Ведьма, околдовавшая его (СИ) - Ячменева Алена

— Но…

— Выйди, — тише, но более страшно повторила приказ королева. Женщина, продолжая сомневаться и беспокоиться переступила порог и закрыла за собой дверь.

— Мы не только не пьем вино в стенах замка, но и не носим оружия, — сказала Ламия, откидываясь на спинку кресла, а затем указывая на своих пантер около камина, которые при появлении мужчины в комнате поднялись на ноги и сейчас настороженно следили за ним. — Вы хотели, чтобы вас предупреждали, а не демонстрировали на практике правила замка? Что ж… предупреждаю: все животные натренированы нападать на того, кто поднимает перед собой меч или лук. Особенно в мою сторону… Особенно, если это делает мужчина… Потом не жалуйтесь, если вам откусят руку или ногу за то, что вы переложили меч из руки в руку или сняли его с пояса.

Никандр удивлённо приподнял брови, не ожидая этого заявления от королевы.

— То есть они здесь не для красоты? — попробовал он неудачно пошутить.

— Попытка беззащитных женщин обезопасить себя, — пожала плечами Ламия.

— Да, об этом я слышал, — хмыкнул Никандр, выдвигая стул и садясь напротив Ламии. Пантеры, наблюдая за ним всё также пристально, медленно снова легли около камина.

— Я хотел поговорить о смерти Рита, — заявил Никандр, чем вновь удивил королеву.

— Я думала, о свадьбе, — призналась она.

— И об этом тоже. Но сначала о Рите. Ещё и суток не прошло с его смерти, он не похоронен, рано говорить о свадьбе…

— Самое время. Я хотела бы, чтобы она состоялась уже завтра.

Король отклонился в кресле и нахмурился. Слова королевы вызвали у неё неоднозначную реакцию. Безусловно, он удивился, а ещё напрягся, не понимая, почему Ламия так резко изменила своё же условие, а ещё он испытал иррациональную радость, которую вообще не должен был испытывать после смерти друга.

— Завтра — очень рано, — пытаясь совладать с неуместными чувствами и желаниями, замети Никандр. — Рита сначала следует хотя бы похоронить.

— Где вы хотите его хоронить? Увезете в Шеран?

— Конечно, мне бы этого хотелось, но вряд ли получится.

— Вы можете воспользоваться кладбищем в столице или на территории замка, — гостеприимно предложила Ламия.

— Гхм, да, спасибо, — согласился Никандр.

— Сделаете это завтра утром, а в обед уже можно будет жениться? — по-деловому уточнила Ламия.

— Вы пугаете своей настойчивостью… — признался Никандр хмурясь.

— Я хочу как можно скорее выставить вас за порог. Помнится, вы тоже этого недавно хотели.

— Да, мне действительно надо возвращаться в Шеран, — подтвердил Никандр. — Но перед тем, как хоронить Рита, я хочу узнать причину его смерти… Недавно вы рассказывали про труп, который нашли около стен замка. С пятнами на легких.

Ламия кивнула.

— Вы говорили о том, что нужен ещё один труп для проверки теории…

— Да я же шутила, когда говорила про старика, — возмутилась королева. — Не буду я его вскрывать, не переживайте. Его нет в моей лаборатории.

— Да нет. Я не об этом. Наоборот. Если бы вы его вскрыли, что бы это дало? Если бы вы нашли пятна, это доказало бы, что его отравили?

Ламия задумалась.

— Вообще, я предполагала, что он умрёт от какой-то конкретной причины. Например, от простуды, сильного удара, удушья. Может быть нелепо, но от определенной причины. И что у его смерти будут свидетели. Если бы узор проявился, можно было бы предположить, что это действительно след проклятья. А если бы его не было, значит того мужчину в лесах отравили и проклятье тут ни при чём… У меня проблема в том, что я не могу отделять смерти от проклятья от других смертей: от обычных заболеваний, старости, случайности или убийства. Все мои следователи в последнее время обходятся отписками «виновато проклятье королевы». Дошло до того, что такой «диагноз» ставят в дальних деревнях и городах. Растет не только смертность, но и преступность с безнаказанностью. Сколько моей реальной вины в смертях я не знаю. Если бы у проклятья был след, можно было бы отделить умерших от него и умерших по другим причинам. И дальше расследовать смерти отдельно друг от друга.

Никандр ожидал другого ответа. Он надеялся, что она скажет однозначно: есть след — значит яд. А выходило, что она рассуждала от обратного: нет следа — значит убийство.

— Я думаю, Рит скончался от последствий простуды и сердечного приступа.

— Простуда не вызывает сердечного приступа, — произнесла королева задумчиво. — Но при помощи проклятья это, конечно, возможно. Если это сердечный приступ, можно провести вскрытие и установить причину смерти.

— И заодно посмотреть на легкие?

— Если вы согласитесь, это явно не будет лишним, — подняла руки Ламия. — Но я ни на чем не настаиваю. Это ваш человек, вам решать, как поступить. К тому же результатов может не быть вовсе.

Никандр снова нахмурился. Принять такое решение ему было не просто, он чувствовал, что этим совершает кощунство и надругательство над телом Рита, но и сидеть сложа руки он тоже не мог, когда неподалеку ходит убийца, которого уже много лет не могут поймать.

— Вы же его потом зашьете? — уточнил король нерешительно.

— Даже следа не оставлю, — заверила Ламия.

И Никандр всё-таки согласился, утешая себя тем, что смерть Рита может помочь живым.

— А насчет свадьбы: я хочу, чтобы мы поженились сразу после похорон, — окликнула короля Ламия, когда он задумчивый и ещё более мрачный выходил из кабинета. — Максимум через три дня. Вы согласны?

Мужчина заторможено кивнул.

— Да, мне надо возвращаться в Шеран, — повторил он словно через силу, понимая, что его ответ правильный, но не чувствуя в себе сил покинуть загадочную королеву Салии.

ГЛАВА 31. Последние приготовления

Следующие дни в замке прошли также в траурном молчании. Проходя по общим коридорам, Никандр не слышал ни женского смеха, ни веселых разговоров. Женщины передвигались по замку молча, быстро и в нарядах придерживались ещё более темных оттенков, чем обычно. Даже несмотря на то, что готовили королевскую свадьбу.

Торжество намечалось знатное. Уже на следующее утро после разговора Ламии и Никандра в замок начали завозить продукты, цветы, ткани, ювелирные изделия. Через день стали съезжаться перепуганные гости — в основном жены, дочери и другие родственницы чиновников Салии, которые должны были засвидетельствовать брак королевы. Из мужчин, даже военачальников и министров, никто не рискнул перешагнуть порог замка, что не просто удивило, а поразило Никандра. Он не мог понять в чём дело: неужели все высокопоставленные мужчины Салии трусы?

Вновь прибывающих женщин встречала Рамилия, распределяла их по комнатам, следила за их удобством. Ламия же не выходила из своих подземелий даже ради приветствия. Узнавая о недавней смерти мужчины, женщины бледнели, а кто-то собирал вещи и в спешке покидал стены замка. На Никандра они смотрели с неодобрением и опасением, как на самоубийцу. От этих взглядов ему было ещё больше не по себе, чем от внимания слуг замка, когда он только прибыл.

Фавий в своём расследовании источника осколков в мороженом зашёл в тупик. Он и осмотрел кухню, и допросил с угрозами и криками каждую женщину, но никто ничего не вспомнил, все утверждали одно: ничего не видели, ничего не знаем. Даже сквозь слезы, трясущиеся от страха, допрашиваемые повторяли одно и то же. На кухне также было все чисто — Фавий её вверх дном перевернул, не побрезговал даже порыться в мусоре, но найти разбитую посуду, от которой в мороженое попали осколки не смог. А с учетом того, что самих осколков у него не было, как и любых других доказательств кроме слов друга, он не знал, что и думать о произошедшем. Поэтому жены и дочери чиновников стали для него новым источником информации.

— Ты говорил, что убийца, может быть, хорошо разбирается в ядах? — переспросил он Никандра на второй день после смерти Рита. Тот кивнул. — Я расспросил их о том, кто может хоть что-то в этом понимать. В основном все твердят: никто. Но были несколько женщин, которые предположили, что в зельях и ядах может неплохо разбираться Олин, раз она лекарша.