Приручить миллионера (СИ) - Соколова Надежда Игоревна

— Ты сама себе вяжешь? — Славику надоело сидеть молча.

— Я и шью сама, — равнодушно откликнулась Дорская. — И даже вышиваю. Чем еще заняться старой деве одинокими вечерами.

Славик схватил ртом воздух.

— Что? — опять эта выводящая из себя насмешка в голосе. — Да, я — старая дева. Нет, я своего статуса не стыжусь. Лучше уж жить без мужа и детей, чем постоянно зависеть от них.

— Ты сама не веришь в то, что говоришь, — покачал головой Славик.

— Тебе-то что за дело?

— Да так. Надо же понять, с каким человеком я буду ночевать под одной крышей.

Черные густые брови Дорской, давно не знавшие ухода, взметнулись вверх:

— Нет, ты не барин. Ты — философ. Мы с тобой собрались ночевать в разных комнатах, и все. Какая тебе разница, во что я верю? Или… — в голосе Дорской послышался сарказм, — ты собираешься изнасиловать меня, а?

Славик поперхнулся воздухом, закашлялся, покраснел, пытаясь прийти в себя. Он что?!

— Что молчишь-то? Я права?

— Да избави бог, — выдал шокированный Славик. — Нужна ты мне! Поменьше всякой мути читай и смотри!

— Нет? — Дорская смачно зевнула, прикрыв ладонью рот. — А жаль… Я бы так рьяно отбивалась… Эй! Дыши! Это всего лишь шутка была.

— У тебя туго с чувством юмора, — пробормотал Славик, снова поперхнувшись воздухом.

— Может быть, — пожала плечами Дорская. — Ты не первый, кто мне это говорит. Все? Расспросы закончились? Тогда не мешай мне вязать.

Да пожалуйста. Он вообще с удовольствием станет держаться подальше от этой дамочки!

Глава 6

Мама всегда твердила, что тем, кто беден, нужно владеть несколькими профессиями. И Лера, слушая ее, научилась много делать самостоятельно. Даже дрова для шашлыка, если надо было, могла порубить сама. Что уж говорить о «типично женских», по мнению общества, занятиях. Рукоделие помогало скоротать время, обеспечить себя необходимыми вещами типа шарфов и шапок. А еще, как оказалось, именно рукоделие давало возможность отвязаться от одного настырного мужика, странным образом попавшего в дом Леры.

В том, что у Славика отсутствовало чувство юмора, Лера убедилась сразу же. Он был или чересчур горд, или чересчур нагл, или и то, и другое вместе, но шуток над собственной персоной он не понимал и не принимал. Лера взяла на вооружение этот довольно эффективный способ быстро послать незваного гостя куда подальше.

Молчал Славик долго, минут пятнадцать, наверное, негодующе сопел, но молчал.

— Не выйдет, — оторвавшись от вязания, насмешливо заявила Лера. — Я не проклинаемая.

— Что за чушь! — оскорбленно вскинулся Славик. — С чего ты взяла, что я хочу тебя проклясть?!

— А ты в зеркало посмотри. У тебя на лбу написано: «Ведьма, стерва, прокляну гадину!».

Возмущенное фырканье послужило Лере ответом.

— Завтра в магазин пойдем. Вещи себе купи. Пятерки должно хватить и на одежду, и на еду. Ты покупаешь для себя, я — для себя.

— Ты считаешь, я не в состоянии купить продукты для обоих?!

— Я считаю, что с пятерки много не купишь. А ты привык жить на широкую ногу. Кстати… Ты бреешься, похоже. Как насчет того, чтобы начать отпускать бороду и усы? В целях экономии?

— Стерва, — вместо ответа выдал Славик. — Ты меня нарочно доводишь.

— Ну прости, — без малейшего раскаяния пожала плечами Лера. — Все, кто меня знает, давно перестали реагировать на мои подколы. А ты так забавно возмущаешься, что я просто не могу удержаться.

Вместо ожидаемого фырканья Лера получила внимательный взгляд:

— Все старые девы такие язвы?

— Понятия не имею, — Лера зевнула. Сказывалась усталость. — Я ни с кем, кроме себя любимой, не знакома.

— А кошки где?

— Которые должны быть у старых дев? — уточнила Лера, думая, что постелить на диване этому умнику. — В доме их нет. Я не люблю шерсть. Во дворе одна живет. Плюс еще парочка от соседей приходит. Все? Расспросы закончили? Тогда давай спать. Меня уже вырубает.

— Время детское. Полдевятого.

— Значит, закроешься в кухне и можешь хоть до утра на голове стоять, — и Лера пошла к платяному шкафу — доставать еще один комплект постельного белья.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Славик «стрелял в молоко» и, как ни странно, попал. Его хозяйка действительно оказалась старой девой. По крайней мере, она этого не отрицала.

Скинув комплект постельного белья на видавший виды диван в кухне, она закрылась в комнате, исполнявшей одновременно роли и зала, и спальни. Славику спать не хотелось. Он прислушался: машинка заканчивала стирку. Скоро можно будет вывесить на ночь джинсовый комплект. В доме было тепло, и Славик надеялся, что до утра одежда высохнет — ходить и завтра в халате ему не улыбалось.

Вообще, конечно, Славик был растерян. Он понятия не имел, кто он, зачем здесь очутился, что хотел получить или услышать от этой странной женщины. А самое отвратительное — Славик не знал, что делать дальше. Проснется он утром, и что? Если память не вернется, что делать? Куда идти? Кому звонить? В больницу Славик не желал обращаться категорически. Почему — не понимал. И все же… Да даже если обратится, он ведь без документов, без памяти, считай, без денег. Бомж, и все.

Дождавшись окончания стирки, Славик вывесил на потертой веревку в коридоре свою одежду, небрежно застелил диван, лег и закрыл глаза.

Дождь на улице практически прекратился, капли капали по подоконнику довольно редко. Вот под них Славик и уснул.

Спал он без сновидений, проснулся утром и долго не мог понять, где он и кто. А поняв, выругался сквозь зубы: память не вернулась. Он в доме у старой девы.

— Доброе утро, — широкое зевая, упомянутая старая дева зашла в кухню в длинной широкой рубашке. — Как спалось?

— Не вспомнил, — невпопад ответил Славик.

— Больница?

— Нет.

— Значит, попьем чай, или что там осталось, и пойдем в магазин. Может, по дороге что вспомнишь.

Что он там может вспомнить. Но Славик промолчал, встал и пошел в туалет — приводить себя в порядок. Из зеркала на него смотрел хмурый молодой мужчина. Не причесанный, с легкой щетиной на подбородке, со злостью в глазах. Таким Славик себе не нравился. Ополоснувшись, он вернулся в кухню. Надо было доесть то, что не съели вчера. Желудок настойчиво требовал еды, и много.

Глава 7

На нахлебников Лера не рассчитывала. Она и себя-то не знала, как прокормить, а уж постороннего мужика, здорового и голодного — тем более. Из съестного оставались полпачки гречки, пока что сырой, три яйца, пучок древнего укропа, четыре ломтя хлеба, полбанки варенья и пригоршня печенья. В общем, не густо. Лере хватило бы на сутки точно. Славик смотрел на еду, в том числе и на крупу, взглядом мученика, не видевшего съестного как минимум неделю.

Каша, яичница, остатки кофе — и вот уже доедено все, кроме остатков маргарина и тарелки с порцией гречки. Лера была воспитанной женщиной, а потому не стала задавать вопрос, как в Славика поместилось столько всего. Вслух не стала. А вот подумать подумала.

— Теперь — вперед, в магазин, мне тебя больше кормить нечем, — хмыкнула она.

— Ты меня проводишь? — и взгляд кота, просящего сливки.

— Вообще-то, не хочется, — Лера поднялась из-за стола. — Я все еще надеюсь, что ты заблудишься и прибьешься к какому-нибудь другому дому, побогаче. Пусть и в качестве рабсилы.

— Стерва, — ничуть не обидевшись, заявил Славик.

— Чем и горжусь, — пожала плечами Лера и пошла одеваться.

Джинсы, кофта с длинными рукавами, сверху — ветровка, и можно было идти в магазин. Славик натянул на себя уже высохшую одежду.

По улице шли неспешно. Лера не видела смысла бежать, Славику, судя по походе, еще аукалось его падение. Хромал он несильно, но все же заметно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

На улице было свежо, дорога «радовала» глаз лужами, которые приходилось обходить по дуге. Тучи над головой намекали на повторение затяжного ливня.

Соседи, пользуясь передышкой, выползли на участки — траву порвать — и провожали Леру любопытными взглядами. Как же, старая дева идет по улице рядом с мужчиной, да еще и незнакомым, молодым, симпатичным. Лера буквально слышала, как о ней начнут гулять сплетни. Вот дойдет она до конца улицы, повернет за угол, и тут же сбегутся соседки, встанут посередине улицы и начнут мыть кости ей и Славику.