Время пришло - Кирилл Казанцев

– Ну, вот еще, – фыркнул Фаустов. – Мой дом, хочу – захожу… – и упругими прыжками вознесся по ступеням. Вся толпа – в форме, в штатском, в белых халатах – ринулась за ним. Тут же приклеился скользкий, как рыба, начбез Плутников, семенил, наступая на пятки, путано объяснялся. Минут сорок назад сработала сигнализация периметра, все охранники, находящиеся в доме, бросились к сетке, нашли прорыв – возможно, животное зацепилось (в эту дырку даже кот не пролез бы). На несколько минут, пока латали повреждение, отключили периметр… Идиоты! Пал Палыч взлетел по помпезной лестнице, а ему навстречу, возмущенно махая руками, уже бежал человек в защитном и форменной кепке.

– Пал Палыч, не надо, давайте назад! Там действительно бомба! Мощная, похоже, несколько килограмм в тротиловом эквиваленте! Собака ее сразу почувствовала! Это в вашем рабочем кабинете, под столешницей!

Пал Палыч попятился. Ужас ужалил под почку.

– Тикает?

– Да вроде нет, Пал Палыч. Ребята ее уже осматривают…

– К черту! – взревел Фаустов, оттолкнул оробевшего человека в камуфляже и зашагал в свой личный кабинет. Ну, подумаешь, прицепили какой-то муляж… Он вошел, хлопнув дверью в «святилище» из благородного дерева и дорогой кожи. Под массивным столом возились трое. Вскинули головы, испуганно на него воззрились. Откуда в нем столько бесстрашия? Мэр встал на колени и сунулся под стол. От увиденного похолодело в груди, икота навалилась: бомба, невесть как закрепленная под столешницей, выглядела самой что ни на есть реальной. Железная штуковина, какие-то скобы, провода – зеленый, синий, красный, желтый! Попробуй разберись без бутылки, какой тут нужно перерезать. И нужно ли что-то резать – ведь бомба, готовая к применению, должна вроде тикать? Или в наше время уже не должна?

Он вспотел от макушки до подмышек. На хрена он сюда приперся, самый умный, что ли? Пусть люди делают свою работу, им за это платят. Пятясь задом, Фаустов выбрался из-под стола, покосился на толпящихся в проеме людей. Таращатся, мудаки, на его задницу… И вдруг – как током пробило! Пал Палыч услышал небольшой щелчок – что-то оживилось в бомбе, тикнуло пару раз. Он почувствовал, как волосы на голове поднимаются дыбом!

– Мать его… – ахнул один из саперов, отшатываясь от стола. – Мужики, таймер включился! Сто восемьдесят секунд! Три минуты! Черт, не успеем обезвредить… Мы даже открутить эту штуку не успеем – тут четыре мощных шурупа…

– Пал Палыч, уходите! – выкрикнул второй. – Вам нельзя здесь находиться! Скоро рванет!

Воцарилась жуткая паника. Несколько килограммов взрывчатки – да тут полдома разнесет! Пал Палыч несся по лестнице вместе с толпой, кого-то обгонял, кто-то его. Он отталкивал кого-то, но лезли другие, путались под ногами! Почувствовал мимолетную боль в боку – словно иглу воткнули, но как-то не уделил этому факту должного внимания. Хондроз отдался, всякое бывает. Другим голова была занята. Он лишь посмотрел по сторонам – толпа бежала по лестнице, какие-то женщины в белых халатах… Уже топая к парадным дверям, мэр вдруг почувствовал, что ноги заплетаются, и в голове происходит что-то мутное, словно кровь откачали от головы, и она превращается во что-то пустое, ненужное, рудиментарное. А все, что было в голове, стекает в ноги… Или что там у него по ногам стекает?! Он начал тормозить, зашатался, а потом вдруг рухнул, закатив глаза, – в двух шагах от выхода! Люди обходили его, рвались к выходу. Но кто-то остановился, не все оказались такими равнодушными.

– Черт! – перед ним свалился на колени молодой субъект с клочковатой бородой и в белом халате. – Пал Палычу плохо с сердцем, у него обморок! Носилки сюда, живее! Девчонки, пните этих ротозеев в реанимобиле, чтобы тащили носилки! Его нужно срочно везти в больницу!

– А вы кто такой? – завис над душой медика человек в полицейской форме.

– Я доктор Дворковский! – орал тот, проверяя пульс у пострадавшего. – Врач-реаниматолог, первое отделение неотложной помощи! Вашу мать, он плохо дышит… Где эти лодыри, черт их побери!!!

Двое в белых халатах уже тащили носилки. Упитанную тушу мэра – а он лежал с закрытыми глазами, прерывисто дышал – кое-как на них взгромоздили, потащили обратно, приседая от тяжести. «Празднично» раскрашенный реанимобиль уже подъезжал задним ходом к ступеням. Выскочил пухлощекий шофер с практически наголо стриженной головой, зачарованно смотрел, как тело мэра грузят ему в машину. В нутро автомобиля запрыгнули трое личных охранников.

– Куда вы лезете? – подпрыгивал возбужденный доктор Дворковский. – Это место для персонала!

– Никакого персонала, – отрубил один из охранников. – Мы охраняем Пал Палыча, мы отвечаем за него головой.

– Вы спятили? – визжал Дворковский. – А если Пал Палычу станет плохо в пути? Вы ему будете капельницу ставить и кровь разжижать?

Коллега что-то зашептал на ухо охраннику. Тот скрипнул зубами, выстрелил пальцем в хрупкую девушку в белом халате, спрятавшуюся за спиной дородной врачихи. Девчушка побледнела, словно он целился в нее из автомата Калашникова.

– Полезай, – распорядился охранник. Медсестра засеменила к машине, ей подали руку. – Все, больше внутри никто не поедет, – отрезал телохранитель. – Доктор, вы сядете рядом с водителем. А ты, парень, – он покосился на пухлощекого водителя, – гони, как только можешь. Прибьем, если будешь копаться, понял?!

Водитель помчался заводить мотор. Захлопнулась задняя дверца. Доктор Дворковский, чертыхаясь, карабкался в кабину. Машина сорвалась и помчалась по подъездной дорожке. За ней вдогонку кинулся набитый полицейскими «уазик». Прошло уже больше обещанных трех минут, но взрыва почему-то не было…

И снова в этом было что-то нереальное, из области «нарочно не придумаешь». Машина неслась по направлению к Качалову, полицейский «УАЗ» с трудом за ней поспевал. Водитель, закусив губу, таращился в лобовое стекло, яростно вертел баранку на поворотах. Доктор Дворковский провалился в прострацию, отрешенно смотрел, как машина выбирается из котловины, пылит по укатанной грунтовой дороге. Раздраженно передернул плечами, посмотрел на часы. Пробежало васильковое поле. Реанимобиль спускался в очередную пологую чашу, заросшую еловыми и пихтовыми лесами. Далеко впереди распростерся Качалов – учитывая частный сектор, он занимал не такую уж малую площадь. Просматривались нагромождения строений, высились «свечки» мэрии, гостиницы, трубы работающего вполсилы трубопрокатного завода. Водитель покосился в боковое зеркало. Позади машины происходило что-то странное. «УАЗ» сопровождения внезапно встал, потянулся дымок из капота. Выскочил водитель в погонах, распахнул крышку. Вывалился другой, принялся семафорить обеими руками: дескать, тормози.

– Черт, нельзя нам останавливаться… – пробормотал Дворковский – он тоже смотрел в зеркало. – Нам больного нужно срочно в больницу доставить… Что у них случилось?

– А хрен их знает, – пробормотал щекастый, пожимая плечами. – Машина старая, может, поломалась… Точно не останавливаться?

– Точно, – подтвердил Дворковский и закрыл глаза, но внезапно его что-то насторожило; распахнув их, он как-то странно воззрился на водителя. И тот смотрел на него очень странно, хмурился, словно пытался что-то вспомнить. А машина приближалась к развилке, за ней широкая грунтовка убегала к Качалову, а та, что поуже и похуже, – к небольшому дачному поселку, притулившемуся у густого бора.

– Странно, – пробормотал врач, не спуская глаз с водителя. – Когда мы ехали на Гусиное озеро, нас вез другой шофер…

– Прошу прощения, доктор, – в голосе водителя тоже зазвучало сомнение, – Когда мы ехали на Гусиное, я вез вообще-то другого врача.

– Дружище, ты, похоже, перепутал машину…

– Нет уж, извиняйте, доктор, я на этой машине с напарником уже второй месяц езжу… О чем мы тут говорим? У дома Пал Палыча стояла одна машина из первой городской больницы – вот эта самая…

– Одна, – согласился Дворковский. – Слушай, притормози-ка на развилке…

Обстановка в салоне накалялась. Водитель остановился, не доехав до поворота к дачам. Оба повернулись друг к другу, уставились с взаимным недоверием и подозрительностью.

– Может, хватит комедию ломать? – процедил Дворковский.

– Уговорили, доктор… – Дворковский не заметил, как рука оторвалась с баранки, прочертила прямую линию, и задняя часть ладони впечаталась ему под нос. Доктор потерял сознание, отбросив назад голову, и сполз с сиденья.

– Машину я, видите ли, перепутал, ага, разбежался… – беззлобно проворчал Никита Россохин, вытаскивая из защечных мешков силиконовые подушечки – они меняли его внешность радикально! Потряс свежеостриженной головой, поводил онемевшей челюстью. Выпрыгнул из машины, обежал вокруг капота, убедился, что на дороге пусто, и выволок врача из машины. Он оттащил его в густую траву, удостоверился, что удар ювелирен и вреда здоровью не принесет. Бегом вернулся в кабину, а за спиной уже барабанили в стену: