уже после того, как он заснул, а он вставал раньше, чем она просыпалась.

— Спасибо.

Тэш без энтузиазма смотрела на белый пластиковый поднос с пластиковым прибором и безжизненной, словно синтетической едой.

Пока миссис Чим выключала плеер, чтобы приступить к еде, Тэш изучила кнопки над головой, побаловалась со светом, а затем включила вентилятор так, что ее чуть не сдуло с сиденья.

— Едешь во Францию в отпуск, дорогуша? — жизнерадостно спросила миссис Чим с ртом, забитым ветчиной и резиновыми блинами.

Тэш кивнула головой, ее собственный рот был заполнен спаржей.

— У тебя там знакомые?

— У меня там родственники, — с тяжелым сердцем ответила Тэш. — Моя мама живет во Франции.

Когда позвонила мать, Тэш на кухне пыталась покачать пресс. Она сделала упражнение пять раз, растянула шею и в тот момент копалась в холодильнике.

«Наташа… дорогая, это ты?»

Рот Тэш в этот момент был забит картофельным салатом.

«М-м-ф».

«Тэш… у тебя все в порядке? Связь плохая».

«М-м-ф… чаф, чаф. Все в порядке, мам. А вы как? Как Паскаль, как Полли?»

«Паскаль в Цюрихе. У Полли все отлично. Хотя она плохо говорит по-английски. Да уж, билингвом ее не назовешь. Все время болтает только на французском. Послушай, дорогая, у меня есть замечательная идея, ты просто не можешь отказаться. Если у тебя есть какие-либо планы на июль — отмени их».

Александра, мать Тэш, была отпрыском взбалмошной француженки и британского писателя. Разведясь с отцом Тэш, Джеймсом Френчем, нудным фанатом гольфа, восемь лет назад, Александра вскоре вышла замуж за более неординарного мужчину — француза Паскаля д'Эблуа.

«Теперь я настоящая стопроцентная француженка, — гордо объявила она своим пораженным детям, которых у нее было трое. — Только представьте, ваш отец до сих пор думает, что Виктор Гюго — это какой-то технический термин».

Тэш была в отчаянии. Франция казалась ей краем земли. Она всегда не особо ладила с отцом, и отъезд матери восприняла как трагедию.

Великолепный Паскаль оказался одним из младших отпрысков влиятельной французской семьи и был на десять лет младше Александры. Теперь они по очереди жили то в огромных ультрасовременных апартаментах в Париже, собственности компании «д'Эблуа Инк», то в большом ветхом доме рядом с Сомюром на Луаре, который супруги пытались усовершенствовать на протяжении всех семи лет своего брака. Шесть лет назад у них родилась дочка Полли, на редкость активная девочка.

Стоя на кухне в Деррин-роуд, не замечая того, что она роняет картофельный салат на пол, Тэш внезапно осознала, что ее приглашают провести лето в одном доме с ее неповторимыми родственничками — нет, только не это!

«Да, кстати, возьми с собой Макса. Я с нетерпением жду знакомства с ним. София говорит, что ты никому его не показываешь… все приедут, даже твой дядя Эдвард. Никто из нас не видел его уже лет десять. Он приедет из Штатов в июле. Кстати, ты знаешь…»

И, как журналист скандальной хроники, передающий материал для заметки в последние минуты перед отправкой номера в печать, ее мать не передохнула ни секунды, пока не выдала все новости.