Покоренная поцелуем - Валентина Донна

Ноги у нее чуть не подкосились, она напрягла свой мозг, чтобы придумать какую-нибудь подходящую ложь, чтобы снова умиротворить Гилберта.

- Я разрабатываю свое отмщение, Гилберт. Тяжелое состояние Стифэна заставило меня вспомнить, что на саксе есть плащ. Конечно, это всего лишь куча грязной шерсти, но все равно он может защитить от холода. Когда со Стифэна снимут кольчугу, он наверняка еще больше замерзнет.

Одного взгляда на трясущееся тело Стифэна было достаточно, чтобы убедиться в необходимости такой накидки. У него от холода стучали зубы, а с бледного лица струились ручейки пота.

Гилберт покачал головой.

- Сомневаюсь, что мы доставим его живым в Лэндуолд. Ну ничего, в могиле еще холоднее. А пока пусть привыкает. Я сейчас принесу вам плащ.

- Позвольте мне самой это сделать.

- Нет, Мария, вы к нему не приблизитесь. Гилберт на своем коне подскакал к Ротгару. Мягким движением, подчиняясь инстинкту хорошо натренированного норманнского рыцаря, Гилберт выхватил меч из ножен. На какое-то мгновение он взлетел у него над головой, его губы дрожали в довольной усмешке. Не давая Марии возможности закричать, он опустил с размаху лезвие на незащищенную шею Ротгара.

Шерстяная материя плаща расползлась, но под ней на его коже не появилось ни капли крови. Его немигающие глаза по-прежнему оставались широко открытыми.

- Да, вижу, что вы умеете управляться с острым лезвием меча, сэр Гилберт, - проворчала Мария. Она обняла рукой шею коня, притворяясь, что ласкает милое животное, но сама все крепче к нему прижималась, опасаясь, как бы у нее от неожиданного чувства облегчения не отказали ноги.

- Только тогда, когда это нужно, - ответил Гилберт. Действуя мечом, словно он был продолжением его проворной руки, он, намотав на него складки плаща, резко рванул на себя. Он сорвал его с плеч Ротгара. Теперь он безжизненно болтался на острие меча.

- Обрати, сакс, внимание на мое искусство. Если только ты нас обманешь и не передашь золото, я точно также рассеку тебе грудь, извлеку оттуда сердце и подарю его нашей леди.

Они с ненавистью глядели друг на друга. Мария попыталась не обострять между ними взаимоотношения. Сорвав с острия меча плащ Ротгара, она, развернув его, встряхнула перед собой. Она сразу почувствовала запах его тела, который, казалось, ее всю обволок, наделив силой, чтобы еще раз поговорить с Гилбертом. - Не могли бы вы теперь обратить лезвие своего меча на пользу и отрезать от него две полоски.., для меня, милорд?

Гилберт, кажется, не заметил, что вся она чуть не разомлела от нежности, но все же уверенными, быстрыми ударами отсек несколько полосок от плаща. Точно с такой легкостью он мог бы срубить голову Ротгара с плеч. Сейчас лучше всего отвлечь внимание рыцаря от Ротгара. Она надеялась, что он все поймет, когда она не смотрела на него. Нельзя было идти на риск. Мягкая, нежная улыбка, даже исподтишка, могла лишь спровоцировать Гилберта.

Идя рядом с конем, он все время бросал непонимающие взгляды на полоски от плаща.

- Это для ног, - объяснила она. - Находясь на почтительном расстоянии от Ротгара, она намотала теплую ткань себе на ступни.

- Вы все равно не можете идти. Вам лучше поехать вместе со мной.

Оруженосцы, покончив с оказанием помощи Стифэну, вновь понесли его вперед, раскачивая носилки на ходу. Его очередной, на сей раз менее громкий стон, заставил ее прибегнуть к еще одной удобной лжи.

- Мои невзгоды ничего не стоят, по сравнению с его, Гилберт. Я хочу идти рядом с ним, держа его за руку. Мне так будет значительно теплее. Она поторопилась со своими обмотками, радуясь заранее, что возня с ногами скрыла подступившее к горлу отвратительное чувство, что она будет сидеть в одном седле с Гилбертом, прижиматься к нему, обнимать за талию руками, как это делал совсем недавно Ротгар.

Подойдя к Стифэну, она начала подворачивать под него края плаща. Гилберт подъехал к ней, когда она зашагала, держа в руках кожаный ремешок. Она не спускала с него глаз, воображая, что этот кусок кожи свисал с пут Ротгара у него на запястьях. Она вновь старалась не глядеть на его лицо, чтобы, не дай Бог, не выдать своих истинных чувств.

- Так как вам приходится идти на своих двоих из-за него, я подумал, что, может, вам понравится идея вести его за собой, как кастрированного козла? спросил Гилберт. - Я поеду впереди. Следуйте за мной.

Бледное солнце, которое еще скупо посылало земле весеннее тепло, казалось, вообще скрылось на небе, словно в тумане. Неожиданно почувствовав, как ее одолевает холод, как озябло ее тело, все больше удивлялась, как она сможет преодолеть такое большое расстояние до Лэндуолда, тащить за собой своего суженого, и одновременно двигаться в кильватере своего будущего супруга, который прокладывал, словно бык, обратный путь к дому.

Тогда она пообещала идти рядом со Стифэлом, держать его за руку, чтобы он не чувствовал таких неудобств. Иногда раненые становятся романтически настроенными, чувствуя всю тяжесть выпавшего на их долю испытания. К счастью, Стифэн потерял сознание от сильных болей и большой потери крови. В противном случае, принимая во внимание перипетии этого дня, она не удивилась, если бы пообещала сгоряча выйти замуж за еще одного рыцаря с бычьей головой, заметив предместье Лэндуолда.

Гилберт придумал, как можно скорее добраться до Лэндуолда. Он ударил рукой себя по колену, издав недовольный, рассерженный крик.

- Как же я мог забыть, - сказал он, роясь в притороченной к поясу сумке. Я захватил это по ошибке, но, может, это весьма кстати. Скажите, а не может ли случайно Стифэну и Роберту стать лучше от вашей "дозы"?

В руках его поблескивала бутылка с настойкой для Хью. Он вертел ее в руках, словно она абсолютно ничего не весила, напоминая Марии, как мало этого целебного зелья у нее осталось. Ясно, что никакого облегчения она Стифэну не принесет. Роберту может помочь ее успокаивающий эффект, но он в таком случае наверняка попросит еще, и в результате в бутылке почти ничего не останется. Хотя у нее ныло сердце, она все же решила отказать и Роберту, и Стифэну. Но она не должна демонстрировать Гилберту, до какой степени это ее расстраивало.

- Думаю, что нет, - сказала она, с сожалением покачивая головой. Оно изгоняет демонов из головы, а не копья из задницы. Новая нога от этого у Стифэна тоже не вырастет. - Пока Гилберт раздумывал над ее словами, она выхватила у него бутылку и спрятала ее подальше в свой жилетный карман.

Она склонила в отчаянии голову перед Богом, отдавая себе отчет в том, как ей лицо заливает краска стыда. Во что она превратилась, в какую женщину, если придумывает здесь какие-то небылицы и отказывает в лекарстве страдающим рыцарям?

Плотно сжав зубы, держа одной рукой руку потерявшего сознание человека, намотав на другую спасительный ремешок Ротгара, она быстро зашагала по направлению к Лэндуолду.

***

Хью, охватив голову одной рукой, старался изгнать оттуда досаждающих ему демонов. Однажды, несколько лет тому назад, его оруженосец собрал булыжники, чтобы выложить ими яму для костра, заверяя своих товарищей, что если как следует поджарить на них ежей, то они станут такими вкусными и сочными, что любой человек просто забудет о вкусе свинины. Этот оруженосец не обратил никакого внимания на то, что в этих извлеченных из реки булыжниках скопилась вода. Хью и его приятели рыцари с любопытством наблюдали, когда раскаленные камни стали разлетаться на мелкие, острые, словно иглы, кусочки. Они срезали ему один из пальцев, как он того и заслуживал за задержку обеда, и украсили тело уже сжаренного ежа новыми дополнительными иголками.

- Каким грозным оружием могли бы стать эти камни! - перешептывались между собой рыцари, правда, отлично отдавая себе отчет, что невозможно подчинить себе такую энергию, сделать ее управляемой по воле человека.

В этот день голова Хью напоминала эти взрывающиеся булыжники. И когда она была рядом, когда прикасалась своими прохладными мягкими, успокаивающими руками к его голове, он все время опасался, как бы она не разорвалась и не оторвала ей осколками пальцы.

- Сейчас, - шептала она. - Вот здесь. Еще вот здесь. - Там, где она прикасалась к голове пальцами, самая страшная боль вдруг угасала, хотя и не исчезала совсем, но все же теряла остроту.

- Гилберт унес вашу "дозу". Мне казалось, что вам она какое-то время не нужна. Мария мне не доверяет. Я знаю искусство врачевания, меня ему учила аббатиса в монастыре. Скорее всего это опиум. Вы сейчас чувствуете боль только от того, что вас лишили привычной "дозы", а не из-за ранения.

В ее голосе чувствовались незнакомые модуляции, словно ей было трудно связывать норманнские слова.

- Вот, выпейте. - Она поднесла чашку к его губам, и вода пролилась, намочив ей платье.

Когда же он в последний раз пробовал воду? Пытаясь покрепче схватить дрожащей рукой чашку, Хью начал жадно пить воду. Она взяла у него из рук чашку, - Ваша жажда только усилится. - Это добрый признак. В желудке начнутся спазмы, если только вы выпьете слишком много. Но все равно скоро вы начнете испытывать резкие боли, - нужно быть к ним готовым. Возможно, мне придется позвать на помощь рыцарей. Но я вас не оставлю одного.