Антресолия – страна забытых желаний,или Приключения Яшки Ермолаева - Ирина Мальчукова

– Ишь ты, как по подушке моей топчется! – не удержавшись, заметил Яшка.

Странное дело, но сейчас ему было уже не так страшно, как можно было бы ожидать от человека, даже взрослого, при подобных обстоятельствах.

Ангел-фея наклонился вперёд, протянул изящную фиолетовую руку с длинными тонкими пальцами и поманил мальчика, жестом приглашая подойти к кровати.

Яшка, растерявшись, не знал, как поступить, ведь такого с ним ещё никогда не происходило. Он продолжал пятиться, пока не упёрся спиной в письменный стол, больно ударившись об угол верхнего ящика, который плотно не задвигался. Охнув, малыш инстинктивно потёр ушибленное место и задел локтем жёлтый будильник, который покачнулся и упал на пол, выразив своё неудовольствие громким «дз-и-и-инь!».

– Дзинь-да-да! – тут же отреагировал гость. Выпрямившись и зашуршав крыльями, пришелец радостно, как показалось Яшке, повторил уже знакомую тарабарщину: – Абра-ар! Бурундун! Вьюга-вьюн! Гагатун! Дзинь-да-да!!!

– А-а-а-пчхи! – послышалось сзади.

От неожиданности Яшка подскочил, едва снова не уронив фонарь.

– Б-б-будь здоров! – пожелал, заикаясь, кто-то.

– Всегда готов!! – некстати пошутил третий.

– Б-б-бардак! – возмутился шутке заика.

– Вай-вай-вай! – задиристо ответил ему шутник.

Мальчик, стараясь не упустить из виду чудо-птицу, которая радостно пританцовывала и хлопала крыльями, отчего во все стороны посыпались перья и пух, нагнулся над столом выяснить, кому принадлежат голоса.

На столе, как обычно, было полно неприбранного хлама, так как Яшка, как и большинство мальчишек, не имел привычки убираться после игр и развлечений. Среди пластилина и цветной бумаги, карандашей и фантиков от съеденных конфет явно что-то происходило. Слышен был топот маленьких ножек, по шелесту и шороху угадывалась суетливая возня. Видно, Яшкино конопатое лицо, вплотную приблизившееся к столу, было причиной переполоха.

Кто-то упал и ахнул, вызвав чьё-то разливистое «га-га-га!»

– Б-б-балаган! – нравоучительно отрезал уже знакомый нам заика.

– Да-да-да! Да-да-да! – поддакивали ему.

Не выдержав, Яшка рискнул и посветил на стол фонариком, повернувшись спиной к таинственному гостю. Заморгав, мальчик приготовился увидеть новое чудо. Сиреневые перья, словно снежинки, кружились и мягко падали вокруг. Одно пёрышко скользнуло по Яшкиному лицу, защекотало, будто дразня. Малыш поморщился, втянул носом воздух и дунул, отгоняя прочь настырное перо.

– Апчхи! Апчхи! – разобрало не на шутку кого-то.

Прикинув, откуда доносится чих, Яшка сперва приложил ухо к приоткрытой коробке из-под пластилина, а затем, слегка толкнув пальцем, откинул крышку в сторону и, забыв об осторожности, засунул туда свой любопытный нос. И тут же поплатился за это, получив щелчок.

– Вот тебе! Вот тебе! – приговаривал кто-то.

– Б-б-батенька! – обратились, судя по всему, к Яшке, оторопевшему и обиженному. – Б-б-будьте любезны здесь не дуть.

– Апчхи! Аллергия! – пояснил чихунчик, как мысленно окрестил его малыш.

Теперь мальчик, наконец, получил возможность хорошенько рассмотреть загадочных болтунов. Открыв рот, Яшка наблюдал, как двигались, чихали, разговаривали и даже ругались маленькие пластилиновые фигурки-буковки, вылепленные с маминой помощью ещё два дня назад. Это мама по собственной, как она шутила, методе пыталась обучить сына «абэвэгэдэйке».

Расслабившись, малыш рассмеялся, забыв даже о крылатом госте, который прекратил мучить подушку и соизволил, наконец, покинуть кровать. Сначала он переместился на тумбочку, отчего та зашаталась, постукивая ножками по полу. Затем, расправив крылья, пришелец метнулся к окну, но, не рассчитав расстояния, зацепил крылом форточку и рухнул вниз головой прямо на подоконник.

«Мамина герань!» – успел лишь подумать Яшка.

Царапая когтями по стеклу и цепляясь за трещавшую по швам штору, гость таки сумел удержать равновесие и не загубить благородное растение. Свисая с карниза и раскачиваясь, словно маятник, фея-птица пропела, будто позвала:

– Абра-ар!!!

Буковка «А», чихнув и утеревшись маленьким носовым платком, на тонких и длинных ножках неторопливо вышла вперёд, изящно поклонилась и сняла шляпу, приветствуя мальчика.

«Чихунчика зовут Абра-аром!» – догадался Яшка и, стараясь быть учтивым, ответил поклоном на поклон.

– Яков Ермолаев! – отрапортовал он. – К вашим услугам!!

– Б-б-будем знакомы… Б-б-бурундун… – пробурчала буква «Б», глядя на Яшку исподлобья. Видно, в характере Бурундуна было бурчать и хмуриться.

– Вьюга-вьюн! – представила фея букву «В», которая, сидя на резинке-ластике и закинув ногу на ногу, едва удостоила мальчика взглядом, делая вид, что внимательно рассматривает свои крохотные ногти.

– Уже знакомы… – потирая нос, пробормотал Яшка, догадываясь, кто щёлкнул его по носу. А ещё отметил про себя, что Вьюн подозрительно похож на Вовку, того ещё пакостника и шалуна.

– Гагатун! – констатировал малыш, ткнув пальцем в букву «Г», которая, согнувшись пополам и клюя носом в стол, надрывалась от хохота.

– Да-да-да! – подтвердила буква «Д», привстав на цыпочки и радостно улыбаясь.

«Девочка? – разочаровался Яшка, наблюдая, как буква «Д», она же Дзинь-да-да, пританцовывает и поправляет юбчонку, и добавил: – Воображуля!»

Правда, воображулями он называл абсолютно всех девочек, с этими их бантиками и заколочками, гольфиками и куколками и всем прочим девчачьим добром.

Размышляя так, мальчик не сразу заметил, как Барсик, который до того где-то молча отсиживался, ловко запрыгнул на стол и, бесшумно ступая мягкими подушечками лап, приблизился к малышу. Буквы вежливо раскланивались, пропуская кота, а птица-фея, положив правую руку на грудь (там, где сердце), почтительным кивком приветствовала Яшкиного питомца.

Мальчику казалось, что после стольких чудес и неожиданностей его уже ничто не сможет удивить, но он ошибался, ибо для него сказка только начиналась.

Барсик внимательно посмотрел на малыша большими умными глазами, осторожно лизнул его в щёку и тихонько прошептал на ухо:

– Я-ш-ш-ша…

Собственно, тот факт, что кот заговорил, мальчика не смутил, особенно после того, как практически на его глазах ожили куски пластилина. Странным было скорее то, как почтительно и даже благоговейно буквы и крылатый вели себя по отношению к коту, лениво развалившемуся на столе.

– Хм… – едва не прыснув со смеху, обратился Яшка к Барсику. – Может, мне тебя, Барсюня, теперь Вашим Высочеством величать?!

Не в силах более сдерживаться, мальчик рассмеялся, настолько нелепым ему казалось всё происходящее перед его глазами.

Но гости Яшкиного веселья, судя по всему, не разделяли. Крылатый незнакомец, нахмурив брови, огляделся по сторонам и, приложив указательный палец к сиреневым губам, шикнул на малыша.

Буквы, каждая на свой манер, бурно выражали недоумение и возмущение Яшкиным поведением.

Абра-ар, топнув ногой, растерянно крутил головой, как бы не понимая, как такое вообще может быть.

Бурундун, как обычно, проворчал, грозя мальчику пальцем:

– Б-б-беспредел! Б-б-батенька!!

– Вай-вай-вай! – вторил ему Вьюга-вьюн, который, заложив руки за спину, то и дело прохаживался вдоль стола.

Гагатуна слышно не было: видимо, потерял дар речи.

Только Дзинь-да-да, по-девчачьему сложив вместе ладошки и несколько наклонившись набок, сочувственно смотрела на мальчика.

Барсик махнул хвостом, и шум тут же прекратился.

«Пан-король счёл нужным объяснить, наконец, – думал обиженный Яшка, – что здесь происходит».

– Я-ш-ш-ша… – протянул кот. – Ты – умный мальчик. И, конечно, догадался уже, что стал частью сказки. Я давно наблюдал за тобой, чтобы понять, достоин ли ты узнать нашу тайну. Это весьма трудно, Яша. Ведь ты упрямый и ленивый, проказник и врун. Да, да! Врун!

Последнее слово кот повторил, заметив, как Яшка покраснел и мотает головой.

– Помнишь, когда ты мячом разбил аквариум и об этом узнали родители, ты взвалил вину на меня? А когда ты выдернул из розетки шнур от холодильника и испортилось мясо, ты снова обвинил меня. Ах, Яша, Яша… – с грустью перечислял Яшкины грехи Барсик.

Сиреневый незнакомец нагнулся к коту и громко, чтобы слышали все, сообщил, будто отчитался:

– А ещё мальчик запер в туалете добрую нянечку, перевернул тарелку с супом, поставил синяк Вовке под глазом, напúсал под батарею…

– Глаза у плюшевого слоника вырвал! – проснулся Гагатун.

Раздавшиеся со всех сторон «охи» и вздохи довели Яшку окончательно, и он заплакал.

Дзинь-да-да, став на цыпочки и размахивая руками, старалась перекричать остальных:

– Давайте успокоимся, друзья! Довольно! Держите себя в руках!!

Яшка закрыл лицо руками и тихо плакал, чувствуя, как слёзы прокладывают путь по его горячим щекам. Что-то тёплое и шершавое коснулось подбородка и слизало застывшую слезу. Стало щекотно, и малыш невольно улыбнулся.