Моя жизнь - Константин Циолковский

Была у нас старинная, но довольно высокая церковь. Наверху ее была башня с балкончиком, как каланча. Может быть, она и служила раньше пожарной каланчей. На святую мальчики лазили на ее колокольню звонить. Увязался и я, но не звонил, а взбирался выше на самый балкончик. Вид оттуда был прекрасный. Я был один. Никто не дерзал туда лазить. Мне же это доставляло громадное удовольствие: все было под ногами. Я то садился, то стоял, то ходил кругом. Вздумал однажды покачать кирпичную ограду. Не только она, но и вся верхушка закачалась. Я пришел в ужас, представив себе мое падение со страшной высоты. Всю жизнь потом мне иногда снилась эта качающаяся башня.

Ни гувернанток, ни нянек, конечно, у нас быть не могло. Близкие сокрушались о моем положении, но сделать ничего не могли: мать умерла, отец поглощен был добыванием средств жизни, тетка сама была и малограмотна, и бессильна.

Этот трехлетний промежуток, по моей несознательности, был самым грустным, самым темным временем моей жизни. Я стараюсь восстановить его в своей памяти, но сейчас ничего не могу дальше вспомнить. Нечем даже помянуть это время. Припоминатеся только катание по улицам на коньках, санках и ледянках.

Напряжение п. члена (эрекция) появилось после 13 лет. Пороков половых никогда не имел. Но половое чувство возникло гораздо ранее - еще с 10-11 лет. Однажды мы играли с детьми соседей. По игре - мне пришлось целовать девочку лет десяти, и я помню, что делал это с таким наслаждением, которого никогда потом не пришлось испытать.

Еще 11 лет в Р. мне нравилось делать кукольные коньки, домики, санки, часы с гирями и проч. Все это было из бумаги и картона и соединялось сургучем. Наклонность к мастерству и художеству сказалась рано. У старших братьев она был еще сильней.

К 14-16 годам потребность к строительству проявилась у меня в высшей форме. Я делал самодвижущиеся коляски и локомотивы. Приводились они в движение спиральной пружиной. Сталь я выдергивал из кринолинов, которые покупал на толкучке. Особенно изумлялась тетка и ставила меня в пример братьям. Я также увлекался фокусами и делал столики и коробки, в которых вещи то появлялись, то исчезали.

Увидал однажды токарный станок. Стал делать собственный. Сделал и точил на нем дерево, хотя знакомые отца и говорили, что из этого ничего не выйдет. Делал множество разного рода ветряных мельниц. Затем коляску с мельницей, которая ходила против ветра и по всякому направлению. Тут даже отец был тронут и возмечтал о мне. после этого последовал музыкальный инстркмент с одной струной, клавиатурой и коротким смычком, быстро движущимся по струне. Он приводился в движение колесами, а колеса - педалью. Хотел даже сделать большую ветряную коляску для катанья (по образцу модели) и даже начал, но скоро бросил, поняв малосильность и непостоянство ветра.

Все это были игрушки, производившиеся самостоятельно, независимо от чтения научных и технических книг.

Проблески серьезного умственного сознания проявились при чтении. Лет 14-ти я вздумал почитать арифметику, и мне показалось все там совершенно ясным и понятным. С этого времени я понял, что книги вещь не мудреная и вполне мне доступная. Я разбирал с любопытством и пониманием несколько отцовских книг по естественным и математическим наукам (отец был некоторое время преподавателем этих наук). И вот меня увлекает астролябия, измерение расстояния до недоступных предметов, снятие планов, определение высот. Я устраиваю высотомер. С помощью астролябии, не выходя из дома, я определяю расстояние до пожарной каланчи. Нахожу 400 аршин. Иду и проверяю. Оказывается - верно. Так я поверил теоретическому знанию.

Чтение физики толкнуло меня на устройство других приборов: автомобиля, двигающегося струею пара и бумажного аэростата с водородом, который, понятно, не удался. Далее я составлял проект машины с крыльями.

Отец вообразил что у меня технические способности и меня отправили в Москву. Но что я мог там сделать с своей глухотой! Какие связи завязать! Без знания жизни я был как слепой в отношении карьеры и заработка. Я получал из дома 10-15 руб. в месяц. Питался одним черным хлебом, не имел даже картошки и чаю. Зато покупал книги, трубки, реторты, ртуть, серную кислоту и проч.

Тетка сама навязала мне уйму чулок и прислала в Москву. Я решил, что можно отлично ходить и без чулок (как я ошибся). Продал их за бесценок и купил на полученные деньги спирту, цинку, серной кислоты, ртути и проч. Благодаря, главным образом, кислотам я ходил в штанах с желтыми пятнами и дырами. Мальчики на улице замечали мне: "Что это, мыши что ли изъели ваши брюки?".Ходил я с длинными волосами просто от того, что некогда было стричь волосы. Смешон был должно быть страшно. Я был все же счастлив своими идеями и черный хлеб меня нисколько не огорчал.

Но что же, собственно, я делал в Москве? Неужели ограничился одними жалкими физическими или химическими опытами?

Я проходил первый год тщательно и систематически курс начальной математики и физики. На второй же год занялся высшей математикой. Прочел курсы высшей алгебры, дифференциального и интегрального исчисления, аналитическую геометрию, сферическую тригонометрию и проч. Но меня страшно занимали разные вопросы и я старался сейчас же применять приобретенные знанияк решению этих вопросов. Так я почти самостоятельно проходил аналитическую механику. Вот, например, вопросы, которые меня занимали.

1. Нельзя ли воспользоваться энергиею движения Земли. Решение было правильное - отрицательное.

2. Какую форму принимает поверхность жидкостив сосуде, вращающемся вокруг отвесной оси? Ответ верный: поверхность параболоида вращения. А так как телескопические зеркала имеют такую форму, то я мечтал устраивать гигантские телескопы с такими подвижными зеркалами (из ртути).

3. Нельзя ли устроить поезд вокруг экватора, в котором не было бы тяжести от центробежной силы?

4. Нельзя ли строить металлические аэростаты, не пропускающие газа и вечно носящиеся в воздухе?

5. Нельзя ли эксплуатировать в паровых машинах высокого давления мятый пар? Отве мой : можно.

Конечно, многие вопросы возникали и решались раньше усвоения высшей математики и притом давно были решены другими.

6. Нельзя ли применить центробежную силу к поднятию за атмосферу, в небесные пространства? И я придумал такую машину. Она состояла из закрытой камеры или ящика, в котором вибрировали вверх ногами два твердых элластических маятника, с шарами в верхних вибрирующих концах. Они описывали дуги, и центробежная сила шаров должна была подымать кабину и нести ее в небесное пространство. Я был в таком восторге от этого изобретения, что не мог усидеть на месте и пошел развеять душившую меня радость на улицу. Бродил ночью час-два по Москве, размышляя и проверяя свое открытие. Но, увы, еще дорогой я понял, что я заблуждаюсь: будет трясение машины и только. Ни на один грамм ее вес не уменьшится. Однако, недолгий восторг был так силен, что я всю жизнь видел этот прибор во сне: я поднимался на нем с великим очарованием. Но неужели у меня в Москве не было совсем знакомых? Были случайные знакомые. Так, в Публичной Библиотеке ("Чертовской") мною заинтересовался кончающий по математическому факультету студент Б. Он раза два был у меня и посоветовал прочесть Шекспира. Шекспир мне очень тогда понравился. Но когда я, уже стариком, вздумал его перечитывать, то бросил, как непроизводительный труд.