Царство медное - Елена Ершова

Потом время просто перестало существовать. Разделилось на кусочки, вспышки, проникающие из реальности в его воспаленное сознание.

Балансируя на зыбкой грани реальности и бреда, ему казалось, что где-то рядом оседает наст под тяжестью исполинских шагов. Слышались мучительные шорохи, словно чье-то тело тащили по вмерзшей в землю хвое. Над ухом прозвучало голодное урчание, ноздри наполнил резкий запах аммиака, от которого сознание плыло, проваливалось в небытие…

Когда он очнулся снова, чьи-то заботливые руки подносили кружку к пересохшим губам. Он чувствовал влагу. Глотал, захлебываясь и кашляя. Вода стекала по горлу, но болевые спазмы выталкивали ее обратно.

– Ничего. Это ничего, – ласково говорил знакомый голос.

Теплые женские ладони заботливо вытирали рот. Он пробовал разлепить склеенные ресницы, но веки не слушались. Вместо этого левую половину лица пронзала боль. Он сжал кулаки, потому что его учили: кричать нельзя. Ласковый голос продолжал журчать в уши, но он не понимал слов. Все это было безразлично: боль ходила в теле стылыми волнами.

Сколько времени он провел в бессознательном состоянии? Нанна (а это была она) сказала, что не меньше недели. И когда он окончательно пришел в себя и впервые, без ее помощи, смог вставать и есть – она рассказала ему, как подобрала его в тайге. Раненого и брошенного. И если бы она пришла на несколько минут позже… что ж, он знал, что бывает с теми, кому не посчастливилось столкнуться с болотниками.

– Тебя сильно контузило, – грустно сказала ему тогда ведьма. – Но еще бы немного, и тебя постигла бы моя учесть.

И он даже не сразу понял, о чем идет речь. Пока не ощупал лицо и не увидел себя в зеркале. Как оказалось, одна из пуль попала в висок, пробила пазуху носоглотки и вышла через левую глазницу.

Немудрено, что его бросили в тайге. Васпы не дорожат своими кадрами. А кому нужен смертельно раненый васпа? Теперь еще и калека…

Он прожил у Нанны еще две недели. Иногда ему хотелось сказать ей что-то важное. Может, поблагодарить за спасение. Может, напротив, обвинить в том, что обрекла его на жалкое существование. Но нужные слова почему-то не находились, и он продолжал молчать, и молча принимать ее помощь, и любить ее ночами, как умели любить только васпы, слишком часто переходя грань дозволенного. Но она терпела тоже. И тоже молчала.

– Не ходил бы ты, оска, – однажды произнесла она в одну из таких ночей, когда лежала с ним рядом, склонив русую голову ему на плечо. Ее пальцы мягко поглаживали шрамы на его груди. От ведьмы пахло свежими травами. Она казалась хрупкой, словно льдинка. И он думал, что с легкостью мог бы одним сжатием пальцев искрошить ее кости, или вогнать нож еще глубже, вскрывая мышцы и сухожилия, как он обычно поступал с прочими своими любовницами. Но почему-то не делал ничего.

Они были подобны друг другу – две отверженных, искалеченных души. Одинокие в этом мире снега и мрака.

– Не возвращайся туда…

– Я должен, – ответил он.

И он вспомнил и рассказал ей, как офицер Рихт бросил его в заведомо проигрышную атаку. Он и раньше считал Рихта неважным тактиком. Но именно этой операцией тот расписался в полной своей некомпетентности.

– Я куда умнее его, – сказал он. – Я отомщу. Я займу его место. А потом убью.

Тогда Нанна вздохнула и сказала слова, которые до сих пор звучали в его ушах.

– Ты бы мог изменить все, оска, – произнесла она. – Ты бы мог изменить всю свою жизнь.

Это было нелепым и даже смешным. Эти слова ошеломили его. Перевернули сознание. Но он сразу поверил ей – она была ведьмой. Будучи незрячей, она видела незримое.

– Это невозможно, – сказал тогда он. – Уничтожается весь род неофита. Харт один из лучших. Он не мог ошибиться.

– Но он ошибся, – возразила ведьма. – Есть еще… женщина…

И тогда первые воспоминания нагнали его и раскрылись во всей своей красочной полноте. И это сначала испугало его.

Но только сначала…

– Я решился на этот шаг, – сказал Ян. – Я был хорошим воином. Я дослужился до преторианской гвардии. Так я смог получить доступ к Королеве.

– А на что похожа ваша Королева? – спросил Виктор.

Воображение услужливо подсунуло ему картинку склизкого чудища с жвалами и клешнями, и он помахал ладонью перед лицом, отгоняя наваждение.

– Королева это Королева, – строго ответил Ян. – Ты не поймешь, пока не увидишь.

Сейчас электрический свет придавал его лицу нездоровый желтушный оттенок. Комната плыла, или это у Виктора от хмеля расплывалось в глазах.

Он спросил:

– Кто тебе эта женщина? Сестра?

– Я не знаю, – снова выдал свой излюбленный ответ Ян. – Нанна не сказала. А я не могу вспомнить. Я даже не знаю, насколько близко наше родство. Я знаю, что у нас одна кровь. И этого достаточно.

– И сколько ей лет ты не знаешь тоже? – с усмешкой догадался Виктор.

Ян отрицательно покачал головой.

– Вот эта задача мне нравится! – расхохотался Виктор. – Пойди туда – не знаю, куда. Найди то – не знаю, что.

Ян недовольно сощурился.

– Я узнаю, – сухо ответил он. – А ты поможешь мне.

– Поднять архивы двадцати-тридцатилетней давности? – съязвил Виктор. – Отыскать упоминания о боях, происходивших предположительно где-то на севере? А потом найти упоминания о мальчике то ли десяти, то ли четырнадцати лет и его родственниках, тоже неопределенного возраста? Без имен? Без фамилий? – он фыркнул с нарочитым презрением. – Тю! Нет ничего проще! Я-то уж думал… Дело-то совсем плевое!

Он разлил остатки наливки по бокалам и вскинул руку в тосте.

– За удачу! – сказал он. – Она тебе понадобится.

И опрокинул наливку в горло.

Ян молчал и медлил. Дождавшись, пока Виктор стукнет пустым стаканом о стол, он вдруг больно схватил его за руку и склонился над столом.

– Ты мне должен помочь, – прошипел он таким тоном, что все веселье разом покинуло Виктора. – Если не найду ее в течение месяца, я умру. Я принял эссенцию Королевы. Назад дороги нет.

Он еще некоторое время подержал Виктора за запястье, потом отпустил и откинулся на спинку кресла.

– Мне будет достаточно образца крови, – снова ровным тоном произнес Ян. – Это все. Ритуал должен быть завершен.

Виктор потер запястье. И хотя спорить с васпой уже не хотелось, он все же не мог не отметить: