Секретная карта - Майкл Стэкпол

Нирати поняла, что и она сама кричит в голос. Кричали все; под куполом металось эхо, многократно умножая чудовищный звук; он пронизывал насквозь, до самых костей. С барабанами это не шло ни в какое сравнение. Их Нирати просто слышала, а этот вопль пробирал изнутри, пробуждая в ней ее собственную затаенную боль, ее тайные страхи. До начала крика она отличалась от остальных — была вполне здорова, просто бесталанна — а теперь ее, как и прочих, разрывало на части, и, как и прочие, она понятия не имела, сумеет ли оправиться.

Туман вокруг Кайринуса начал вытягиваться толстыми искрящимися плетьми. Одна из плетей хлестнула сгорбленную старуху, сбив ее с ног. Вокруг ее бедер обвились багровые молнии, вытягивая их. Голова старухи откинулась назад. Уродливый горб исчезал на глазах, спина выпрямлялась. Она пронзительно закричала и обмякла. Туман вокруг нее рассеялся.

Снова и снова закручивающиеся посолонь щупальца тумана хлестали толпу. Туман все расползался, он уже заполнил арену целиком. Кайринус поднимался все выше в серых клубах, щупальца со свистом рассекали воздух, и клочья тумана разлетались за пределы арены. Серая волна накрыла Маджиату. Шрам на ее спине вспыхнул нестерпимым багрянцем; Нирати было больно смотреть на него. Маджиата закричала и отпустила платье; почти согнувшись пополам, она опасно наклонилась вперед. Нирати испугалась, что Маджиата сейчас бросится вниз головой в клубящуюся тьму, но та уцепилась за кромку круга и осела. Платье соскользнуло с ее груди, Маджиата лежала, обнаженная до пояса. Глаза ее смотрели в пустоту. В зрачках плясали багровые отблески. Маджиата выглядела так, словно была пьяна, — или так, словно на нее напала орда турасиндских кочевников.

Нирати всего мгновение наблюдала за происходящим, а потом ее саму накрыло с головой. Туман ворвался внутрь ее существа; Нирати почувствовала, что стоит обнаженная под дождем из стальных иголок. Она взглянула вниз, ожидая увидеть собственную кровоточащую плоть, но в ту же минуту потеряла последнюю нить, связывавшую ее с окружающей действительностью.

Она снова была маленькой девочкой, видела происходящее одновременно и своими глазами, и со стороны. Она шла по саду в Антурасикане, держась за руку деда. Светило солнце, но не обжигало, а приятно грело их лица.

Она почти забыла этот случай, но теперь произошедшее явилось перед ее внутренним взором, словно Сот, выбравшийся из своего кокона. Киро отпустил руку Нирати и обернулся к подошедшему Улану. Ее дядя был моложе, гораздо моложе, чем сейчас, а дед выглядел точно так же — высокий, седовласый, явно облеченный большим могуществом. Улан приблизился к ним и развернул принесенную карту, чтобы Киро оценил работу. Но, прежде чем Нирати успела разглядеть хотя бы очертания на карте, на Улана обрушилась свирепая ругань.

Нирати не слышала слов, она видела острые стрелы, пронзающие тело ее дяди. Брызнула кровь. Одна из стрел изуродовала череп Улана, другая выбила левый глаз. Отточенный дротик пригвоздил его язык к нижней челюсти, второй кастрировал его. Улан скрючился, смялся, словно карта в руках Киро.

Она взглянула на деда полными слез глазами. Наклонилась, чтобы поднять карту, хотела разгладить ее, но Киро забрал свиток из ее рук и отшвырнул прочь. Он улыбнулся внучке, уводя ее от Улана в глубину сада. С его уст сыпались цветы, хотя и не столь прекрасные, как те, что благоухали вокруг.

И тогда она почувствовала, как сердце ее оделось железным панцирем. Она ничего не сказала деду, потому что была слишком мала и не нашла подходящих слов. Но теперь она знала. Именно тогда я решила, что никогда не позволю ему причинить мне такую же боль, какую он причинил Улану. Я не бесталанна. Я прячусь от собственного таланта.

Осознание взорвалось внутри Нирати, наполнив ее мысли. Все, что она делала раньше, было ошибкой. Она усердно работала, но ничего не добивалась. Я сама не позволяла себе чего-либо добиться. Я не хотела, чтобы меня осудили, скрутили и переломали. Возможно, мне и не нужно было исцеление.

Она вновь обрела способность видеть. Кругом бушевало сплошное серое море, а в самом центре полыхало багряное пламя. Кайринус поднялся достаточно высоко, чтобы туман заполнил башню целиком и коснулся всех присутствовавших. Что случилось? Мне не нужно было исцеление или это все-таки произошло?

Нирати чувствовала, что Кайринус видит ее, но не получила ответа на свой безмолвный вопрос. Нирати оглядела себя. В тумане она различала призрачные фигуры — Даноса, Моравена, Маджиаты. Прочие расплывались смутными тенями. Когда Нирати вновь подняла голову, Кайринус превратился в черную жемчужину, светившуюся изнутри багровым пламенем. Он вращался, словно окруженный огненным венцом огромный глаз с чудовищным багровым зрачком. Он смотрел на Нирати. Он видел ее. И она видела себя на темной поверхности, свое зыбкое, искаженное отражение.

Она вытянула руку и дотронулась до сферы. Она чувствовала, что там, внутри, заключено нечто древнее и опасное; ей следовало бы бояться, но она не боялась. Она снова прикоснулась к шару, и ощущение гладкой, твердой поверхности пропало. В ее плоть вонзились тысячи мелких стеклянных зубьев, в нее ударила молния. Нирати закричала от боли и отдернула руку.

Открыв глаза, она увидела склонившихся над ней Моравена и Даноса. Нирати задрожала и прикусила нижнюю губу.

— Ч-что это было?

Моравен невесело улыбнулся.

— Думаю, для каждого это было что-то свое. Нами всеми владела магия — лишь одно мгновение. Потом все исчезло вместе с Кайринусом.

С их помощью Нирати приподнялась и села. Она взглянула туда, где лежала Маджиата.

— Что случилось с той женщиной?

— Она ушла, совершенно оглушенная.

Данос кивнул и протянул вперед руку, через которую было перекинуто шелковое платье.

— Она забыла вот это.

Нирати улыбнулась, но осеклась, увидев левую руку Даноса. Она по-прежнему висела безжизненной плетью. Она бросила взгляд на Моравена и увидела край шрама.

— Мне так жаль…

— Жаль чего, госпожа?

— У вас остался шрам, а Данос…

Мальчик помрачнел. Глаза его заблестели, но ни одна слезинка не скатилась по щеке.

— Со мной все в порядке.

Моравен перегнулся через Нирати и бережно взял больную руку Даноса в свои руки.

— Помнишь, что я сказал тебе по дороге в Морианд, Данос?

— Вы сказали, что я исцелюсь. — У мальчика задрожала нижняя губа. — Но ведь и вы можете когда-то ошибиться, Мастер.

— Я не ошибался, Данос. — Моравен говорил тихо, но уверенно. — Магия Кайринуса может исцелить, а не дать каждому то, о чем он мечтал.

— Я хотел стать воином.

— Кто говорит, что ты не сможешь им стать? — Моравен улыбнулся и погладил мальчика по голове. — Сначала ты должен понять, в чем заключалось твое исцеление. Лишь тогда ты сможешь найти свою судьбу.