Тайна важнее жизни - Сергей Зверев

– И в чем же она, профессор?

Но тот будто и не слышал вопроса, находясь в состоянии эйфории.

– Какой же я дурак! Почему я сразу не подумал об этом? Почему никто не подумал? Эта часть стены, на которую даже не обратили должного внимания… Конечно же! И сильное магнитное поле… Это все объясняет, господа!

– Что объясняет? – Юдаев протянул руку и легонько встряхнул профессора за плечо. – Может, вы объясните нам, что за озарение вас посетило?

– Да, конечно. – Мещереков удостоил каждого из находившихся в гостиничном номере торжествующим взглядом и в итоге остановил его на девушке. Айсана права…

– Права? – скептически ввернул Перетье.

– Права насчет айсберга, – Олег не обратил внимание на его тон. – Гилгал Рефаим… Или Руджум Аль-Хири. Неважно. Это верхушка айсберга. То, что лежит на поверхности. А под ним есть город. Древний город давно погибшей цивилизации. Я думаю, что раньше он тоже находился на поверхности и кольца венчали его самую верхнюю точку, но со временем…

– Цивилизации великанов? – уточнил Юдаев.

Мещереков покачал головой, но на губах его все еще играла загадочно-торжествующая улыбка.

– Нет… Вернее, вы можете их, конечно, называть и великанами. Можете еще как-то. Я же склонен отнести этих людей к мутантам.

– Здравствуйте! – Перетье не выдержал и громко расхохотался. – Час от часу не легче. Теперь побеседуем о мутации, профессор? Я вас верно понял?

– Дайте ему закончить, – недовольно вступился за Мещерекова Юдаев.

– Ради бога, – француз взмахнул рукой. – А я должен еще выпить.

– На здоровье. Продолжайте, профессор, – попросил Олега оперативник. – Почему к мутантам?

– Это второстепенный вопрос, – продолжил тот. – Когда Айсана сказала, что под землей есть нечто, имеющее вход, я сразу подумал о древнем погребенном городе…

– Вы не понимаете… – попыталась протестовать девушка, но Мещереков со все более возрастающим возбуждением перебил ее.

– Нет-нет. Все правильно. Люди находили вход в этот заброшенный город, но не возвращались оттуда. Почему?

– Почему? – эхом откликнулся Юдаев.

Улыбка Мещерекова стала еще шире.

– А вы добавьте к этому повышенные магнетические волны, идущие из недр земли, и получите полную картину происходящего. Дело в том, что несколько тысячелетий назад город со всей его цивилизацией был поражен радиацией… И убит. И там, под землей, до сих пор сохранился радиоактивный фон.

Пальцы Перетье сомкнулись на крышке стограммовой бутылки коньяка, но он замер, так и не завершив начатого действия.

– Город, пораженный радиацией? – переспросил он.

– Бах! Бах! Ты убит, Песах!

Смуглолицый щупленький мальчишка лет двенадцати, облаченный в старенькие истертые бриджи, едва прикрывавшие покрытые ссадинами колени, и клетчатую рубашку навыпуск, звонко расхохотался. Он остановился и озорно зыркнул на присевшего в нескольких метрах от него сверстника, державшего в руках направленный в его сторону игрушечный пистолет. Второй парнишка выглядел чуть старше и заметно полнее первого. Его черные волосы скрывала тюбетейка, из-под которой торчали непослушные вихры. По щекам парнишки струился грязный пот.

– Ничего подобного! – крикнул в ответ Песах. – Ты промазал. Мазила! Мазила!

– Так нечестно. – Его более крупный товарищ распрямился во весь рост. – Ты играешь не по правилам.

– Да? А если и так, то что? Что ты мне сделаешь? Поколотишь?

– Могу.

Песах снова засмеялся.

– Как скажешь. Только сначала поймай меня.

С этими словами мальчишка развернулся и со всех ног припустил в направлении оврага по дикому пустырю, перепрыгивая через низкие колючие кустарники.

– Ну ладно…

Второй участник игры со злостью отшвырнул бесполезное «оружие» и, сжимая кулаки, побежал следом.

В отдалении, на краю поселка, где только начинался пустырь, появилась маленькая темноволосая девочка с короткой стрижкой. На ней болталось явно великоватое ей мятое платьишко, а чумазое лицо было заплаканным.

– Стойте! – писклявым голосом закричала она. – Эй! Стойте! Куда вы? Вы же обещали меня не бросать. Песах!

Но ни Песах, ни его товарищ не слышали ее призыва. Или, увлеченные игрой, сделали вид, что не слышат. Они стремительно убегали по пустырю все дальше и дальше. Почти у самого оврага Песах оглянулся, прицелился из своего игрушечного пистолета в плотную фигуру «противника» и дважды нажал на спусковой крючок. Догоняющий был довольно далеко. Сестренка, стоящая у кромки пустыря, активно размахивая руками, и подавно превратилась сейчас для Песаха в гномика. Наверняка опять рыдает. А что еще взять с девчонки? Ясное дело, будет жаловаться маме, и вечером Песаху влетит по полной программе. Но сейчас он предпочел об этом не думать.

Сделав пару шагов назад и глядя на приближающегося товарища, забавно спотыкавшегося на каждом шагу, Песах оступился, потерял равновесие и, уже в безнадежной попытке удержаться на краю оврага, раскинув руки в стороны, кубарем полетел по пологому откосу. Он дважды больно стукнулся плечом, едва не подвернул ногу, но в остальном падение закончилось для него благополучно. В финале этого незапланированного пируэта он и подавно ткнулся головой во что-то мягкое, что и завершило его движение вниз.

Песах распрямился, вытянул ноги и приподнял голову. В нос ему ударил неприятный тошнотворный запах. Парнишка сморщился и зажмурил глаза. Откатившись на полметра в сторону и уловив, что запах уже не кажется таким резким, он открыл глаза и встал на колени. Повернул голову. Крик ужаса непроизвольно сорвался с губ мальчишки, когда его глазам предстала страшная картина. Снова зажмурившись, Песах закрыл лицо ладонями. Но при этом продолжал кричать, не в силах избавиться от того, что запечатлелось в его памяти.

– Эй! Что там с тобой? – послышался сверху оклик товарища. – Чего ты орешь как резаный? Разбился, что ли?

Песах прекратил кричать, убрал руки с лица и обернулся в сторону стоящего на краю оврага второго парнишки. Сердце Песаха бешено колотилось, в горле пересохло, и несколько секунд он вообще был не в состоянии вымолвить ни слова. Ноги стали ватными, подкашивались.

– Тут… Тут мертвец…

– Что?

– Мертвец! – закричал, что есть мочи Песах и обессиленно рухнул на колени.

– Брось! – не поверил ему приятель. – Подожди. Я сейчас спущусь.

Зачем-то скинув с себя сандалии, мальчишка оставил их наверху, а сам, переступая босыми ногами, устремился по косогору вниз. На то, чтобы достигнуть того места, где стоял на коленях, скрючившись, его товарищ, пареньку потребовалось не больше минуты. То, что так напугало Песаха, сразу бросилось ему в глаза. Зрачки расширились от ужаса.

Облепленного мухами синюшного оттенка лица практически не было видно, но по одежде нетрудно было догадаться о том, что это был мужчина. Он лежал в грязи, пропитанной кровью, в неестественной позе, и самым ужасным во всем его облике было то, что распухший язык вывалился наружу не изо рта, а из разрезанного горла и свисал вдоль шеи, подобно галстуку. Мальчика вырвало.

– Давай уйдем отсюда! – предложил Песах умоляющим голосом. – И поскорее. Я не могу на это смотреть.

– Да, пойдем, – согласился с ним товарищ, вытирая губы рукавом. – Нужно вызвать полицию.

Ни тот ни другой больше не посмотрели в сторону мертвеца. Почти бегом ребята поднялись вверх по склону и еще быстрее побежали через пустырь прямиком к поселку. По дороге им дважды пришлось останавливаться. Мальчика постарше буквально выворачивало наизнанку. Впрочем, Песах чувствовал себя не менее отвратительно. Все, что ему хотелось сейчас, так это с головой залезть под одеяло и не высовываться оттуда как минимум сутки.

Полиция приехала быстро. Мальчики уже не видели того, что происходило в овраге. Не видели они и того, как тело покойника погрузили в специальный крытый автомобиль и увезли. Затем приходил мужчина и задавал им вопросы, но, щадя чувства детей, он был не особо настойчив.

Документов при убитом обнаружено не было, однако хорошо сохранившиеся отпечатки пальцев позволили экспертам-дактилоскопистам идентифицировать его личность. Найденный в овраге мужчина с перерезанным горлом оказался Рифе Меером.

Приблизительно через полтора часа с того момента, как Песах наткнулся в овраге на труп, информация о случившемся поступила к Гордону Вентайлу. Он долго и внимательно разглядывал принесенные ему оперативниками снимки, сделанные на месте преступления, затем захлопнул папку и отодвинул ее в сторону.

По большому счету, Вентайл уже был готов к подобному повороту событий. Он знал, что в противном случае, будь Меер жив, он давно бы дал о себе знать. Нашел бы способ. А так…

– Арабы, – негромко произнес Вентайл.

В его словах не было вопросительных интонаций. Он и сказал-то это самому себе, но сидевший напротив него один из мужчин в броском темно-бордовом галстуке, соглашаясь, качнул головой.