Принеси мне их сердца - Сара Вулф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я не выдаю своих заказчиков, – наконец хрипит он.
– Неправильный ответ! – Я хмыкаю, бросая кинжал между ног келеона и пришпиливая его хвост к земле. Он воет и падает в грязь, боль от ранения в самое чувствительное место почти парализует его. Келеоны могут быть в пять раз сильнее и быстрее любого человека, однако и у них есть слабые места. Пока враг занят попытками освободиться, я осторожно ступаю между его распластанных ног и присаживаюсь на корточки, чтобы поймать взгляд. В золотистых и круглых, точно монеты, глазах я вижу ужас и собственное отражение; наклоняюсь, чтобы щелкнуть келеона пальцами по мохнатому лбу, и его зрачки-щелочки расширяются.
– Вот почему надо надевать броню для хвоста, как это делают остальные, глупенький.
– Как? – Он пыхтит, пасть приоткрыта, так что я могу различить острые резцы. – Подобный бросок… Кто ты такая?
– Разве твой наниматель не рассказал? Так-так, похоже, тебе желали смерти. А мне так не нравится оправдывать чужие ожидания.
Я наклоняюсь и вытаскиваю кинжал. Освобожденный келеон удирает так быстро, что я и глазом моргнуть не успеваю, как он уже мчится по дороге, лелея свой истекающий пурпуром хвост.
– Я Зера! – кричу я. – Вторая Бессердечная ведьмы Ноктюрны. Вот тебе совет на будущее: никогда больше не появляйся на Костяной дороге. – Я делаю паузу. – Но если появишься, захвати новое платье! Ты мне должен!
Белые вороны на деревьях начинают каркать, поднимая страшный шум. Келеон смотрит на них, затем на меня, и его заостренная морда скалится в рыке. Он знает, что это за вороны, и ненавидит их так же, как и все келеоны. Едва он скрывается из виду, я вытираю кинжал от алой крови. Боль в спине резко усиливается.
– Проклятый Кавар, как больно! – Теперь, когда адреналин иссяк, каждое движение приносит страдания.
– Что я говорила насчет упоминания Нового Бога в моем присутствии, Зера? – спрашивает человеческим голосом одна из ворон, приземляясь прямо у моих ног.
– Просто исцели меня, – выдыхаю я. – Без нотаций. Пожалуйста.
– Прекрати паясничать, – отвечает ворона.
– Что значит прекрати? Разве ты не для того держишь мое сердце в том жутком сосуде, чтобы всегда иметь возможность насладиться моим изысканным чувством юмора?
Ворона терпеливо ждет. Как всегда. Хорошо, сдаюсь.
– Ладно. Кавар вонючка. Аминь.
– Зера.
– Я напишу эссе на десять страниц о том, почему Старый Бог круче Нового, после того как ты исцелишь меня. Пожалуйста. Я здесь умираю.
– В третий раз за неделю, – замечает ворона.
– И в сорок седьмой по счету в целом! Ты знаешь, что у людей это число считается несчастливым? Кажется, оно сулит посевам ужасные бедствия.
– Ты опять шпионила за человеческой деревней? Я говорила тебе не подбираться слишком близко…
– Скорее же! – восклицаю я. – Пока я мхом не поросла.
С птичьей версией тяжелого вздоха она прыгает вокруг меня. Обычно, когда я от большого ума пытаюсь вскарабкаться на очень высокое дерево и в итоге ломаю ноги или, того лучше, натыкаюсь на волчье логово и меня рвут в клочья, я исцеляюсь самостоятельно. Конечно, если черпание целебной силы у ведьмы через мое сердце, стоящее в сосуде на ее каминной полке, можно назвать «самостоятельным исцелением». Но сегодня вечером моя ведьма здесь во плоти. Острый край пера задевает открытую рану, и я проглатываю очередное проклятье. Ворона произносит слова, но я не понимаю смысла. Никто не понимает, кроме нее и Старого Бога, который отвечает на призыв, даруя ей магию. Или что-то вроде этого. Принцип работы магических заклинаний мне непонятен, но это работает. Боль пропадает тотчас же, сменяясь странным ощущением, что моя рана затягивается, словно дыра на блузе под рукой швеи. Мои пальцы тянутся к «ране», но нащупывают лишь гладкую кожу да обрывки ткани.
– А ты умрешь, если попросишь Старого Бога залатать и мое платье тоже? – Я с трудом поднимаюсь на ноги.
Ворона распушает грудные перья.
– Возможно.
– Тогда попроси его прямо сейчас. – Ворона в ответ лишь моргает, и я хлопаю в ладоши. – Ну же! Скорей!
– Моя смерть означает твою смерть. Мы связаны, Бессердечная, – замечает она. – И ты это знаешь.
Я со стоном падаю на траву возле грязной дороги.
– Жизнь ничего не стоит, если я осталась без этого чудного вороха шелка и сатина, которые так мне к лицу.
– Это было даже не твое платье. Ты его украла.
– Поэтому оно так сильно мне и нравилось!
Ворона снова раздраженно вздыхает. Ее собратья дожидаются ее на ветвях, и я машу им рукой.
– Мое почтение, дамы и господа! Желаю вам сегодня вечером отлично поколдовать!
Ворона запрыгивает мне на плечо, больно вонзая когти в кожу.
– Есть догадки, кто подослал этого Волнорожденного убить тебя?
«Волнорожденные» – так ведьмы называют келеонов. Когда-то давным-давно магия ведьм вышла из-под контроля: волна от произошедшего накрыла небольшой континент к северу отсюда… И превратила келеонов из диких тварей в разумных существ. Большинство келеонов считают разум проклятием, отклонением от своей истинной сути, и потому яростно ненавидят ведьм.
– Сейчас, во времена третьей эры, мы зовем их келеонами, Ноктюрна. Это не так оскорбительно для них, – настаиваю я. – И нет. Ни единого предположения.
– Пламеней, – Ноктюрна указывает крылом на другую ворону, – рассказал, что на его Бессердечных напали схожим образом. Неизвестный нанял убийц, не объяснив, на кого они охотятся.
– На что они охотятся, – поправляю я.
– Именно.
– Значит, их цель – не ведьмы?
– На этот раз нет.
Я подпираю подбородок ладонью.
– Выходит, кто-то хорошо платит ассасинам за убийство Бессердечных. Не объясняя при этом, что цель – именно Бессердечные.
– Да.
– Зачем? Да и кто может позволить себе тратить столько денег при нынешней экономике?
Ноктюрна буравит меня красным глазом. Мне знаком этот взгляд. Означает что-то вроде «как можно дольше сохраняй загадочность и невозмутимость, когда обсуждаешь важные вопросы». Ведьмы любят такой взгляд. Я тоже люблю – люблю его ненавидеть. Про себя, конечно, ведь какой магический раб в здравом уме будет демонстрировать свою ненависть ведьме, контролирующей его судьбу?
– Мне нужно возвращаться на собрание, – в конце концов говорит она. – А тебе пора домой. У тебя есть травы на вечер?
Я указываю на корзину, наполненную подснежниками и базиликом, которую долго таскала за собой.
– Хорошо, – Ноктюрна взлетает, мощно взмахивая крыльями. – Я оставила тебе ужин. В этот раз постарайся есть аккуратно.
– Не обещаю. – Я наблюдаю за тем, как она присоединяется к стае. Вороны взлетают в едином порыве, пугающе синхронные в каждом движении. Ноктюрна однажды пыталась объяснить мне суть
