Император Всероссийский Александр I Павлович - Любовь Мельникова

Великие князья Александр и Константин Павловичи. Художник И. Б. Лампи.

Трудно сказать, как сложились бы обстоятельства, если бы Екатерина II прожила еще хоть несколько месяцев. Однако 5 ноября 1796 г. императрицу поразил апоплексический удар (инсульт), от которого она впала в кому, а на следующий день скончалась. Павел, узнав о критическом состоянии матери, немедленно прибыл из Гатчины в Зимний дворец. Он приказал собрать и опечатать личные бумаги императрицы, а сразу после ее смерти уничтожил те из них, что имели отношение к отстранению его от престола. В свою очередь, Александр не только не попытался получить эти таинственные документы до приезда отца, но сам послал за ним Ф. В. Ростопчина, а затем, как и Константин, встретил его в гатчинском мундире, демонстрируя верноподданность.

Тем не менее попытка Екатерины поставить Александра между Павлом и троном проложила глубокую трещину в прежде неплохих отношениях отца и сына. В дальнейшем подозрительный Павел продолжал видеть в нем соперника, а Александр поневоле стал знаменем сформировавшейся вскоре оппозиции.

Цесаревич Александр при дворе Павла I: отец и сын

Вступив на престол, Павел с упоением предался процессу законотворчества и регламентации российской жизни. Новые манифесты и указы выходили практически каждый день. За четыре года его царствования было издано 2179 законодательных актов, всего в два раза меньше, чем за 34-летний период правления Екатерины II. Одними из первых мер стали перезахоронение останков Петра III из Александро-Невской лавры в Петропавловский собор, произведенное во время погребения Екатерины II, и издание акта о порядке престолонаследия, установившего преимущество для потомков мужского пола, обладавших правом первородства. Этот закон, обнародованный 5 апреля 1797 г., в день коронации Павла I, был призван не только обосновать легитимность его собственного правления, но также исключить в будущем саму возможность отстранения от престола законных наследников. Как и в случае с перезахоронением праха своего отца, воспринятым многими современниками и потомками как оказание возмездия царствованию матери, Павел руководствовался здесь разными мотивами, в том числе врожденным чувством справедливости и личным пониманием чести и долга.

Ставший цесаревичем Александр получил содержание в 500 тысяч рублей в год и был назначен на ряд почетных должностей: шефом лейб-гвардии Семеновского полка, военным губернатором Санкт-Петербурга, инспектором по кавалерии Санкт-Петербургской и Финляндской дивизий. В 1799 г. он стал членом Сената. Александр нес изнурительную службу, выполняя наравне с другими подданными жесткие и подчас мелочные требования Павла I. В подготовке личного состава Семеновского полка и составлении для императора ежедневных рапортов о происшествиях в столице цесаревичу негласно помогал А. А. Аракчеев, что способствовало укреплению между ними доверительных отношений.

27 сентября 1797 г. в одном из самых откровенных писем Лагарпу, переданном неофициальным путем, Александр описывал свое душевное состояние и делился впечатлениями от правления отца. Он называл себя «самым несчастным человеком», вынужденным терять «все свое время на выполнение обязанностей унтер-офицера, решительно не имея никакой возможности отдаться научным занятиям». «Мой отец, – писал он, – по вступлении на престол захотел преобразовать все решительно. Его первые шаги были блестящими, но последующие события не соответствовали им».

К блестящим шагам Павла I можно отнести его манифест о вступлении на престол, ограничивший барщину тремя днями в неделю и запретивший дворянам принуждать крестьян к работам в воскресные и праздничные дни, освобождение из-под ареста Н. И. Новикова и Т. Костюшко, возвращение из ссылки А. Н. Радищева. Непопулярными мерами стали военная реформа, сопровождавшаяся введением униформы прусского образца и слиянием гатчинских войск с гвардией, что оскорбило старых гвардейцев, а также разрешение применять к дворянам телесные наказания, противоречившее екатерининской «Жалованной грамоте». Стремясь навести порядок в государстве, Павел прекратил практику записи дворянских детей в полки с рождения, заставил гвардейских офицеров вернуться в казармы, а чиновников – по часам ходить в присутствие. Отправление в отставку или ссылку екатерининских вельмож воспринималось в обществе как произвол, а борьба с французским влиянием, выразившаяся в запрещении танцевать вальс, носить фраки, круглые шляпы, шейные платки и косынки, – как деспотизм и самодурство.

Уже через год после вступления Павла I на престол Александр, не разделявший методов правления отца, начал задумываться о собственном видении власти. В упомянутом письме Лагарпу от 27 сентября 1797 г. он писал, что его планы отречься от престола и покинуть родину остались в прошлом, и он решил, когда придет его «черед царствовать», посвятить себя задаче «даровать стране свободу и тем не допустить ее сделаться в будущем игрушкою в руках каких-либо безумцев». Под свободой Александр имел в виду конституцию. Здесь же цесаревич признавался, что поделился своими мыслями «с людьми просвещенными, со своей стороны много думавшими об этом»: польским князем А. Чарторыйским, графом П. А. Строгановым и Н. Н. Новосильцевым.

С этими людьми, принадлежавшими к элите петербургского общества, Александр сблизился еще при Екатерине. С 1797 г. они стали регулярно собираться вместе, образовав так называемый кружок «молодых друзей». В 1798 г. к ним присоединился вернувшийся в Петербург из Константинополя В. П. Кочубей, также знакомый Александру ранее. Пятерка интеллектуалов вела либеральные беседы и мечтала о государственных реформах. Чарторыйский вспоминает, что по поручению великого князя он даже составил проект манифеста на случай его восшествия на престол, в котором говорилось о «неудобствах образа правления, существовавшего дотоле в России, и о всех выгодах другого, который Александр намеревался ей даровать».

Вероятно, Павлу I стало известно о настроениях старшего сына и проводимых им конспиративных заседаниях, так как вскоре почти все «молодые друзья» цесаревича под благовидным предлогом были удалены из столицы. Назначение Чарторыйского российским послом в Сардинском королевстве 18 мая 1799 г. совпало по времени с рождением у Александра и Елизаветы дочери Марии. При дворе давно уже ходили слухи о романе великой княгини с князем Адамом, разговоры же о внешнем сходстве с ним новорожденной девочки только усилили гнев Павла. К несчастью родителей, обладавший слабым здоровьем ребенок умер в возрасте 14 месяцев.

После разгрома оппозиционного кружка «молодых друзей» подозрительность Павла I и его недоверие к членам своей семьи усилились. Для характеристики отношений императора с цесаревичем чрезвычайно показательна история, получившая широкое хождение в обществе. Рассказывали, что однажды, войдя в спальню Александра, Павел увидел у него на столе трагедию Вольтера «Брут», кончавшуюся убийством Цезаря, после чего показал сыну указ Петра I о казни царевича Алексея.

Однако реальная опасность подстерегала императора не со стороны «молодых друзей» Александра. В 1798–1799 гг. группа оппозиционно настроенных офицеров и сановников, задумывавшихся о проведении дворцового переворота, стала формироваться вокруг графа Н. П. Панина, племянника бывшего воспитателя Павла Н. И. Панина. Среди них были адмирал О. М. де Рибас, английский посол лорд Ч. Уитворт, братья Валериан, Платон и Николай Зубовы, их сестра О. А. Жеребцова. В 1800 г. почти все они были высланы из Санкт-Петербурга, после чего за реализацию задуманного заговора взялся граф П. А. Пален, дальний родственник Панина.

На деньги, полученные из министерства иностранных дел Великобритании, Пален осуществлял подкуп лиц, приближенных к императору, которые смогли добиться возвращения из ссылки ряда опальных офицеров, в том числе генерала Л. Л. Беннигсена, братьев Зубовых и князя В. М. Яшвиля, ставших впоследствии активными участниками дворцового переворота. Вряд ли британский кабинет был инициатором заговора, но он оказывал ему финансовую поддержку, так как негативно оценивал внешнюю политику Павла I в Средиземноморье и на Мальте и особенно союз с Наполеоном Бонапартом от 2 января 1801 г., предусматривавший экспедицию Донского казачьего корпуса против британской армии в Индии.

Заговорщикам было необходимо заручиться согласием Александра, без чего все их планы превращались в ничто. С этой целью они распространяли при дворе слухи о «сумасшествии» Павла I, о его намерении «уничтожить династию» и провозгласить наследником престола 13-летнего племянника Марии Фёдоровны принца Евгения Вюртембергского. О планируемом дворцовом перевороте Александр впервые услышал от Панина в 1800 г., однако этот осторожный разговор закончился безрезультатно. Палену, вернувшемуся к данной теме, цесаревич также не дал определенного ответа. С одной стороны, Александр действительно считал отстранение Павла от власти государственной необходимостью, с другой – не хотел участвовать в этом лично и не желал отцу смерти. Столь молчаливая позиция цесаревича, охарактеризованная Паленом как «он знал – и не хотел знать», развязала руки заговорщикам, которые решили действовать его именем.