Английский язык с Грэмом Грином. Третий человек - Илья Франк

"He was run over by a car (он был сбит машиной; to run — бежать; двигаться, ехать /о транспорте/; over — через; to run over — переехать, задавить /кого-л./)," the man said (сказал мужчина). "Last Thursday (в прошлый четверг: «последний четверг»)." He added sullenly (добавил он угрюмо), as if really this were none of his business (словно показывая, что это совершенно его не касалось: «как если действительно это не было /вовсе/ его делом). "They are burying him this afternoon (они хоронят его сегодня после полудня). You've only just missed them (вы только что пропустили их)."

"Them (их)?"

"Oh, a couple of friends and the coffin (о, пара друзей и гроб)."

"Wasn't he in hospital (он не был в больнице)?"

"There was no sense in taking him to hospital (не было никакого смысла везти его в больницу). He was killed here on his own doorstep (он был убит здесь, на своем собственном пороге)—instantaneously (мгновенно; instant — мгновение, миг, момент). The right-hand mudguard (правое: «праворукое» крыло; mudguard — крыло; щит от грязи; mud — грязь; guard — защита) struck him on his shoulder (ударило его в плечо; to strike) and bowled him over in front like a rabbit (и сбило его /покатив/ вперед как кролика; to bowl — катать /шар, колесо и т. п.; to bowl over — сбить)."

aware [q'weq], silence ['saIlqns], steadily ['stedIlI], [kqn'vIns], absence ['xbs(q)ns], hero ['hIqrqu], worship ['wq:SIp], corridor ['kOrIdO:], entirely [In'taIqlI], sullen ['sAlqn], expression [Ik'spreS(q)n], vexation [vek'seIS(q)n], bury ['berI], instantaneous ["Instqn'teInIqs]

How quickly one becomes aware of silence even in so silent a city as Vienna with the snow steadily settling. Martins hadn't reached the second floor before he was convinced that he would not find Lime there, but the silence was deeper than just absence—it was as if he would not find Harry Lime anywhere in Vienna, and as he reached the third floor and saw the big black bow over the door handle, anywhere in the world at all. Of course it might have been a cook who had died, a housekeeper, anybody but Harry Lime, but he knew—he felt he had known twenty stairs down—that Lime, the Lime he had hero-worshipped now for twenty years, since the first meeting in a grim school corridor with a cracked bell ringing for prayers, was gone. Martins wasn't wrong, not entirely wrong. After he had rung the bell half a dozen times a small man with a sullen expression put his head out from another flat and told him in a tone of vexation, "It's no use ringing like that. There's nobody there. He's dead."

"Herr Lime?"

"Herr Lime of course."

Martins said to me later, "At first it didn't mean a thing. It was just a bit of information, like those paragraphs in The Times they call News in Brief. I said to him: When did it happen? How?'"

"He was run over by a car," the man said. "Last Thursday." He added sullenly, as if really this were none of his business. "They are burying him this afternoon. You've only just missed them."

"Them?"

"Oh, a couple of friends and the coffin."

"Wasn't he in hospital?"

"There was no sense in taking him to hospital. He was killed here on his own doorstep—instantaneously. The right-hand mudguard struck him on his shoulder and bowled him over in front like a rabbit."

It was only then (и только тогда) Martins told me (сказал мне Мартинс) when the man used the word rabbit (когда тот мужчина использовал слово ‘кролик’) that the dead Harry Lime came alive (мертвый Гарри Лайм пришел живым = ожил), became the boy with the gun (стал мальчиком с пистолетом); a boy starting up among the long sandy barrows of Brickworth Common saying (мальчиком, появившимся посреди длинных песчаных холмов Брикуортского пустыря; to start up — вскакивать; появляться; barrow — гора, холм, возвышенность; common — общий, всеобщий; общественный, публичный; общинная земля, общественный выгон; пустырь), "Shoot (стреляй), you fool (ты, придурок), shoot. There" (/ну/ вот), and the rabbit limped to cover (и кролик захромал в укрытие), wounded by Martins' shot (раненный выстрелом Мартинса). "Where are they burying him (где они хоронят его)?" he asked the stranger on the landing (спросил он незнакомца на лестничной клетке).

"In the Central Cemetery (на Центральном кладбище). They’ll have a hard time of it (им это будет нелегко: «они будут иметь трудное время от этого») in this frost (на таком морозе)."

He had no idea how to pay for his taxi (он не имел никакого представления, как заплатить за свое такси), or indeed where in Vienna he could find a room (или, действительно, где в Вене он мог найти комнату; indeed — в самом деле, действительно; конечно, несомненно; в составе сложного предложения для подчеркивания, развития уже высказанной мысли) in which he could live for five English pounds (в которой он мог жить за пять английских фунтов), but that problem had to be postponed (но эта проблема должна была быть отложенной) until he had seen the last of Harry Lime (пока он не увидит в последний раз: «последнее от» Гарри Лайма). He drove straight out of town (он поехал прямо наружу из города; to drive — ездить, водить машину) into the suburb (British zone) where the Central Cemetery lay (в пригород (британская зона) где находилось Центральное кладбище; to lie — лежать; находиться). One passed through the Russian zone to reach it (надо было пройти: «один проходил» через русскую зону, чтобы достигнуть его = чтобы туда попасть), and a short cut through the American zone (и короткий путь: «отрезок» через американскую зону), which you couldn't mistake (которую ты не мог перепутать /с чем-либо/)» because of the ice-cream parlours in every street (из-за лотков с мороженым на каждой улице). The trams ran along the high wall of the Central Cemetery (трамваи ходили вдоль высокой стены Центрального кладбища; to run — бежать), and for a mile on the other side of the rails (и на милю на другой стороне от рельсов) stretched the monumental masons (растянулись камещики /лавки камещиков/, предлагающие памятники /для кладбища/: «монументальные каменщики) and the market gardeners (и садоводов; market gardener — садовод или огородник, выращивающий для рынка)—an apparently endless chain of gravestones (по-видимому бесконечная цепь могильных камней) waiting for owners (ждущих владельцев) and wreaths waiting for mourners (и венков, ждущих плакальщиков; to mourn — скорбеть, оплакивать).

wound /ранить/ [wu:nd], monumental ["mOnju'ment(q)l], wreath [ri:T], apparently [q'pxr(q)ntlI], mourner ['mO:nq]

It was only then, Martins told me, when the man used the word rabbit that the dead Harry Lime came alive, became the boy with the gun which he had shown Martins; a boy starting up among the long sandy barrows of Brickworth Common saying, "Shoot, you fool, shoot. There," and the rabbit limped to cover, wounded by Martins' shot. "Where are they burying him?" he asked the stranger on the landing.

"In the Central Cemetery. They’ll have a hard time of it in this frost."

He had no idea how to pay for his taxi, or indeed where in Vienna he could find a room in which he could live for five English pounds, but that problem had to be postponed until he had seen the last of Harry Lime. He drove straight out of town into the suburb (British zone) where the Central Cemetery lay. One passed through the Russian zone to reach it, and a short cut through the American zone, which you couldn't mistake because of the ice-cream parlours in every street. The trams ran along the high wall of the Central Cemetery, and for a mile on the other side of the rails stretched the monumental masons and the market gardeners—an apparently endless chain of gravestones waiting for owners and wreaths waiting for mourners.

Martins had not realised the size of this huge snowbound park (Мартинс /ранее/ не представлял себе размера этого гигантского, заметенного снегом парка; bound — несвободный, связанный; to bind — связывать) where he was making his last rendezvous with Lime (где он делал свое последнее свидание с Лаймом = где происходило егопоследнее свидание с Лаймом). It was as if Harry had left a message to him (это было похоже на то, как если бы Гарри оставил ему записку; to leave — оставлять), "Meet me in Hyde Park (встреть меня в Гайд-парке = жди меня в Гайд-парке)," without specifying a spot between the Achilles statue and Lancaster Gate (без определения места = не указав точно места между статуей Ахилла и Ланкастерскими воротами; to specify — точно определять, устанавливать, предписывать); the avenues of graves (аллеи могил), each avenue numbered and lettered (каждая аллея пронумерованная и отмеченная /определеннной/ буквой), stretched out like the spokes of an enormous wheel (вытягивались, как спицы огромного колеса); they drove for a half mile towards the west (они поехали на полмили к западу), then turned and drove a half mile north (затем повернули и проехали полмили на север), turned south (повернули на юг). … The snow gave the great pompous family headstones an air of grotesque comedy (снег придавал большим помпезным фамильным надгробиям вид гротескной комедии); a toupee of snow slipped sideways over an angelic face (хохол снега свешивался набок: «скользил вбок» над ангельским лицом; toupee — хохол; тупей; небольшой парик, фальшивый локон, накладка из искусственных волос), a saint wore a heavy white moustache (святой носил тяжелые белые усы; to wear — носить /одежду, обувь; усы, бороду/), and a shako of snow tipped at a drunken angle (и кивер из снега торчал под пьяным углом) over the bust of a superior civil servant called Wolfgang Gottman (над бюстом высокопоставленного чиновника по имени Вольфганг Готман). Even this cemetery was zoned between the powers (даже это кладбище было поделено на зоны между властями): the Russian zone was marked by huge statues of armed men (русская зона была отмечена огромными статуями вооруженных людей), the French by rows of anonymous wooden crosses (французская — рядами анонимных деревянных крестов) and a torn tired tricolour flag (и рваным потертым трехцветным флагом; to tear — рвать; tired — усталый; помятый, потертый; изношенный). Then Martins remembered that Lime was a Catholic (тогда Мартинс вспомнил, что Лайм был католиком) and was unlikely to be buried in the British zone (и вряд ли был бы похоронен в британской зоне) for which they had been vainly searching (которую они напрасно разыскивали; to search — искать; вести поиски, разыскивать). So back they drove (поэтому они поехали назад) through the heart of a forest (через середину леса = прямо через лес; heart — сердце; сердцевина, ядро) where the graves lay like wolves under the trees (где могилы лежали, как волки, под деревьями), winking white eyes (моргая белыми глазами) under the gloom of the evergreens (под сенью/в сумраке вечнозеленых деревьев; gloom — мрак; темнота; сумрак, тьма). Once from under the trees emerged a group of three men (как-то раз = в какой-то момент из-под деревьев появилась группа из трех человек) in strange eighteenth century black and silver uniforms (в странных, восемнадцатого века, черных с серебром: «черных и серебряных» униформах) with three-cornered hats (с треуголками; corner — угол), pushing a kind of barrow (толкающие что-то вроде тележки; kind — сорт, разновидность; разряд): they crossed a rise in the forest of graves (они пересекли возвышенность в лесу могил) and disappeared again (и снова исчезли).