Битвы, выигранные в постели - Коллектив авторов

Применение таких интенсификаторов позволяет проводить съёмку при мерцании закуренной сигареты. Во время одного из испытаний объект, находящийся на расстоянии двух миль, был сфотографирован при освещении, эквивалентном обычной стоваттовой лампочке.

Вообще для современной техники секс-шпионажа расстояние не является проблемой. С помощью объективов электронного увеличения изображения, снабжённых сервомоторами, агент может обозревать под широким углом всё помещение ловушки или нужную точку вплотную. При этом агент может располагаться в подвале отеля, в соседнем номере или даже в другом городе или стране.

Таким образом, с развитием техники сексуальная жизнь практически любого человека становится доступной для вторжения со стороны общества. Шпионаж всего лишь утрировал эту проблему. То, что ныне ею занимаются сексопатологи, в том числе в специальных реабилитационных центрах для «жертв секс-шпионажа», отчасти смягчает разрушительное воздействие шантажа, связанного с интимными проявлениями личности.

Примечательно, что в одном из подобных центров США наряду с теми, кто подвергался запугиванию на сексуальной почве, проходят курс лечения и бывшие секс-агенты, либо прекратившие сотрудничество с разведкой, либо решившие завести семью и «начать жизнь с начала». Одной из дисциплин реабилитационного курса является «введение в состояние непорочности», причём иногда для психофизиологической убедительности бывшей «ласточке» хирургическим путём восстанавливают девственную плеву. При этом психологи наблюдали эффективную перестройку личности, особенно при благоприятном протекании социальной адаптации.

СЕКС И ПОЛИТИКА

ЕГИПЕТСКАЯ БЛУДНИЦА

Была глубокая ночь, когда небольшая лодка с одним-единственным гребцом пристала к берегу близ царского дворца в Александрии. Аполлодор, так звали гребца, взвалил на плечи свёрнутый ковёр и направился ко дворцу. Стража решила, что это торговец, и пропустила его…

Аполлодор на плечах внёс свою ношу во дворец.

— Этот великолепный, редчайший ковёр я хочу предложить великому Цезарю — знатоку и ценителю прекрасных вещей.

Ковёр для Юлия Цезаря! Солдатам, стоявшим на страже, даже в голову не пришло задерживать гребца-египтянина с его поклажей.

Дело было вечером, и Цезарь готовился ко сну. В этот момент вольноотпущенник подал ему папирус. На нём по-латыни было начертано: «Ты звал меня, чтобы воздать мне справедливость. Я здесь. Клеопатра».

Цезарь подал знак, и Аполлодора с ковром впустили в комнату.

Как и рассчитывала Клеопатра, Цезарь, заворожённый её красотой и нежным, певучим — Нильская сирена! — голосом, смог лишь воскликнуть: «Боги! Как она прекрасна!»

Клеопатра и в самом деле отличалась неотразимой прелестью, огромным обаянием, сквозившим в каждом её движении. Её облик в сочетании с редкой убедительностью речей накрепко врезался в душу. Необыкновенный голос царицы ласкал и радовал слух, а речи были подобны многострунному инструменту, легко настраивающемуся на любой лад и любой язык, — ведь она владела многими из них.

Как писал историк той эпохи Дион Кассий, она могла легко покорить любого человека, даже мужчину, уже немолодого и пресытившегося любовью.

Именно таким и был Цезарь — прославленный завоеватель, немолодой (ему было за пятьдесят), много повидавший и много любивший. Он был покорителем не только стран и народов, но и женских сердец.

— Ты не побоялась явиться ко мне таким способом? — спросил он.

— Разве я сделала что-нибудь не так? — ответила она на вопрос вопросом.

— О нет!

— Брат убил бы меня до того, как я увидела бы тебя.

— Вот мерзавец.

— Я того же мнения.

Такое единомыслие само собой сближало их. Цезарь продолжил:

— Останься!.. Нам ещё нужно о многом переговорить — ведь, чтобы вернуть тебе трон, я должен узнать многое.

Глаза Клеопатры сверкнули зелёным блеском. Она протянула руки и обняла его, привлекая к себе…

На другой день Цезарь пригласил юного Птолемея и помирил царственных родственников. Отныне они должны были править совместно.

По случаю примирения во дворце устроили роскошный пир. Была приглашена вся знать, в том числе Потин и Ахилл. Казалось, в стране воцарился мир. Но в разгар праздничного пира Цезарю доложили о том, что против него организован заговор во главе с Потином и Ахиллом. Стало известно, что заговорщики рассылают по городу своих людей с целью поднять народ против Клеопатры и её покровителя Цезаря.

Сохраняя хладнокровие, Цезарь действовал быстро и решительно. Он приказал своим легионерам незаметно окружить зал, где шёл пир. Потин был убит на месте. Но Ахиллу удалось бежать, и он возглавил армию, начав против Цезаря войну. Солдаты Ахилла окружили дворец римского полководца, и Цезарь с Клеопатрой оказались в засаде.

В этой смуте при не выясненных до сих пор обстоятельствах погиб молодой Птолемей.

Но все эти драматические события только разожгли любовь Цезаря и Клеопатры. А Цезаря сделали сильнее — ведь он защищал не только свою жизнь и авторитет Рима, но и жизнь своей возлюбленной.

Когда подошло подкрепление, Цезарь нанёс египтянам сокрушительное поражение.

Покончив с войной, Цезарь и Клеопатра отправились в путешествие на корабле в верховья Нила. Их сопровождали четыреста судов и лодок. Это были дни упоительного счастья и любви. Клеопатра настолько завладела помыслами Цезаря, что о нём стали говорить как о рабе царицы. Во всяком случае, она, несомненно, повлияла на его решение сохранить Египту независимость. В стране была восстановлена власть Птолемеев — Клеопатры и её другого брата, младшего, одиннадцатилетнего Птолемея XIV, занявшего место её погибшего супруга.

Страсть Цезаря к Клеопатре была столь сильной, что отныне он не помышлял о разлуке с нею. И когда дела позвали его в Рим, он без колебаний предложил Клеопатре ехать с ним как царице Египта вместе со своим малолетним супругом-братом и сыном, рождённым Клеопатрой, которого нарекли тоже Цезарем. Римляне называли его Цезарионом, то есть Цезарёнком. К основному его титулу прибавили ещё два: Филопатор и Филометор («Любящий отца» и «Любящий мать»). Получил он и династическое имя — Птолемей.

В Риме Цезарь предоставил в распоряжение Клеопатры свою виллу на берегу Тибра. Здесь вместе с ней он проводил всё свободное время, открыто появлялся на публичных празднествах.

Когда осенью 46 года до н.э. был открыт храм Венеры, сооружённый на личные средства Цезаря, он рядом со статуей богини Венеры поставил золотое изваяние Клеопатры. Любовницу возвеличил и приравнял к одной из самых почитаемых богинь! Такого Рим ещё не видывал! К тому же прошёл слух, что Цезарь намерен провозгласить своим наследником сына Клеопатры, того самого Цезариона, который в действительности, как утверждали в Риме, вовсе и не сын Цезаря.

Как бы в ответ на эти сплетни Цезарь, присвоивший себе к тому времени титул императора и не имевший ни от одной из трёх законных жён сына, официально признал себя отцом ребёнка Клеопатры. Это означало, что у императора есть наследник и будет кому воспринять власть. А вскоре стало известно, что «божественный», как теперь величали Цезаря, намерен развестись с женой. Супругой повелителя такого государства должна стать та, которая имеет право на это по своему происхождению, — мать сына-наследника императора египетская царица Клеопатра. Всё это подлило масла в огонь недовольства, подхлестнуло действия противников Цезаря.

В день мартовских ид, то есть 15 марта 44 года, когда по римскому календарю наступило полнолуние, Юлий Цезарь был убит заговорщиками при входе в сенат. Ему нанесли двадцать три раны. Фортуна отвернулась от него, и случай, который так часто приходил ему на выручку, изменил. А всё могло бы кончиться иначе, если бы Цезарь удосужился прочесть записку, которую ему передал некий Артемидор. В ней было предупреждение о готовящемся покушении. Но прочитать записку Цезарь так и не смог, хотя и пытался, — толпа просителей мешала этому.

Консулом был провозглашён Марк Антоний, ближайший сподвижник убитого диктатора, командующий прославленной римской конницей. Ему же досталось всё состояние и весь архив Цезаря. В день похорон Цезаря Антоний произнёс хвалу покойному и поднял на копьё над толпой окровавленную одежду Цезаря.

Всё это настроило толпу явно не в пользу тираноубийц. Возбуждённые люди ринулись к сенату и подожгли его. Пытались расправиться с заговорщиками, но те успели скрыться.

Антоний вёл себя как престолонаследник.

По стране началась вакханалия убийств, безраздельное следование проскрипциям, то есть спискам лиц, объявленных вне закона. Всякий, кто убивал или выдавал этих людей, получал награду. Поощрялись доносы родственников друг на друга. Сводились старые счёты. Так, Антоний добился осуждения своего давнего врага, сенатора и знаменитого оратора Цицерона. Ему отрубили голову и правую руку, писавшую речи, в которых, кстати говоря, обличался не только он сам, Антоний, но и Клеопатра.