Босиком по пеплу - Яра Вольцева

— Тина.

Сначала я не поняла, не плод ли это моего воображения. Мужской голос показался мне смутно знакомым, но слишком надломленным, чтобы я поверила сразу, что это не галлюцинация. Мазнула взглядом по пространству вокруг себя и вперилась взглядом в того, чье лицо, казалось, уже позабыла. Сама от себя не ожидала, что во мне взыграет ненависть. Слишком сильное чувство, которое я испытывала слишком давно, в далекой прошлой жизни. Где я была здорова и полна надежд, и все мои проблемы вертелись вокруг моей любви.

Тяжело вздохнула и отвела взор, стараясь гнать мысли о Дамире подальше от себя. Что бы его сюда не привело, меня это больше не касалось. Судя по тому, что он вышел из соседней со мной палаты, он кого-то навещал. Не меня. Это всё, что мне стоило знать.

Не удержалась, скосила взгляд и еле как не отшатнулась, видя там весьма симпатичную девочку его масти. Под стать Загорскому, из его круга. Горько усмехнулась, понимая, что Дину он, может, и бросил, но как только я стала инвалидом, сразу нашел себе другую. Ей он оказывает поддержку, ее целует, ей пишет и звонит. Не мне.

Стисни зубы, Кристина, и забудь о нем. Такой, как он, недостоин того, чтобы ты из-за него плакала.

Мама во всём была права. Не соврала, что он нашел себе другую. Полноценную. Несмотря на собственную мантру, я ждала, что он меня окликнет, подбежит или хоть что-то скажет мне вслед. Но он лишь трусливо промолчал, убеждая в том, что я не ошиблась на его счет. Господи, почему так сильно хочется плакать?

Дамир

Как только я припарковался у подъезда, всё пошло не по плану. Неожиданно раздался звонок от отца. Глянул на экран и увидел пять пропущенных. Отбросил телефон и уперся лицом в руль, обхватив его руками.

Не знаю, сколько прошло времени, но очнулся, когда по окну забарабанили пальцами. Оторвался от руля, протер ладонью сонное лицо и опустил стекло.

— Слушаю, — прохрипел и прокашлялся, поднимая взгляд на мужика.

Знакомое какое-то лицо, но голова после полудремы работала плохо, и я не сразу признал в нем охрану отца.

— Вас вызывает Булат Аскарович.

В окно протянули телефон с активным вызовом. Когда ты нужен отцу, найти он способен тебя, где угодно.

— Что-то срочное? — устало потер переносицу, ощущая, как от напряжения болят глаза и ломит виски.

— Ничего не хочешь мне рассказать? — голос звучал слишком спокойно.

Я знал этот тон. Он готов наброситься на меня и сломать мне голыми руками шею. Выпрямился и стиснул челюсти. Узнал, что я посетил больницу, где лежит Кристина? Неужели настолько сильно не хочет связываться с ее семьей? Поскольку отец молчал, я решил не гнать впереди паровоза и послушать его дальнейшие слова. Терпение — лучший советчик в таких вопросах.

— Если скажешь конкретнее, нам обоим будет понятнее и проще. Что опять не так?

Воцарилась тишина. Тяжелое дыхание Булата заставляло нервничать и упрямо стискивать рукой руль.

— Час назад у меня в кабинете сидел Ахметов. Так тебе понятнее? Память освежилась?

— Он твой друг, а не мой. Я в ваши дела не лезу. Это всё, что ты мне хотел сказать? Посвятить в свои рабочие дела? — не выдержал и съехидничал.

— Видимо, я тебя как-то неправильно воспитал, — разочарованно выдохнул отец, даже не разразившись бранью, что меня насторожило, но вызвало горечь и спазм в груди.

— А ты это делал? Я думал, как обычно, новый контракт заключал. — выплюнул. — У нас разные понятия о воспитании, видимо.

Тяжело задышал и стиснул ладонь в кулак, желая разбить лобовое стекло. Из меня выходил гнев, и оттого я не контролировал свою речь, зная, что вскоре пожалею о сказанных словах.

— Я не собирался на тебя давить, считал, что ты уже взрослый мужчина и сам разберешься со своими сердечными привязанностями, но я ошибся. Ты вынуждаешь меня вмешаться. Не думай, что сможешь позорить нашу фамилию, — взял себя в руки отец и произнес максимально холодно, как обычно говорил с разочаровавшими его сотрудниками.

Раньше мне не доводилось слышать такой тон, но я лишь скривился, ощущая удовлетворение. Пусть, наконец, перестанет носить маску и явит мне настоящее лицо.

— Договаривай. Я жду, — произнес и откинулся на спинку сиденья.

Оглянулся по сторонам через окна машины и увидел, что охранник стоит чуть поодаль, ждет, когда я закончу разговор и верну ему телефон. В этот момент из подъезда вышла Алена, и я резко подорвался, открывая дверцу и спеша ей наперерез. Еще не хватало из-за отца упустить ее.

— Дина беременна. Как ты понимаешь, я уже знаю, что ты отец этого ребенка. Ты возьмешь на себя ответственность и женишься на ней, как настоящий мужчина.

— Какой бред, — хмыкнул, чувствуя облегчение.

Даже рассмеялся в трубку и махнул Алене, чтобы дождалась меня и никуда не уходила. Она, видимо, не торопилась, кивнула мне и присела на лавочку.

— Завтра вечером мы поедем к ним в дом, и ты сделаешь ей предложение, как положено. Надеюсь на твое благоразумие… Сын, — добавил в конце, немного подумав, и сбросил трубку.

По ту сторону раздались короткие гудки, не дав мне и слова против вставить, но времени рефлексировать не было. Я отдал телефон охраннику, сам же нахмурился и задумался, с чего Дина снова подняла эту бредовую тему. Еще до моего отъезда услышал разговор ее подружек, что она вовсе соврала о беременности, чтобы захомутать меня, а тут вдруг еще и отцу своему рассказала, причем не тогда, а спустя три месяца. Никакой логики. И это всё с учетом того, что мы с ней даже не спали. Бред. Оставлю этот вопрос на завтра и разберусь после больницы. А пока в приоритете Крис и ее лечение.

— Привет. Я нашел Завгородних, — кивнул Алене и ввел ее в курс дела.

Она на удивление восприняла новости с радостью и тут же подорвалась, желая навестить девчонку. Пришлось напомнить ей, что сейчас вечер, и нам лучше вдвоем поехать к ней завтра.

— Слушайте, может, вы поговорите с ее матерью, разузнаете детали, а я постараюсь пообщаться с ее отцом. Мне сказали, что они каждый день приезжают. В больнице мне отказались предоставить информацию.

— Ох. Марина меня недолюбливает, но я постараюсь. Главное, чтобы нам не запретили навещать Кристину, — качнула головой Алена, заставив меня нахмуриться, ведь о таком раскладе я не подумал.

— Тина совершеннолетняя, так что думаю, с вами проблем не будет, а вот на меня она обижена. Мне бы с ней