Пойманные под стеклом - Сара Кроссан

Остаток дня мечтаю, планирую и вспоминаю мою победу в дискуссии. Поэтому сообщение, которое появляется на моем IPad, когда я жду Квинна после тренировки в фойе, кажется полностью абсурдным:

«Уважаемая Виткраф,

мы должны сообщить вам, что Вы больше не участвуете в программе руководителей компании „Бриз“. Мы призываем каждого из отчисленных кандидатов продолжать стремиться к хорошим результатам в стандартных тестах, чтобы повысить свои шансы и в следующем году зарегистрироваться снова.

Несколько секунд, совершенно ничего не понимая, я смотрю на сообщение. Затем встаю и покидаю фойе через двойные двери совершенно на автомате. Так быстро, как это разрешено, я иду по улице, пока не сажусь на лавку за несколько кварталов от школы. Снова достаю IPad и читаю сообщение. Когда я уверена, что ошибки нет, выключаю экран и засовываю IPad в задний карман рюкзака. Я просто сижу и смотрю на свои руки.

Маленькая часть меня хочет развернуться, ворваться в институт и потребовать справедливости. Но я не особенно смелая, у меня нет опыта, чтобы просить или настаивать на чем-то. Потому я просто встаю и медленно иду домой. Каждые пару метров я вынуждена останавливаться, чтобы вытереть глаза и нос рукавом. Мгновение я думаю позвонить Квину, но тогда понимаю, что он вероятно выиграл программу руководителей «Бриза». И как ни стараюсь, у меня не получается порадоваться за него.

В нашем жилом доме я использую лифт, чтобы подняться на пятнадцатый этаж, иду через светло-неоновый коридор и прижимаю большой палец к сканеру у двери. Внешняя дверь в нашу маленькую квартиру открывается с тихим гулом, и едва я захожу, так же быстро закрывается. И только затем отъезжает задняя дверь. Квартиры полностью герметичны и оснащены аппаратами для измерения уровня кислорода, чтобы министерство всегда знало, сколько точно кислорода потребляется в квартире. Если требуется закачка дополнительного кислорода, который облагается дополнительным налогом, приходится много доплачивать.

Мама уже стоит в коридоре и включает свет, чтобы лучше меня рассмотреть. Мои глаза должно быть красные и опухшие.

— Беа? — лицо мамы слегка бледное, и все его покрывают глубокие морщины, которые похожи скорее на шрамы. Под глазами — темные круги. В голове вспыхивает мысль, как много должно быть она вынуждена работать, как много вынуждена сражаться, без возможности отдохнуть. И сразу же я начинаю плакать.

— Я не хочу, чтобы ты умерла, — хнычу я.

— О Боже. Беа, кто сказал тебе такое? Что с тобой случилось? Я не умираю. Я устала, и это все, — она обнимает меня своими костлявыми руками, и когда мама отпускает меня, я замечаю отца за обеденным столом. Перед ним стоит дымящаяся тарелка, но он очевидно так устал, что заснул на стуле, с вилкой в руках.

— Меня исключили из дискуссионного конкурса. Теперь мне придется ждать еще один год, прежде чем я смогу попробовать еще раз.

— О, Беа, — Мама снова обнимает меня и прижимает мое лицо к своему плечу. Она замечает, что я не должна переживать, потому что уверена, что я со всем справлюсь. А сама она будет волноваться, спрашивать себя, как и где бы мы жили, если бы я достигла премиум-статуса.

— Пойдем. Давай прогуляемся, — предлагает она.

Да, прогулка, которую мы еще можем себе позволить.

Мы идем через переполненные улицы зоны 3 к зоне 2, где здания стоят не так близко друг к другу. Здесь находятся школы, больницы, колледжи и казармы надсмотрщиков и службы безопасности. Здесь я могла бы жить, если бы пошла учиться на медсестру. Но я не хочу здесь жить. Я хочу жить в зоне 1, на краю купола, купаться в свете. Я хочу уютный дом, окруженный искусственной травой. Но в зону 1 не только сложно попасть, но и оставаться там долгое время.

Когда мы доходим до района Премиум, проходя мимо, мы заглядываем через массивные ворота в несколько слабо освещенных домов, в которых не висят шторы на окнах, и бросаем жадные взгляды на все то, чего у нас нет: многодетные семьи сидят вместе с их пухлым потомством вокруг спасенных из пустоши, античных обеденных столов, на которых горят свечи и стоят большие тарелки с вкусной едой.

Немного позже мы устраиваемся на железной скамейке, расположенной на смотровой площадке, всего в одном блоке от дома Квинна. Мы смотрим на сооружение по выработке воздуха, который соединен с куполом ужасными резиновыми трубками и издаваёт надоедливые звуки сирены. Позади сооружения простиралась полоса убранной земли, на которой лежит необработанная куча щебня, а на горизонте виднеются руины бывшего города.

Надсмотрщик проходит мимо, его руки убраны за спину, и строго смотрит на нас. Только после того как убедился, что мы ведем себя в соответствии с порядком, проходит дальше.

— Неужели им больше нечем заняться, кроме как наблюдать за нами? — шипит мама.

— Мне нужно найти работу. Нам нужны деньги, — говорю я.

— Нет, Беа. Я хочу, чтобы у тебя была нормальная жизнь, не как у меня. И это значит, что ты идешь снова в школу. Твоя работа называется учеба, — она сжимает мою руку.

И когда я сижу на скамейке рядом с мамой и смотрю на мир, в котором больше нет воздуха, меня охватывает сильное сомнение, получится ли у меня когда-нибудь вытащить мою семью из зоны 3. Я могу надеяться только на мой мозг, и даже если до сегодняшнего времени он мне помогал, это не говорит о том, что так будет продолжаться и дальше.

— Твой отец совершает путешествие туда каждый новый год, — мама показывает в даль. — А я, о Боже, я не покидала Купол со дня нашей свадьбы. Мы экономили целый год и пробыли три дня снаружи. Это было великолепно. Но как-то немного страшновато. Если солнце садится, становится совершенно темно, никакого искусственного света, — она поворачивается и делает движение в сторону уличных фонарей, которые погружали зону 1 в матовый свет. — Мы спали днем и путешествовали ночью, только чтобы смотреть на звезды. Мы добрались до Мардена. Нет, до Малдона. О, я не могу вспомнить название. — Она показывает в направлении невысоких холмов. — У них были лодки, на которых ты можешь плавать на воде.

— Я хотела бы жить в Пустоши.

— Не неси чепуху, Беа, — говорит она, вздыхая, несмотря на то что это она только что восторгалась ею. — Там все удручающе. Одиноко. Местность и море.

Она хочет развеселить меня, но не особенно искусно. Наоборот, я чувствую себя еще хуже. Неужели, не мог в коридоре меня встретить отец и просто пошутить.

Мы встаем и неторопливо прогуливаемся вдоль пешеходной дорожки, которая ведет вокруг купола. Несколько бегунов с масками, все они Премии, пробегают мимо нас.