Историк - Стас Северский

— Для системы опасны вы, Снегов.

— Для системы опасна наша война.

— Вы истребляете наши войска.

— Это необходимо для достижения цели без потери времени, которое в этой войне выступает не только как наш сильнейший союзник, но как наш опаснейший враг. Иначе — действия Хакая будут пресечены с худшим уроном системе, времени системы.

— Сегодня вы сложите полномочия и передадите власть по требованию Совета РССР.

— Совет не объявит «недоверия» с требованием передачи власти. Мне некому передать власть, Беркутов.

Он резко поднял голову, стараясь всмотреться в мое лицо.

— Светлов погиб — вернее — убит. Но еще жив я, жив еще Ручьинский.

— Никто не способен принять из моих рук эту власть, никто не примет из моих рук эту войну.

— Не рассчитывайте на поддержку командующих AVRG.

— Союзные армии примут мою власть, Беркутов.

— Вайльдер передал Роттеру последние данные DIS о ваших изменениях.

— У Вайльдера нет данных — их нет у DIS, их нет у СГБ. Никто не знает, что со мной происходит.

— Это правда, никто не знает точно, что с вами стало: кто или что вы теперь. Но мы знаем, что произошли изменения в вашем коде — в его строении. Этому есть неоспоримое свидетельство — ваш код.

— Строение кода не имеет значения. Значимы только, хранимые кодом, данные задачи.

— Вы не человек — вы только подобие человека! Вы не должны управлять системой! Мы обязаны этого не допустить! И не допустим! Вы — не человек и не имеете права верховной власти!

— Этого точно никто не знает. Мои целевые установки соответствуют установкам офицера S12, человека.

— Но вы — не человек!

— Я единственный, кто способен справиться с данной мне властью, единственный, кто способен удержать данную мне власть.

— Вы не сможете уничтожить всех!

— Я уничтожу всех, когда этого потребует сохранение системы. Идите, Беркутов. Исполняйте приказ.

— Я не исполню этот приказ! Вы захватчик, Снегов!

— Вы изменник. Вы — враг государства, Беркутов.

— Я присягал человеку! А вы чудовище! Чудовище, которое человек обязан ненавидеть!

— Ненависть не значима. Значимо подчинение. Страх убивает ненависть, он убивает все, Беркутов. Человек старается получить власть над пугающим его объектом, но человек, не способный познать его, уничтожить его, подчиняется ему, подчиняясь страху перед ним.

— Вы считаете себя богом?!

— Обозначение единовластного правителя не значимо.

Я вижу, как Беркутов берется за оружие еще в проекции планируемого действия. Я останавливаю его руку у кобуры, пристегнутой к поясной портупее, пресекая приказ, отданный его разумом его руке, моим разумом, моей волей. Горячая кровь отступает от его рук, оставляя в сжатых борьбой сосудах только холод пустоты. Он противостоит упорно, но силы покидают его с неровной частой пульсацией не справляющегося с борьбой сердца. Его горящий перепадами излучений разум угасает, искрящие разрядами нервы затухают. Он больше не старается ни нападать, ни защищаться. Он с ненавистью ждет, уверенный в правоте этой ненависти. Обездвиженный моей волей, он остается стоять с оружием в руке, когда приходят со срочными донесениями, уходят со срочными распоряжениями «защитники».

— Вам не уничтожить меня, Беркутов. Ни одному человеку не уничтожить меня теперь. Следуйте за мной.

Запись № 3

03. 01. 1001 год Эры Порядка 07:00

В пустом светлом зале главного корпуса Центрального управления СГБ, глубоко под землей, установлен вертикально холодный саркофаг. Только отраженный свет дает мне видеть главнокомандующего восточных армий РССР. Генерал Светлов устремил неподвижный невидящий взгляд в мои слепые глаза.

«Защитник» подошел к закрытой платформе, переключая поля для вертикальной установки. Он отключил затемнитель. Теперь в замерзшем сне перед нами предстал Ручьинский.

Беркутов поднял тяжелый взгляд к пересохшим в смерти глазам Ручьинского. Я еще вижу последние тени жизни, замкнутые в его нервах. Ручьинский молчит, его мысленный фон тих, излучения угасли. Но его разум еще сохранил обрывки связей памяти. По ним еще проходит пущенный моим разумом сигнал, излучение моего зрения, приносящее с отражениями данные его памяти. Теперь мой разум позволяет мне видеть не только излученные мысленные фоны памяти в работе, но жесткую память.

Я смотрю вдаль светлых коридоров, слышу ровные шаги «защитников». Эти отображения, звуки ясны мне, но только обобщенно. Эти частоты давно зримы мне в другом виде. Я не помню другого зрения.

Я понимаю, что луч ожег его нервы болью, но не помню, что такое боль. Теперь мне известен только сигнал о повреждении, как «защитнику», как машине. Но боль — другое, было другим. Боль имела другое значение. Она заняла все его сознание, отступив только перед последней мыслью о смерти. Сигнал о повреждении не имеет такого значения, он не занимает всего сознания. Теперь я знаю, что такое боль. Не ощущаю, не помню, но знаю.

Я оставил умерший разум Ручьинского, оставил Беркутова стоять перед ним с оружием, зажатым в скованной холодом руке.

— Поставьте меня между ними, Снегов.

Я вышел. Тяжелые створы дверей сошлись за моей спиной, запирая Беркутова в тишине. Он думает о смерти, как думал Ручьинский. Я не понимаю значения этих мыслей. Ручьинский мог отдать это время мыслям о смерти убийцы, он мог убить Ярова. Он мог убить Ярова, призвать «защитников». Он мог вернуть, сохранить жизнь. Мог сообщить Беркутову. Мог свергнуть мою власть, мог убить меня. Нет, он не мог. Он человек. Слабый человек, который не способен преодолеть смерть без «защитников», без силы подчиненных его воле «защитников». Человек, способный подчинить высшие силы, — не слаб, но человек не способен подчинить высшие силы. Я подобен «защитнику». Мой разум офицера S12 подчинен цели человека, но не подчинен человеку. Я должен исполнить задачу, как «защитник». Я исполню задачу. Человек дал мне код воли к власти, я должен править человеком.

«Защитник» следует за мной во тьме, смененной ярким светом.

— Составь официальное заявление о смерти генерала Беркутова. Объяви траур. Отдай распоряжение подключить к жизни генерала Взорова. Подключи его к линии связи сразу после пробуждения. Приготовь Взорову назначение, он примет командование СГБ РССР через час. Призови транспорт, задай прямой маршрут Ясный-Ивартэн. Запроси прямую линию связи с генералом Роттером. Подключи к линии ожидания генерала Вайльдера. Полковника Горного — ко мне сейчас.

Запись № 4

03. 01. 1001 год Эры Порядка 09:05

Роттер устал, как устает все, что не чуждо жизни. Он думает долго. Ему нужны мои армии, но не сильнее его армий. Этот выбор сложен для него. Сейчас я прошу его о поддержке, скоро он будет просить меня о пощаде. Но его положение осложнено — не оказать мне необходимую помощь, не потеряв Вэй-Чжен, он не может. Потеряв это укрепление, он потеряет Небесный. Вернув Небесный, Хакай возьмет все.

— Я дам вам ответ через сутки, Снегов.

— Без вашего содействия через сутки я буду устранен. Ответ нужен сейчас.

Он устремил взгляд к пустым мониторам. Все силы разведки армии, разведки службы безопасности брошены им на поиски Хакая, призрачного «дракона». Он внушает разведчикам Вайльдера неподдельный страх. Трижды сожженный карателями DIS, он возвращался неизменным. Теперь Вайльдер ищет хранилище памяти Хакая в зоне явлений бессмертного «дракона». Как только Вайльдер обнаружит память мятежника, Роттер предоставит меня воле Совета РССР. Он укрепит оккупационный режим, оттеснит мои, обреченные смутой, армии с поделенных территорий, объявит войну моему ослабшему государству. Тогда Вайльдер будет править моей страной, моими офицерами, моей техникой. Недопустимо. Вайльдеру эта власть непосильна.

Роттер коротко посмотрел мне в лицо, отвел взгляд. Я регистрирую колебания его давления, сердцебиения, дыхания. Его лицо, бледнея, каменеет. Сосуды трескаются, наполняя кровью глаза. Он не знает, кто такой Хакай, он не знает, что я такое. Но он должен решить, должен выбрать силу, которой доверит будущее войны, будущее трех систем. Он осознает бесспорную мощь моего правления, осознает спорность поисков истинного Хакая. Но он знает, что я делаю сейчас, что я сделаю после. Он понимает, что скоро он один должен будет сдерживать мою власть, что это будет тяжкой борьбой, забирающий у него последние силы. Только без меня он потерпит поражение в этой войне с Хакаем, где поражение равно смерти. В этой войне трех систем, одной — суждено быть стертой полным порабощением или полным уничтожением. Обоим победителям предстоит еще один бой. Роттер знает, что его врагом в следующей войне буду я, но он даст согласие, он сохранит мою власть сейчас. Иначе общего врага не одолеть ни мне, ни ему.