Извращенный Найт-Крик - Кей Си Кин

— Иден, я могу приготовить тебе сухарики, это поможет успокоить твой желудок, или, может быть, еще немного имбирного печенья, если тебе от этого станет лучше? — Предлагает Бетани, подходя к нам, ставя перед Коди тарелку и сочувственно поглаживая меня по спине.

— Что бы ты ни посоветовала, я готова попробовать. Только без яиц, от одной мысли о запахе меня тошнит, — бормочу я, и она сжимает мое плечо, направляясь к кухонным шкафам в поисках ответа на все мои кулинарные молитвы.

Мой взгляд возвращается к Коди, когда он ест свои блинчики, и я ловлю себя на том, что повторяю те же мысли, которые всю неделю крутились у меня в голове.

Внутри меня растет ребенок.

Ребенок.

Я не знаю, как с этим бороться. Я не знаю, как переварить тот факт, что я собираюсь стать родителем, матерью, или что я могла бы сделать так, чтобы все это исчезло в одно мгновение. С тех пор как я выросла только с мамой и папой, разговоров об аборте никогда не было. Я могу рассмотреть этот вариант, но в глубине души я знаю, что это неправильное решение для меня.

Что-то в этом маленьком человечке, растущем в моем животике, вселяет в меня решимость дать отпор, выжить и жить долго и счастливо — даже если это только я и ребенок. Я чувствую, как в моей душе горит желание сделать для него больше, чем мои родители сделали для меня. Может быть, мне просто сейчас горько, но мне трудно вспоминать свою жизнь до Найт-Крик, поскольку этот город поглотил меня с того момента, как я приехала.

Я хочу быть Бетани; Я хочу быть жестокой, неудержимой защитницей. Но больше всего это заставило меня осознать, как сильно я хочу жить. Жить ради ребенка и жить ради себя.

Бетани ставит передо мной тарелку и стакан воды, прерывая ход моих мыслей, и я бормочу слова благодарности, глядя на ломтик сухого тоста и горсть имбирного печенья.

Поднося печенье к губам, я осторожно откусываю, радуясь, что мой рот не начинает наполняться слюной по совершенно неправильным причинам, когда Бетани садится рядом с Райаном. Мы все едим в тишине, за исключением Коди, который все время кричит: — Папа! Когда Райан, постоянно играет в прятки, чтобы вызвать у него улыбку.

Когда я съедаю столько, сколько могу переварить, а это едва ли больше двух печенек, я отодвигаю тарелку, делаю глоток воды, прежде чем прочистить горло.

— Есть успехи с тюрьмой? — Спрашиваю я, во мне мгновенно растет надежда, хотя я знаю, что этого не должно быть, по выражению лица Райана — это все, что мне нужно понять.

— Прости, Иден, — сочувственно бормочет он, и я пожимаю плечами, пытаясь вести себя беззаботно, но это продолжает задевать меня до глубины души.

— Как ты думаешь, это они делают или начальник тюрьмы? — Спрашиваю я, проводя пальцами по бокалу, чтобы занять руки, и Бетани вздыхает.

— Если честно, об этом трудно предположить. Я знаю, что у них там большое влияние, к большому неудовольствию начальника тюрьмы, но может быть и так, что Грант или Илана отказывают им в доступе к кому-либо снаружи, — добавляет она, и я хмурюсь. Почему это должно быть так чертовски сложно?

— Отец Тобиаса сделал бы это, чтобы причинить боль ему и ребятам, как форму эмоциональной пытки? Или он сделал бы это потому, что Илана сказала ему? — Спрашиваю я, пытаясь понять правила и логику, окружающей эту ситуацию, но, очевидно, в этом городе все это ни хрена не значит.

На самом деле, меня это не удивляет, я просто беспокоюсь о том, чем еще они занимается в "Исправительном учреждении Холмс". Мысль о том, что они снова и снова будет заставлять их повторять то, что они делали раньше, выводит меня из себя. По общему признанию, часть моей души чувствует, что это все моя вина за то, что я подтолкнула Ксавьера к встрече с Иланой. Я просто не знаю, насколько это правда, поскольку у меня не было с ними никаких контактов.

— Вопрос в том, чего бы они не сделали? — Бетани возражает со вздохом, и я потираю виски, чувствуя приближение головной боли.

— Должен быть способ обойти все это дерьмо. Ничто из этого не имеет смысла. Их даже не должно быть там, и мы все это знаем. Это Илана и остальные семьи-основатели продолжают удерживать их там, — ворчу я, изо всех сил стараясь не ругаться при Коди, в то время как Райан хмыкает в знак согласия.

— В исправительном учреждении они, безусловно, подчиняются, но как бы я ни влиял на них, это не распространяется на решения, принимаемые семьями-основателями этого города. Это как тайное общество или что-то вроде того, — объясняет Райан, потирая затылок, когда встречается со мной взглядом, и я чувствую себя еще более растерянной, чем раньше.

Этот гребаный токсичный город весь испорчен для удовлетворения их потребностей, и я, блядь, ненавижу это. Я в безопасности, пока нахожусь в этом доме, и я все еще не могу уснуть от страха, что подвергаю Коди опасности. Несмотря на то, что Бетани и Райан непреклонны в том, что никто не может вторгнуться в собственность, это все еще давит мне на душу.

— Я не знаю, что я должна делать. Часть меня чувствует, что это "Звезды" отталкивают меня с тех пор, как последними словами Ксавьера, обращенными ко мне, были "беги". Они не звонили или что-то в этом роде, но тогда мне становится страшно даже подумать, что на самом деле делает начальник тюрьмы. Вся ситуация — это эмоциональный гребаный бардак.

— Мы разберемся с этим, Иден. Ты в этом не одна. В последний раз, когда это случилось, прошла почти неделя "задержания", прежде чем они смогли встретиться с адвокатом, — уверяет меня Бетани с мягкой улыбкой, которая не совсем соответствует ее взгляду, и я пытаюсь почувствовать ее надежду, но она продолжает рушится. Все, на что я надеялась с тех пор, как умер мой отец, исчезло.

Моя мама не ответила ни на один звонок или сообщение. Арчи и Чарли отчаянно хотят меня увидеть, но я не хочу еще больше втягивать их в это дерьмо, и делать мишенями. "Звезды" полностью недоступны, так что никто из них на самом деле не знает о моей текущей ситуации. Звонила Лу-Лу, но ей не обязательно знать обо всем этом, у нее и так полно своих проблем, а это мой беспорядок.

Таким образом,