Реванш Генерала Каппеля (СИ) - Романов Герман Иванович

- Та зтрацтфует мирофая рефолюция!

Прохрипев заветные слова перед смертью, молодой, совсем даже юный парень с двумя красными ромбами начдива на обшлагах потрепанной шинели, прижал ствол нагана к груди и решительно потянул спусковой крючок…

Южнее станции Куйтун

командир 3-й Иркутской стрелковой бригады

генерал-майор Ракитин

- Крепко зарвались большевики! Вот и получили по морде!

Опытный боевой офицер, прошедший войну с германцами командиром батальона в «пустых», в один просвет, капитанских погонах, Василий Александрович накрепко усвоил на гражданской войне одну избитую истину. Если дорога дается легко и нигде не стреляют, значит, ты ведешь своих солдат прямиком в засаду. Ракитин уже не вспоминал тяжелые месяцы Ледяного похода, да и зачем ворошить недавнее тяжелое прошлое. Ведь вчера он снова стал командиром родной Иркутской стрелковой бригады, с которой прошел полтора года в сплошных походах, от Верхнеудинска до Урала и обратно, да еще получив накануне приказом главнокомандующего Восточным фронтом за боевое отличие в зиминском бою вожделенный чин генерал-майора.

Молниеносный разгром 88-й бригады Грязнова в сражении у станции Куйтун был дополнен не менее успешным илийским боем с передовым полком обходящей с юга 89-й бригады «товарища» Захарова. Попав в умело организованную засаду, 265-й полк красных был фактически уничтожен, рассеявшись по окрестной тайге своей меньшей частью, обреченных на замерзание в местных буреломах «надежных бойцов» и коммунистов. Большинство красноармейцев, еще вчерашних колчаковцев, взятых в плен под Красноярском, уже привычно «перекинулось» на сторону победителя. Сегодня последовал бой с другим советским полком – этот сражался вначале достаточно упорно, но бежавшие от Куйтуна «грязновцы» внесли в ряды красных смуту, что вскоре переросла в панику. Два часа назад удалось окружить засевших в деревеньке коммунистов, пленив большинство, частью перебив сопротивляющихся приверженцев социалистического учения бородатого пророка, которое заключалось в двух словах – «экспроприируй экспроприаторов».

- Какого полка будете, «товарищ» субалтерн?

Ракитин весело посмотрел на понурого, с вселенской грустью в глазах пленного «краскома» с одним «кубарем» взводного командира на потрепанной и прожженной у бивачных походных костров серой шинели, подведенного к нему стрелками – требовалось уточнить информацию.

- 266-го советского стрелкового комиссара Малышева полка, ваше превосходительство, - незамедлительно ответил тот, встав по стойке «смирно», и показав неплохую строевую выправку, что с головою выдало в нем кадрового, нет, не офицера, таковых сразу же видно, скорее старшего унтер-офицера еще той дореволюционной императорской армии, может и фельдфебеля.

- И где сейчас находится ваш комиссар Малышев?

- Так он еще на Урале был нашими солдатами убит в бою, вот потому полку в память дали его имя, ваше превосходительство!

Василий Александрович усмехнулся – вырвавшееся всего лишь одно слово сразу сказало ему о многом. И генерал немедленно уточнил, стараясь подтвердить свою справедливую догадку:

- В какой дивизии у нас служили?

- В 13-й Казанской полковника Перхурова, ваше превосходительство! 50-го Арского полка подпрапорщик Тимофей Иванов, попал в плен к большевикам под Новониколаевском, - браво ответил тот по старорежимному как сказали бы в нынешнее смутное время, «поедая» глазами генерала.

- Понятно, - хмыкнул Ракитин, - а сам то откуда?

- Из Симбирска, воевал под Казанью под начальством генерала Каппеля! В плену оказался без сознания, сильно головой ударился – бросили в санях обозные нехристи прямо в погонах, вот большевики и пожалели, взяли с собою, - подпрапорщик оживал прямо на глазах - старый вояка уже сообразил, что раз так спрашивают, расстрел за предательство не устроят. Ракитин все тоже понял, и в красивую сказку об обстоятельствах пленения, не поверил ни на грош – и сам бы половчее что-нибудь придумал. Просто вот таких старых матерых служак, в многолетних боях все зубы потерявших, но в офицерские чины так и не вышедших, большевики сразу же в строй своих частей ставили. Чего их проверять – из трудового народа все, как на подбор, и если не за совесть теперь воевать будут против бывших «своих», то за страх.

- Твои в ударной бригаде имени генерала Каппеля, приказано «волжан» именно туда отправлять. Ты один такой здесь или есть еще?

- Десятка три наших наберется, ваше превосходительство!

- Хорошо, так что снова будешь у своих. Они в Иркутске на отдыхе, товарищ подпрапорщик, - деловито произнес Ракитин, с ухмылкой наблюдая, как удивленно округляются от сказанных слов глаза «волжанина» - еще бы, из уст белого генерала услышать без всякой издевки привычное для большевиков обращение, только без фамилии, а по воинскому чину.

- Чего дивишься? Мы теперь все боевые товарищи одной армии, приказ свой главнокомандующий генерал от инфантерии Каппель недавно отдал по нашей армии! Теперь все понял, товарищ подпрапорщик?!

Вообще-то в русской армии при обращении начальства к подчиненному приставка «под» всегда убиралась – так подпоручики становились поручиками, а некоторые на секунду получали значимое для них слово «полковник». Кроме нынешнего подпрапорщика – «произвести» его даже при простом разговоре в первый офицерский чин генерал Ракитин не имел права. Не положено такое обращение даже для него, командира бригады.

- Так точно, ваше превос… Виноват, товарищ… генерал!

Предпоследнее слово далось Иванову с немалым трудом – нелегко отрешится от вбитых в подсознание за долгие годы службы уставных слов. Но справился с волнением, хоть далось это ему не просто.

- Где еще один полк 89-й бригады – мы только батальон из него проследили, что вчера утром на Батому ушел, вместе с кавалерией, - деревня была намного восточнее к югу от Куйтуна. И присутствие там всего лишь одного батальона оторвавшихся далеко вперед авангарда красных уже не слишком тревожило генерала. Куда им деваться – население враждебно, даже если доброхоты найдутся, то помогать все равно не станут даже за деньги – кто на сторону обреченных переходит в столь отчаянном положении?!

К тому же с севера нависают чехи, впереди казачьи станицы, там самоохрана вооруженная имеется, а с запада выдвигается Иркутский казачий полк полковника Бычкова. Обложат с трех сторон, как медведя в берлоге, и, если не сдадутся сами, уничтожат или рассеют, а там и переловят поодиночке тех счастливцев, что решат укрыться в бескрайней и безлюдной тайге.

- Так два батальона 267-го полка в Тулуне остались на отдыхе, а один батальон в наш… в 266-й полк передали, а тот свой в авангард с кавдивизионом выдвинул, товарищ генерал! Да, к Тулуну как нам говорили, передовой полк 90-й бригады должен был туда выйти – она растянулась на походе – еще один полк в Нижнеудинске сейчас, а в Тайшете третий.

Генерал нахмурился – с одной стороны отсутствие целых двух батальонов красных помогло ему победить бригаду Захарова с меньшими усилиями, а с другой брать Тулун станет намного более трудной задачей, ибо вместо трех батальонов пехоты у врага там пять.

Но что делать, ведь всего не предусмотришь, недаром у французов поговорка есть как раз по такому случаю – на войне, как на войне!

Иркутск

главнокомандующий Восточным фронтом

и Правитель Дальне-Восточной России

генерал от инфантерии Каппель

- Большевикам сейчас нужен хлеб! Я собственными глазами видел, как продразверстка разорила крестьянские хозяйства в Поволжье – там уже в прошлом году повсеместно голодали, а в нынешнем году совсем плохо станет. Так что думаю, комиссары снова ухватятся за идею «буфера», уже не по реке Оке, а по Енисею, но для нас лучше по проходам в Щегловской тайге. И пленными обменяемся, как должны предложить большевикам вошедшие в состав правительства бывшие политцентровцы. С моего согласия, конечно, для «полного укрепления доверия между демократиями». Тем самым будут достигнуты две цели, которые помогут нам продолжать войну в будущем…