Десять величайших открытий в истории медицины - Фридман Мейер

Возможно, повязки, наложенные на рану, не были стерильными, и она загноилась. У принца началась сильная лихорадка. Встревоженный Филипп II отправил на помощь трем врачам, уже пользовавшим дона Карлоса, двух своих лейб-медиков. Затем, поскольку состояние сына продолжало ухудшаться, он послал за Везалием.

Шесть врачей провели пятьдесят совещаний, длившихся от двух до четырех часов, на десяти из которых присутствовал сам король. Он терпеливо слушал, как каждый эскулап высказывал свое мнение и предлагал свой метод лечения. Но в течение апреля и мая, несмотря на эти консилиумы, дону Карлосу становилось все хуже.

Тем временем в Толедо три тысячи испанцев, раздевшись до пояса, хлестали друг друга плетьми, надеясь, что это бичевание спасет жизнь принцу, а жители Алькалы (города, где боролся со смертью дон Карлос) принесли забальзамированный труп фра Диего, монаха-францисканца, умершего несколько веков назад, к постели лежавшего без сознания принца и уложили рядом с ним.

Однако улучшения не последовало, никакого медицинского чуда не произошло. Но время шло, и принц потихоньку начал поправляться. Его воспаленное лицо, изуродованное кровотечениями и нагноениями, постепенно приняло нормальный вид. Через три месяца после несчастного случая он даже смог присутствовать на бое быков.

Филипп II всегда считал, что исцелением сына обязан чудодейственной мумии фра Диего. В 1568 году он способствовал причислению монаха к лику святых. При всем своем желании мы не можем утверждать, что Филипп II был прав. Но мы можем быть уверены, что все опасные осложнения, последовавшие за простым ушибом дона Карлоса, имели ятрогенное происхождение, то есть были связаны с ошибками в действиях лечивших принца врачей.

Участие в двух медицинских консилиумах у одра особ королевского происхождения — это единственные упоминаемые в исторических источниках свидетельства деятельности Везалия во время его придворной службы, если не считать написанного им «Послания о китайском корне» (оно было издано его младшим братом в 1546 году), второго издания «О строении тела» в 1555 году и датированных 1561 годом комментариев («Examen») к «анатомическим наблюдениям» его бывшего ученика Фаллопия. Ни одно из этих сочинений не представляло результатов новых исследований. И опять-таки нам остается только гадать, почему после написания книги «О строении человеческого тела», чье содержание практически дало начало современной научной медицине, этот молодой, двадцатидевятилетний, мужчина вообще прекратил заниматься научными или медицинскими исследованиями.

Сам он в 1546 году, через три года после выхода в свет своей великой книги, написал, что она вызвала столько необоснованной критики, «истерзавшей его душу», что он укрылся при императорском дворе, где находил удовольствие в жизни, «далекой от сладкой праздности науки…». Он признавался: «Теперь я уже не помышлял издавать что-то новое, даже если бы мне этого очень захотелось или если бы мое тщеславие повелело бы мне это сделать»[4].

С самого начала своей карьеры Везалий надеялся, что император пригласит его присоединиться к группе своих придворных врачей, и придумывал, как этого добиться. В 1537 году, в возрасте всего лишь двадцати трех лет, он планировал написать и издать книгу, не только революционную по содержанию, но и отличающуюся особым изяществом печати, качеством бумаги и иллюстраций, размером и красотой переплета. Он рассчитывал, что лично преподнесет свой труд, снабженный соответствующим посвящением, императору и тот, даже не разбираясь в медицине, должен будет признать его книгу самым потрясающим изданием медицинского содержания, которое когда-либо появлялось или появится на свете.

Можно с достаточной уверенностью утверждать, что Везалий, как он сам писал, не обремененный женой, детьми или домашними заботами, в течение примерно пяти лет вскрыл десятки трупов животных и людей — и все ради того, чтобы накопить энциклопедические познания, необходимые для написания книги. Ему пришлось также искать художников, которые захотели бы потратить долгие часы на зарисовки органов и тканей разлагающихся трупов. Его трактату «О строении человеческого тела» предстояло стать первой в истории медицинской книгой, содержащей более двух сотен поразительных иллюстраций.

Везалий осмелился даже отправить свою рукопись через Альпы, в Базель. Он знал, что Иоганн Опоринус, выдающийся ученый и, что еще важнее, известный книгоиздатель, сможет выпустить его труд на самой лучшей бумаге и с высочайшим качеством печати. И прежде всего Везалий был уверен, что Опоринус достаточно профессионален, чтобы напечатать его бесценные гравюры по дереву с необходимой точностью, без малейших искажений. Везалий не удовольствовался тем, чтобы просто писать Опоринусу письма с подробными инструкциями, — он сам поехал в Базель и оставался там, пока печатали книгу.

В конце лета 1543 года Везалий преподнес свой шедевр Карлу V. Книга действительно была настоящим шедевром: ее высота составляла 16,5 дюйма, ширина — 11 дюймов, переплет изготовили из царственного пурпурного панбархата, передний и задний форзацы — из пергамента, а все семьсот страниц были напечатаны самым изящным шрифтом, когда-либо использовавшимся в медицинских изданиях. Самой потрясающей деталью этого подарочного экземпляра были раскрашенные вручную иллюстрации. (Ни в одном из примерно ста дошедших до нас экземпляров книги цветных иллюстраций нет.) Судя по всему, это произвело огромное впечатление на императора. Неудивительно, что спустя несколько месяцев, несмотря на завистливую критику со стороны других врачей, состоявших при дворе, Везалий получил приглашение на придворную службу. Его юношеские мечты исполнились!

Теперь самое время обратить наше внимание на сам бессмертный шедевр: «О строении человеческого тела, в семи книгах» («De humani corpus fabrica, libri septum») — для краткости эту книгу обычно называют «Фабрика».

Хотя ученые-медики могут высказывать сомнения относительно того, что это описание человеческой анатомии в семи книгах (о чем сообщает латинское название) является наиболее важным открытием в западной медицине, все, безусловно, согласятся с Уильямом Ослером, что «Фабрика» была самой грандиозной из когда-либо изданных книг по медицине.

Мы уже указывали, что Везалий намеревался посвятить, а затем и преподнести Карлу V книгу, которая ошеломила бы его своим великолепием и красотой. Наверное, так и произошло, хотя король вряд ли мог понять или вполне оценить её содержание. Но Везалий совершил гораздо более значимое деяние — его «Фабрика» пробудила медицину от четырнадцативекового глубокого сна.

Первой реакцией врачей на появление «Фабрики» стало удивление. Никогда раньше медицинские книги не отличались такими размерами. Никогда раньше в медицинских книгах не было иллюстраций, отличавшихся такой художественной красотой и анатомической точностью, и никогда раньше (и никогда после этого) медицинские книги не набирались таким изящным типографским шрифтом.

Современники Везалия были изумлены невероятным вкусом и роскошью издания, однако куда более их потряс, а многих просто привел в бешенство текст, содержавшийся в семи томах. Среди наиболее разъярившихся был и Якоб Сильвий, ведущий анатом Европы, некогда учивший Везалия анатомии. В открытом письме императору он писал: «Я молю Его Императорское Величество воздать суровое и заслуженное наказание чудовищу, которое он взрастил и выкормил в своем собственном доме, этому худшему образцу невежества, неблагодарности, дерзости и богохульства, сделать так, чтобы он не мог более отравлять остальную Европу своим тлетворным дыханием».

Злоба Сильвия была вызвана тем, что Везалий осмелился указать на неоднократные ошибки Галена при описании некоторых деталей человеческой анатомии, возникшие прежде всего потому, что Гален вскрывал трупы обезьян и собак и, следовательно, описывал ткани и органы этих животных, а не человека.