Со второй попытки - Мишель Роуэн

— Я не могу этого сделать.

Опять стало страшно. Этот человек невероятно упрям, но она не собиралась сдаваться. Ей часто приходилось уступать и от многого в жизни отказываться, потому что этого было слишком тяжело добиться, а добившись, трудно сохранить, но будь она проклята, если сейчас откажется от самой жизни. Было в этом Генри что-то такое, что заставляло ее снова и снова убеждать его, что он ошибается на ее счет.

— Представьте: вы меня убьете, а потом выяснится, что я вовсе не та, кого вы хотели убить? Что если колдунья ошиблась?

— Колдунья не ошибается. Это ее работа, специальность — воссоединение родственных душ.

— Воссоединение, значит… — задумчиво повторила Джулия. — Должно быть, я сплю. Да, я сегодня днем прилегла и, наверно, еще не проснулась. Тогда все это еще можно как-то объяснить.

Она говорила, а Генри мрачнел:

— Настораживает то, что обычно душа помнит своего бывшего партнера. Можно забыть подробности прошлой совместной жизни, но должно сохраниться взаимное притяжение. Да-да, их неудержимо тянет друг к другу, и в конце концов капкан защелкивается. Поэтому либо вы очень хорошая актриса, либо действительно что-то не так.

Она слегка перевела дух:

— Ну вот, вы сами это сказали.

— Что вы хорошая актриса?

— Да никакая из меня актриса! Мне даже не доверили роль в школьном спектакле в шестом классе. — Джулия ухватилась за соломинку. Ее инстинкт самосохранения работал с огромным перенапряжением. — И главное — вы не хотите меня убивать.

— Не хочу?

Она покачала головой:

— Вы не убийца.

Он прищурился:

— Вы меня не знаете.

— Я хорошо разбираюсь в людях.

— Да? Я хватаю вас на улице, тащу в темный переулок, приставляю нож к горлу… И вы станете меня уверять, что я не способен на убийство? Может, вы хотите меня перевоспитать, так как под грубой оболочкой узрели красоту моей души?

Она сглотнула:

— Согласна, это было бы наивно.

— Более чем наивно. А наивной вы в прежней жизни не были. А были вкрадчивой и хищной, как лисица, играли людьми и заставляли их делать то, что вам было нужно.

— Даже вас?

Генри снова помрачнел:

— Пытались, но не вышло. Я не поддался вашим чарам. Красивого личика недостаточно, чтобы задурить мне голову.

— Вы голубой?

По лицу Генри Джулия поняла, как он потрясен ее предположением.

— Нет.

— Но вам не нравятся женщины?

— Я не голубой, — проворчал он с досадой. — И мне нравятся женщины. Мне вы не нравились. Я видел насквозь вашу лживую сущность, а бедный Эван ничего не замечал.

— Как звали ту женщину?

— Катерина.

— Итак, Катерина бросилась вам на шею, хотя уже была подругой Эвана…

— Шлюхой она была, а не подругой!

Джулия пропустила это уточнение мимо ушей.

— Итак, она приставала, а вы и ухом не повели. Ни в одном глазу? А ведь красивая была, да?

— Я уже сказал: ее красоты не хватило, чтобы вскружить мне голову. Кроме того, она, то есть вы… — он досадливо поморщился, — вы принадлежали моему брагу. Я не мог бы так поступить с ним, даже если бы почувствовал влечение. Но я не почувствовал.

— Она ведь поцеловала вас?

— Она пыталась делать не только это, когда я лежал связанный. Перед тем, как лишить меня глаза. — Он дотронулся до своей повязки. — Ее поцелуи не вызвали во мне ничего, кроме отвращения. Целоваться с женщиной, которую презираешь…

Джулия привстала на цыпочки и прижалась губами к губам Генри. Она почувствовала, как он резко вдохнул от неожиданности. Он был потрясен. Черт возьми, она сама была потрясена!

Что она делает?

Раздался громкий металлический звук: нож упал. Джулия немного побаивалась того, что будет дальше, — при его-то нелюбви к поцелуям. Но ее, в отличие от подруги брата, Генри не оттолкнул, чтобы с отвращением стереть слюну со своих губ. Его сильные руки обхватили ее за талию, и он прижал ее к своему горячему телу. Когда язык Джулии добрался до языка Генри, поднявшаяся в ней волна желания едва не сбила ее с ног.

Этот сумасшедший вампир с горячей кровью умел целоваться. И кажется, прекращать не собирался. Теперь Джулия чувствовала клыки — они стали больше, чем минуту назад. И она могла бы поклясться, что, пока длился поцелуй, увеличились не только его клыки.

Похоже, он все-таки не голубой. Слава богу!

Но почему? Она вдруг осознала всю дикость своих мыслей. Почему «слава богу»?

Итак, за один вечер она успела поцеловаться с двумя сумасшедшими вампирами. И как ни неприятно в этом себе признаваться, поцелуй одноглазого понравился ей гораздо больше.

— Подожди… — Генри с усилием оторвался от нее. Его единственный глаз опять почернел. — Черт возьми, что это было?

Ее губы припухли.

— Ах, извините, это я случайно, — задыхаясь, проговорила она.

Он поморщился, как от боли:

— Вы мне отвратительны!

— Вы очень оригинально выражаете свое отвращение.

— Зачем вы меня поцеловали?

— А зачем вы ответили на мой поцелуй?

— Это не смешно! — взревел он.

— Я вовсе не смеюсь. А просто пыталась доказать вам, что не являюсь подругой Эвана. Вы же сказали, что вам не нравилось целоваться с Катериной.

— Так вы поцеловали меня, чтобы доказать, что я ошибался? — Он тряхнул головой, и его единственный глаз расширился. — Вы по-прежнему коварны!

Голос Генри звучал грубо и хрипло, но он не отодвинулся от нее и не подобрал свое упавшее на землю оружие. Джулия протянула руку и нежно дотронулась до его черной повязки:

— Я никогда бы не сделала с вами ничего такого!

Он вздрогнул от ее прикосновения, но все-таки не отстранился.

— Что, черт возьми, со мной происходит?

— Подозреваю, что вы расхотели меня убивать.

Он порывисто вздохнул:

— Да, расхотел.

— Приятно слышать.

Он помолчал с минуту.

— Не понимаю, что происходит! Получается, что вы — не она? Но вы обязаны быть ею. Колдунья никогда не ошибается! За тысячу лет ни разу не ошиблась. — Он покачал головой. — И тем не менее я чувствую, что вы отличаетесь от Катерины. Когда она меня поцеловала, я почувствовал лишь холод. А от вашего поцелуя бросает в жар.

Джулия посмотрела ему в лицо.

— Ваш глаз по-прежнему черный, — заметила она.

— Сильные эмоции, такие как боль, гнев… или желание, возбуждают аппетит. — Его взгляд был прикован к ее рту. — Больше мне нельзя вас целовать. Это слишком опасно.

— Слишком опасно?

Он кивнул:

— Вы предназначены Эвану. Даже если вы изменились. — Голос Генри дрогнул. — Возможно, человек не обречен оставаться прежним в следующих перевоплощениях. Что ж, я был бы рад за него. Вдруг моему брату наконец повезло?