Двойняшки - Роксана Пулитцер

— Обещаю, — сказала Керри и обняла меня.

Больше мы никогда не обсуждали события тех выходных. Керри пыталась выведать, что же тогда происходило у меня с Майклом. Но я не могла говорить о нем даже с Керри.

На следующий день Майкл прислал Керри цветы со стихами Роберта Бернса.

Через месяц они сбежали.

Все эти годы я никому не рассказывала об этом, но сейчас чувствую: мне необходимо поговорить с тобой, мама. Сегодня Керри сказала, что она несчастна с Майклом. Я не знаю, как и чем помочь ей.

Ты приходила ко мне прошлой ночью, но ничего не сказала. Я просто видела мерцание голубого, потом белого, а потом розового света. Он был неярким, почти незаметным в темноте. Но когда я проснулась, то не увидела ничего. Только лучи восходящего солнца пробивались сквозь шторы на окне.

Мне нужна твоя помощь. Я не знаю, что делать.

Пожалуйста, приходи поскорее.

Я люблю тебя.

Грейси посмотрела на небо. Собирались тучи.

Сквозь разрыв в темной пелене сияла звезда. Словно яркий глаз, она смотрела на Грейси и успокаивала ее своим сиянием. Грейси подошла к шкатулке, где хранила самые дорогие для себя вещи. Положив письмо к матери на стол, она вспомнила, как Энн гладила ее.

Так же ласкал ее Майкл.

Грейси вытащила из шкатулки томик Бернса, легла в постель и начала читать:

«Любовь моя подобна алой розе…»

Она читала, и ее глаза начинали закрываться. Книга выскользнула из ее обессилевших рук, и она погрузилась в глубокий сон.

Декстер въехал на стоянку. Он закурил очередную сигарету, проклиная судью Хотхорна за столь неудачно выбранное время и место встречи. Уже светало, и в ресторанчик на Дикси-хайвей стали заходить водители грузовиков. Декстер прошел к столику в глубине зала, где судья уже приканчивал свой завтрак. К его губе прилип кусочек вареного яйца: в этот момент Хотхорн походил на голодную и злобную рептилию.

Декстер подавил в себе чувство отвращения и крепко пожал судье руку.

— Доброе утро, — сказал он.

— Доброе утро, Декстер. Рад вас видеть, — ответил Хотхорн, по-южному растягивая слова.

Декстер сел за стол и заговорил:

— Я смотрел все вечерние выпуски новостей, где рассказывали о вашем последнем процессе. Это дело Сантьяго наделало много шума в последние недели, но вы мастерски держали в руках прессу и телевидение. Это огромный успех, судья. Примите мои поздравления. — Декстер улыбнулся, он знал, как польстить самолюбию этого человека.

— Я рад, что дело на стадии завершения. Вчера оно было передано в суд присяжных. — Судья протянул руку за очередным хлебцем.

Декстер перешел к делу:

— Думаю, вы уже слышали, что Энн подала на развод. Это немного нарушает наши планы. Теперь все придется закончить за несколько месяцев. Сегодня я встречаюсь с адвокатом, чтобы обсудить новое расписание.

Судья Хотхорн продолжал есть, не поднимая глаз на Декстера.

— А вам удалось позаботиться о своих «высоких моральных качествах»? спросил он с набитым ртом. — Декстер, мне потребуется множество свидетелей, которые дадут показания в вашу пользу.;

— Не беспокойтесь, у меня в доме проходило столько религиозных собраний, что я могу процитировать Библию от корки до корки. Четыре часа чтения Библии каждую неделю плюс горячее желание помочь бедным и нуждающимся уже убедили в моей добродетельности жителей этого города. Декстер ухмыльнулся. — В особенности женщин.

— Прекрасно, — улыбнулся Хотхорн. — Вы ведь понимаете, что дело непростое. Обычно права опеки над детьми переходят к матери, а не к отцу.

Декстер посмотрел прямо в карие бегающие глазки судьи:

— Никто не сможет отобрать у меня то, что принадлежит мне, — тем более мою прекрасную Керри.

— Что ж, я думаю, мы неплохо вооружены, учитывая то обстоятельство, что Энн повезла девочек в Индию в таком возрасте. Сколько Керри пролежала в больнице в Нью-Дели? — спросил судья. — Кажется, сначала дизентерия, а потом обезвоживание?

— Да, — кивнул Декстер. — И в этом забытом Богом месте она провела почти неделю, пока Энн не позвонила мне, чтобы я отправил за ними свой самолет…

— А она не просила, чтобы с ними поехал какой-нибудь местный хилер?[1]

— Просила. Он целых десять дней сидел на полу в позе лотоса в отдельной палате Керри, так что у нас есть куча свидетелей. Энн по-прежнему считает, что именно он спас девочке жизнь, — усмехнулся Декстер. — И это нам только на руку, — закончил он доверительным тоном.

— Пока вы держите под контролем всех своих сторонников и противников в городе, у нас есть все шансы выиграть процесс, — проговорил судья, вытирая салфеткой губы.

Декстер сохранял на лице непроницаемое выражение игрока в покер. Было совершенно очевидно: судья еще не знает, что Энн так внезапно подала на развод после того, как застала Декстера в постели с малолетней девочкой. Сейчас Декстер успокоился. А предыдущие два дня опасался, что судья выйдет из дела, узнав об этом.

Он посмотрел в глаза Хотхорна и проговорил:

— Я привез последнюю часть денег за то ранчо в центральной части Флориды, о котором мы договаривались.

Декстер пододвинул свой кейс от Гуччи к судье, и тот молча кивнул. Затем — по-прежнему молча — судья взял со стола счет за свой завтрак и протянул Декстеру.

Декстер подавил в себе желание улыбнуться и подумал: «Ничего, потерпи еще немного, осталось не так уж долго».

Проезжая в своем бежевом «роллс-ройсе» по мосту Ройал-Палм, соединявшему Западный Палм-Бич, район бедняков и негров, с кварталами белых и богатых, Декстер снова почувствовал себя в родной стихии и успокоился.

Он решил оставить машину парковщику у клуба «Эверглейдс» и пройтись к берегу, где находился офис юридической фирмы «Голдфарб и Дитиот». Таким образом Декстер получал несколько минут на то, чтобы собраться с мыслями и подготовиться к предстоящему разговору с адвокатом. В белое оштукатуренное здание он вошел с тем высокомерным лицом, которое обычно заставляло всех присутствующих, и особенно секретаря в приемной, тотчас же обратить на него внимание. Декстер уселся в кресло, не сказав никому ни слова.

Через несколько секунд в приемной появился Сэмюэл Голдфарб. Он молча проводил Декстера в свой кабинет с окнами, выходящими на пляж Южноокеанского бульвара. Декстер взглянул вниз — на стройных молоденьких девушек в узеньких бикини — и подумал о том, что Голдфарб, должно быть, проводит много времени у окна.

Сэмюэл Голдфарб являлся одним из самых дорогих и влиятельных адвокатов в Соединенных Штатах.