Кубатура сферы - Сергей Слюсаренко

Тот, кто все это время пытался высмотреть группу Малахова из-под струй водопада, увидел своих врагов. Бесцветный эллипсоид метнулся вперед и, срикошетив по воде, ударил всем своим весом в то место, где только что скандалил попугай. Вадима отбросило в сторону на ствол дерева. Шквальным огнем его товарищи отпугнули нападавшего. Эллипсоид, отскочив на середину реки, подернулся дымкой, словно кальмар, выпустивший белую струю. Потом он завертелся вокруг своей оси и свечкой поднялся в небо, где через несколько секунд исчез.

Герман, придерживая вывихнутую руку — как оказалось, тоже задел нападавший, — поднялся во весь рост. Смысла держать маскировку больше не было. Клава уже хлопотала возле Вадима. У того из носа шла кровь. Малахов был без сознания, мертвенная бледность заливала лицо. Клава, понимая, что, кроме необходимых в таких случаях инъекций, она ничем помочь не может, подложила ему под голову свою куртку. Потом Клава метнулась к Герману, который тихо стонал в листве. Осмотр показал, что переломов у Тельбиза не было, только вывих плечевого сустава. Клава выбрала одну из низких веток ближайшего дерева и с трудом поставила Геру так, чтобы ветка оказалась под мышкой. Тельбиз кряхтел и пытался сказать, что у него все в порядке. Резкий рывок, нецензурные проклятия неизвестно в чей адрес от Геры, и вывихнутая конечность стала на место. Вадима взяли под руки, до машины под камуфляжной сеткой было метров сто.

— Держитесь, мальчики, сейчас будет трясти. — Старый «лендровер», который удалось взять напрокат за безумные деньги, жалобно забренчал дизелем, но поехал. И тут словно прорвало небо, и разверзлись хляби небесные.

— Говорил же я, накануне сезона дождей ехать сюда — дурное дело, — возмутился Герман.

— Ничего, хоть поплаваем, если выше колес зальет.

— Клава, вот ты мне объясни. — Гера уже почти пришел в себя после вправления вывиха. — Я слыхал столько легенд о том, как ты попала в группу, но никогда не знал, что правда, а что нет. Как ты у нас оказалась?

— Еще неизвестно, кто у кого оказался. — Клава почти прильнула к лобовому стелу, «дворники» не справлялись с потоком воды, несущимся с неба. — А тебе оно надо? Обычная бабская история. Подобрали и приютили.

— Ну, в Центре обычного не бывает, — возразил Герман. — Вот про Малахова рассказывают, что он президента Гаджубанского спас. Потом его и взяли в группу.

— Врут. Не стал бы он спасать его. Скорее… Да чего ты пристал?

— Не, не говори… Держи втайне.

— Какая тайна? Все как у всех. Заметили в школе девочку со странностями, потом на работу пригласили. Учили, вот доучили, я и диссер собираюсь защитить… Начальство предложило.

— А что за странности? — не унимался Герман.

— Если бы я тебя не знала хорошо, то подумала бы, что ты бабник и хочешь меня закадрить. Никаких сексуальных подробностей не будет. И хватит об этом.

Клава замолчала, и по ее молчанию было понятно, что она задумалась…

— Моисейчик, а ответь мне на такой вопрос, — Ирина Павловна, учительница химии, приготовила самый последний аргумент, пытаясь завалить Клаву, — что будет…

— Соляная кислота, — не дожидаясь вопроса, ответила Клава.

Клава не любила химию. Все началось с того, что она прожгла свой любимый передник кислотой, а потом все усугубила училка, старавшаяся поставить каждый раз отличницу Клаву на место.

— Заткнись, дура! — Химичка слетела с катушек. Получить правильный ответ на незаданный вопрос для нее было наивысшим оскорблением. — Не смей хамить мне, я еще не спросила! Заткнись и жди вопроса.

— Да. — Клава хлопнула ресницами.

— Скажи мне тогда, раз ты такая умная, что будет, если…

— Карбонат калия, — опять не выдержала Клава.

То, что она заранее знает ответы на все ответы учительницы по химии, Клава выяснила еще полгода назад. Но никогда не пользовалась этим, до тех пор, пока непонятно почему химичка возненавидела Клаву.

В общем, на этот раз вызвали родителей.

Школу удалось в итоге окончить вполне нормально, но от поступления в серьезный вуз пришлось отказаться. Химичка использовала все свои связи и добилась для Клавы просто провальной характеристики. Однако, наплевав на все, Клава подала документы на психфак столичного университета. Родители разумно решили, что армия дочке не грозит, — пусть провалится в этом году, а на следующий спокойно поступит в районный институт ветеринарии, где у отца были хорошие связи.

Экзамены Клава сдала блестяще. А потом было нудное собеседование, где декан, скривив кислую физиономию, держа в руках характеристику, произнес:

— Вы понимаете, Моисейчик, что для того чтобы я вас взял на факультет, даже при блестящих оценках на вступительных экзаменах, нужно нечто экстраординарное. У вас есть аргументы?

— Я вожу автомобиль на уровне мастера спорта по ралли. Меня звали в сборную, — совершенно неожиданно для самой себя соврала Клава. — Я могу за университет выступать.

Скорее всего на Клаву подействовал разговор, который она услышала в коридоре, ожидая собеседования. Два молодых человека, видимо, студенты, важно поглядывая на абитуриентов, обсуждали жизнь на факультете. Про то, что такой-то на коллоквиумах зверствует, что такая-то вообще оборзела и требует предъявлять конспекты. Это был обычный треп с целью произвести впечатление на молоденьких девочек. И между прочим в разговоре промелькнуло, что, мол, завтра городское ралли и они вдвоем будут там участвовать от факультета, мол, больше некому отстаивать честь альма-матер.

В общем, врали. И Клава соврала декану. Она машину вообще водить не умела. Но была готова на все ради того, чтобы поступить в университет. Назло всем! И еще Клава и знать не могла, что у декана есть одна большая страсть — он обожал смотреть автогонки по телевизору.

Декан захлопнул открытый от удивления рот и сказал:

— У нас нет сборной по автогонкам в университете. С вас она начнется, договорились? Встретимся через месяц у меня, я за вами бегать не буду.

Клава со слезами счастья на глазах кивнула и, прижав к груди папку с документами, выскочила в коридор. Первое, что сделала, придя домой, — это отыскала в телефонном справочнике ближайшую автошколу. Ралли — раллями, но научиться водить было необходимо. А там — посмотрим.

На курсах теорию удалось пройти за неделю, и вот наконец практика вождения. Инструктором оказался жгучий брюнет Тофик. Он сразу заявил, что руку будет держать у Клавы на коленке, чтобы успеть вовремя снять ее ногу с педали газа. Про педаль Клава не поверила, но согласилась. В голове словно по подсказке всплыл эпизод из одного документального фильма, там женщина, не умея водить машину, с завязанными глазами провела автомобиль сквозь пробки города, ориентируясь только по идеомоторным рефлексам инструктора.

Клава закрыла глаза и вдавила в пол акселератор.

Тофика уволили на следующий день. Никто не поверил его истории о девушке с закрытыми глазами, которая пронеслась через весь город, подрезала кортеж президента и ушла от погони мотоциклистов ФСБ. Клаве так и не удалось бы получить права, если бы эта история не добралась до самых верхов. Спустя три дня домой к Клаве приехал Лазненко и пригласил ее поехать вместе с ним в Центр. В общем — все окончилось хорошо.

Картинки из прошлого выскакивали сами по себе, но Клава была сосредоточена на дороге. Серая водяная мгла поглотила весь мир вокруг, и казалось — ей не будет конца. Но дождь прекратился так же внезапно, как и начался. Небо очистилось в одно мгновение, и дорога засверкала красной мокрой грязью. Но лучше бы дождь не прекращался. Казалось, что этот «Мираж» сидел в засаде высоко в небе и ждал, когда раздвинутся облака. Черной точкой он падал в пике на шоссе, где среди луж несся «лендровер». Выходя из крутого виража, истребитель плюнул маленькой ракетой в сторону машины. На подсознании, тысячи раз тренированном предчувствием, Клава швырнула машину вправо, уходя от удара. Огненный ком, выросший на месте упавшей ракеты, разорвал воздух и швырнул взрывной волной машину на деревья.

Шаман, раздув дымную траву, выл заунывную песню. Никто из племени не знал, о чем песня, но все верили колдуну. Если «тот, кто пьет из ступы» хотел убить чужаков и не смог, то ему нужно помочь. Поляну в центре деревни окружили женщины с множеством латунных колец на шеях, мужчины в синих балахонах. Над деревней явственно стоял опиумный смрад. Чужаки лежали, привязанные к бамбуковым помостам. Под помостами были разложены дрова, и до финальной сцены ритуала оставались считаные секунды. Сейчас шаман получит благословение богов и даст команду поджечь дрова.

Клава первой пришла в себя. Племя, плавающее разумом в опиумном мареве, впилось глазами в женщину. То, что жертва очнулась, их очень обрадовало. И вправду, намного веселее смотреть, когда в огне жертвенного костра будет корчиться и кричать белая женщина, находящаяся в сознании.