Холодные медные слёзы. Седая оловянная печаль - Глен Кук

— Спасибо. Хорошее пиво.

— Господин Вейдер сказал, что вы его оцените.

Я как-то сделал для Вейдера одну безделицу — раскрутил семейную кражу драгоценностей, при этом умудрившись не облить особо грязью его детей, которые по уши увязли в деле. Чтобы отбить у них охоту к подобным игрушкам, старик взял меня на содержание. Если у меня нет развлечений получше, я ошиваюсь у пивовара и нагоняю страху на его домашних. Принимая в расчет размеры возможных потерь, я — дешевая страховка. Ибо содержание мое, увы, невелико.

— Это он послал вас ко мне?

Коротыш отобрал у меня бадью и с видом знатока отхлебнул пива.

— Я совершенно незнаком со многими аспектами мирской жизни, мистер Гаррет. Господин Вейдер утверждает, что вы — тот человек, который может мне помочь. При условии, как он выразился, если я сумею отодрать вашу ленивую задницу от стула.

Это похоже на Вейдера.

— Он лучше меня приспособлен к сложностям мирской жизни. — Еще бы! Вейдер начинал с нуля; теперь он крупнейший пивовар в Танфере, не говоря уж о десятке-другом прочих лакомых кусков, к которым он имеет касательство.

— Я пришел к такому же выводу.

Мы по очереди прикладывались к бадье, передавая ее друг другу.

— Я присматривался к вам. Похоже, вы идеально мне подходите. Но это и осложняет мне задачу нанять вас. У меня нет никаких рычагов воздействия на вас.

Был прекрасный мягкий вечер. Мне лень было даже пошевелиться.

— Вы купили пиво, дружище. Излагайте свое дело.

— Я рассчитывал на такую любезность с вашей стороны. Беда в том, что моя откровенность может сослужить мне плохую службу.

— Я никогда не треплюсь о делах. Это вредит бизнесу.

— Господин Вейдер отзывался с похвалой о вашей сдержанности.

— У него есть основания.

Мы снова по очереди хлебнули пива. Солнце неспешно катилось вниз. Коротыш посовещался сам с собой, прикидывая, действительно ли дела его так уж плохи.

Вероятно, хуже некуда. Сюда приходят, трижды подумав, но все равно жмутся, словно девицы на выданье.

— Меня зовут Магнус[2] Перидонт.

Я не побледнел. Не ахнул и не упал в обморок. Он был разочарован.

— Магнус? Так могут величать типа, который умер настолько давно, что все забыли, каким он был засранцем.

— Вы никогда не слышали обо мне?

Видно, это одно из тех имен, которые пишут на стенах сортиров и в прочих непотребных местах.

— Не припоминаю ничего похожего.

— Мой отец полагал, что мне суждено величие. Уверен, я его разочаровал. Меня знают также как Магистра Перидонта и Перидонтуса, Принцепса Олтодеории.

— Слыхал что-то краем уха. — Магистр — это редчайшее из сказочных чудовищ, маг и чародей, благословленный Церковью. Второй титул — в переводе на современный что-то вроде Князя Града Божьего. Это означает, что моего знакомца ждет на небесах теплая койка с выбитым на ней именем. Гарантия — стопроцентная. Церковные боссы сотворили из него святого прежде, чем он успел сыграть в ящик. Тысячу лет назад таким прозвищем наградили бы какого-нибудь закоренелого святого столпника во власянице. В наши дни оно скорее всего подразумевает, что перед его обладателем все накладывают от страха в штаны и стремятся откупиться всякими побрякушками. — Это что-то вроде Великого Инквизитора?

— Так меня тоже называют.

— Ну и влип же я с вами! — Об этом Перидонте я слыхал. Он был жутким сукиным сыном. Счастье еще, что мы живем в мире, где Церковь на ладан дышит. Она объединяет не больше десяти процентов человеческого населения Каренты. О представителях других рас речь не идет. Церковь утверждает, что души есть только у людей, а остальные — просто умные животные, способные подражать человеческой речи и манерам. Что приводит к ее умопомрачительной популярности среди умных животных.

— Вы напуганы? — спросил он.

— Скажем так: я не принимаю некоторые философские догматы Церкви. — Кстати, цивилизация эльфов старше нашей на тысячелетия. — Я и не знал, что господин Вейдер принадлежит к вашей пастве.

— Он у нас не на лучшем счету. Назовем его заблудшей овцой. Он согласился побеседовать со мной по просьбе супруги. Она наша сестра из мирян.

Я помнил ее, толстую усатую старуху в черном. С неизменно кислой физиономией.

Теперь я знал, кто предо мной, и это нас уравнивало. Пора ему перейти к сути.

— Я смотрю, вы не в облачении.

— Я у вас неофициально.

— Тайно? Или как частное лицо?

— В некотором роде и то, и другое. С разрешения.

С разрешения? Он? Гм.

— Слухи обо мне сильно преувеличены, мистер Гаррет. Я поддерживаю их ради психологического преимущества.

Я хмыкнул и стал ждать продолжения. Он выглядел недостаточно старым, чтобы сотворить все те мерзости, которые ему приписывают.

— Вы знаете о бедствии, обрушившемся на наших, с позволения сказать, двоюродных братьев, Ортодоксов?

— Я так славно не развлекался с тех пор, как мама водила меня в цирк.

— Вся эта грязь стала любимым народным развлечением. На свете нет еретиков, заслуживающих гнева Ано больше, нежели Ортодоксы. Но никто не воспринимает известные вам события как кару Божью. И это преисполняет меня страхом.

— Кхм?

— Всякий сброд выступает с разоблачениями просто, чтобы поддержать кипение в этом котле. Я боюсь, наступит день, когда жила иссякнет, и тогда они начнут искать новые залежи.

Ах!

— Вы полагаете, следующей окажется Церковь? — Честно говоря, это не разбило бы мне сердца.

— Несмотря на мою бдительность, некоторые братья оступаются и впадают в грех. Но я беспокоюсь не о Церкви, а о самой Вере. Каждое разоблачение наносит ей глубокую рану. Уже и те, кто не знал сомнений, начинают задумываться, не может ли любая религия оказаться надувательством шайки жуликов, выуживающих деньги у легковерных?

Он посмотрел мне в глаза и улыбнулся, потом протянул пиво. Похоже, он цитировал свою проповедь. И делал это сознательно. Вероятно, он наслаждался моей реакцией.

— Я весь внимание. — Неожиданно я понял, что испытывает Шнырь, когда берется за работу из чистого любопытства.

Мой друг снова улыбнулся:

— Я убежден, что здесь не просто скандал, переросший в лесной пожар. Кто-то всем этим дирижирует. Некая злобная сила, преисполнившаяся решимости уничтожить Веру. Я считаю, необходимо перевернуть каждый камень и явить миру эту ядовитую гадину.

— Меня приятно удивляют ваши формулировки. На мой взгляд, духовное лицо должно было бы выразить эту мысль иначе.

Он снова улыбнулся. Великий Инквизитор оказался развеселым парнем.

— Меня интересуют личности, цели и средства помощников Врага. Все то, что можно определить мирскими терминами. Как уличное ограбление, например.

Не сомневаюсь, что и уличное ограбление можно определить в терминах богословской лексики.

Малыш казался удивительно здравомыслящим для исступленного фанатика, каковым ему полагалось быть. Наверное, актерский талант — первое и наиважнейшее требование, предъявляемое к кандидатам в священники.

— Значит, вы хотите нанять меня для розыска шутников, которые мутят воду среди духовенства Ортодоксов?

— Не совсем. Хотя я надеюсь, что их разоблачение будет сопутствующим результатом.

— Я не успеваю следить за ходом вашей мысли.

— Тонкость и надежность — таков мой девиз, мистер Гаррет. Если я найму вас, чтобы отыскать заговорщиков, и вы справитесь с делом, то даже я не смогу утверждать со всей определенностью, что вы не состряпали доказательства. С другой стороны, если я найму известного скептика разыскать Хранителя Агире и Мощи Террелла и в ходе поисков он выкурит из норы нескольких негодяев…

Я надолго приложился к пиву.

— Я восхищен стилем вашего мышления.

— Значит ли это, что вы принимаете мое предложение?

— Нет. Я не буду копаться в этой грязи просто ради денег. Но вы умеете возбудить любопытство. И знаете, как сплести интригу.

— Я готов хорошо заплатить. А если вы отыщете Мощи, награда будет поистине княжеской.

— Не сомневаюсь.

Великий раскол между Ортодоксами и Церковью произошел тысячу лет назад. Экуменический Совет пытался кое-как залатать дыры в их отношениях, но долго этот брак не продлился. При разводе Ортодоксы урвали Мощи себе. С тех самых пор Церковь пытается заполучить их обратно.

— Я не могу оказывать на вас давление, мистер Гаррет. Вы лучше кого бы то ни было подходите для этой работы, но по тем же причинам весьма маловероятно, что вы за нее возьметесь. У меня есть и другие кандидаты. Благодарю, что согласились уделить мне время. Желаю приятно провести вечер. Если передумаете, свяжитесь со мной в Четтери. — И он вместе со своей бадьей растаял в сумерках.

Коротыш мог быть джентльменом, когда хотел, что не часто встречается среди людей, привыкших к власти. А он был едва ли не самым грозным человеком в Танфере, в своей области, конечно. Воплощенный Святой Ужас.