Чужой - Фарит Ахметов

— Удивлены? — спросила она игривым тоном.

— Самую малость, — сознался я. — Я даже не знаю вашего имени.

— Надежда, — просто сказала она, и мне это понравилось.

Я проводил ее домой и простился у подъезда довольно холодно, давая понять, что не собираюсь продолжать знакомство.

Она сказала:

— И вы даже не попросите у меня телефон?

— Даже не попрошу.

— Тогда я вам его сама оставлю.

Спустя, наверное, месяц, где-то перед Новым годом, мы задерживали группу вооруженных парней, которые подозревались в квартирных кражах. В подвале было темно, и когда я отбирал у одного из них пистолет, раздался выстрел. К счастью, пистолет оказался стартовым, но пороховые газы обожгли мне глаза. Я почувствовал адскую боль, мне помогли подняться наверх, и тут я понял, что ничего не вижу.

Еще несколько дней в больнице я с трудом различал только силуэты. Я не мог видеть, не мог читать, мне оставалось только думать.

А если бы это было боевое оружие? Я бы, конечно, погиб. Но ведь когда я шел в милицию, меня не пугало, что такое может произойти. Вот только геройскую смерть от бандитской пули я воспринял несколько отстраненно, словно меня убьют, но я буду жить. Буду? Но как? Кто-то верит в бессмертие души. Кто-то ищет продолжения жизни в детях. А я? Если бы меня убили, не осталось бы никого. Ни детей, ни жены… Даже девушки у меня нет…

Мне стало так тоскливо и одиноко, что я заплакал, как ребенок.

Я попросил медсестру набрать номер телефона. Голос у Надежды был тревожный:

— В больнице? Конечно, приду. Завтра же и приду.

Она не обманула. Она принесла с собой запах снега и мандаринов. Протягивая пакетик с фруктами, Надежда сказала:

— Это тебе от Деда Мороза.

Кажется, именно тогда мы перешли на «ты».

— Ты знаешь, а мои предки талоны отоварили, мясо получили! — поделилась она своей радостью. — Только я все равно с предками Новый год встречать не буду. С ними никакого праздника не получится.

— Что, такие скучные?

— Да нет, с ними не соскучишься. Они у меня старой закалки. Каждый вечер одно и то же: скандалы, нравоучения… Недавно у подруги переночевала, так визгу было с вагон и маленькую тележку. Хоть разворачивайся и уходи из дому. А куда? Подруга замужем…

— А друг?

— Друг — был да вышел вдруг. Но память о себе, кажется, оставил. А отец кричит: в подоле принесешь — из дома выгоню. Веселенький праздничек…

Мне стало жаль ее. Я подумал: вот человек, которому тоже плохо. Тоже одиноко. И у меня как-то само собой вырвалось:

— Как я тебя понимаю, Надежда. Выходи за меня замуж!

Она спокойно отнеслась к моему предложению, будто ждала его. И сразу заторопилась.

— Ой, чуть не забыла! Подруга звонила, просила зайти до обеда. Так я завтра приду и принесу тебе пальто.

— Пальто? Мы пойдем гулять?

— Конечно. Заодно и заявление в ЗАГС подадим. Или уже передумал?

Я не ожидал, что все произойдет так быстро, но отступать было поздно.

На следующий день в пальто с плеча ее отца (будущего тестя), еле различая окружающее, с помощью Надежды я поставил под заявлением свою подпись, которая, как мне казалось, подводит черту под моим одиночеством.

Вскоре я настоял на выписке из больницы и с головой ушел в работу. С Надеждой мы встречались очень редко. Без предварительного звонка сделать это было вообще невозможно. Я понятия не имел, где она пропадает по вечерам.

Приближался день нашего бракосочетания, и сомнения все больше одолевали меня. Я не любил Надежду, но я жалел ее и думал, что она нуждается в моей помощи. Первое время я наивно полагал, что она любит меня, по крайней мере, неравнодушна, раз не отказалась поддержать в трудную минуту.

День моего рождения совпадал с праздником Советской Армии, и я надеялся, что вечером мы встретимся. Мне удалось предупредить Надежду, и она согласилась. В этот день я ушел пораньше с работы и сразу направился к ней. Она встретила меня в вечернем платье, и я удивился такому вниманию ко мне.

— Привет! Ты чего так рано?

— Праздник все-таки… Меня отпустили.

— Вот и хорошо, что зашел. Я только собиралась тебе позвонить. Знакомься, это мои подруги.

Три пары накрашенных глаз, не мигая, уставились на меня. Через несколько мгновений одна из девушек жеманно произнесла:

— Так вы и есть тот таинственный жених? Очень приятно. Люся.

— А я Лена, — сказала другая. — Очень жаль, но мы вынуждены украсть вашу невесту на сегодняшний вечер.

Я перевел непонимающий взгляд на Надежду.

— Понимаешь, Риф, я не могу отказать девочкам. Сегодня у нас на курсе вечер. Нельзя срывать мероприятие, к нему столько готовились. Да ты и сам знаешь, или студентом не был?

— Конечно, я понимаю, — попятился я к выходу. — Кстати, именно сегодня у меня много дел.

Я действительно пошел на работу — а куда мне было еще идти?! В отделе обрадовались моему возвращению: на нашей службе по праздникам лишних людей не бывает, и никому без дела сидеть не приходится. Только утром я вернулся в общежитие и сразу завалился спать.

Вечером меня разбудила Надежда. С виноватым видом она попросила прощения за то, что забыла поздравить меня с днем рождения.

— Все было так скучно, — сказала она. — Весь вечер я сидела одна и бренчала на гитаре. Как они мне надоели!

— Кто это — они? — поинтересовался я.

— Ну, все. Вообще все.

Я чувствовал ее неискренность, но промолчал. Меня беспокоил вопрос, где взять денег на кольца к свадьбе, и я сказал ей об этом.

— Ты мужчина — ты и решай. Это твоя проблема. Кольца покупает жених, разве не так?

А что я мог возразить?

Этот день неумолимо приближался. Я не раз думал, что совершаю непоправимую ошибку, но кто в силах изменить свою судьбу. Ее колесо накатывало на меня, и увернуться было невозможно. И все-таки накануне свадьбы я сделал одну робкую попытку.

— Надя, а ты уверена, что будешь со мной счастлива?

— Ты о чем?

— Подумай еще раз. Меня постоянно нет дома, ты одна… Да и вообще, нужен ли я тебе?

— Все уже решено.

— Никогда не поздно поправить.

— Что значит — не поздно? А гости? А родственники? Ты обо мне подумал?

— Именно о тебе я и думаю.

— Так ты женишься на мне или нет?

Я вспомнил, как отец учил меня: «Дал слово — держи его». И когда приехал домой приглашать родителей на свадьбу, еще раз убедился, что это были не пустые слова. Сестры отговаривали меня, а мать прямо сказала, что этому браку не бывать, и если я не послушаюсь ее, бог накажет меня, и я буду несчастлив. Я всегда любил свою мать, но на этот раз пошел против ее воли. Ей было на кого опереться, чего я не мог сказать о Надежде. Только отец повторил то, что я надеялся услышать, и дал мне сто рублей. Эти деньги очень выручили меня.

А может быть, я женился на Надежде ради ее будущего ребенка? Когда я сам был маленький, мама с утра до вечера пропадала на работе, стараясь помочь отцу прокормить большую семью, и я целыми днями был предоставлен сам себе. За мной присматривала соседка тетя Фая. Да и не только за мной. Всю безнадзорную ребятню ей как-то удавалось собирать у себя во дворе. Она обмывала, обстирывала, подкармливала и мирила нас, не разделяя детей на своих и чужих. Никогда не забуду, как ее мягкие руки подымают меня из тазика с мыльной водой к самому небу и ставят на горячий от солнца обломок чугунной плиты. Мне жжет пятки, и я пританцовываю и хохочу, совершенно счастливый.

Однажды я поделился этим воспоминанием с Надеждой и сказал, что ребенка, которого она носит, я считаю своим. Она как-то странно посмотрела на меня и промолчала. И только после свадьбы Надя сообщила мне, что никакого ребенка не будет: она давно избавилась от него.

— Я хочу только наших детей, — объяснила она.

В пословице «стерпится-слюбится», видимо, есть смысл. Я женился на женщине, которую не любил, на ее месте могла быть любая другая. Но день ото дня я все сильнее привязывался к Надежде. Она вернула мне утраченное ощущение дома, семьи, стабильности, я обрел чувство защитника домашнего очага.

Трудно сказать, как долго я пребывал в эйфории, но настал час прозрения. В тот вечер я вернулся не очень поздно, Надежды дома не оказалось, и я решил поговорить с тещей.

— Мария Станиславовна, меня сегодня выписали из общежития. Ничего, что я пропишусь у вас? Мы с Надей быстрее получим квартиру, я сразу подам заявление.

— Сразу подашь? А разве ты еще не встал на очередь? Господи, у всех мужья как мужья, а у моей дуры…

И она ушла в свою комнату, хлопнув дверью.

Обескураженный, я пошел встречать Надежду, которая предупредила накануне, что по вечерам будет играть в волейбол за факультет. Окна спортзала были темны, ни о каких соревнованиях никто ничего не слышал.

Она появилась незадолго до полуночи и с порога заявила: