Авантюристы гражданской войны (историческое расследование) - Виктор Савченко

1916 год – пик "воровской популярности" Григория Ивановича. Газета "Одесская почта" помещает статью под названием "Легендарный разбойник". Котовского называют "бессарабским Зелем-ханом", "новым Пугачевым или Карлом Моором", "бандитом-романтиком". Он становится героем "желтой" прессы, "лубочным разбойником", о приключениях которого он мечтал в детстве. Причем героем "справедливым", избегающим убивать во время налетов, грабившим только богатых.

"Одесские новости" писали: "Чем дальше, тем больше выясняется своеобразная личность этого человека. Приходится признать, что название "легендарный" им вполне заслужено. Котовский как бы бравировал своей беззаветной удалью, своей изумительной неустрашимостью… Живя по подложному паспорту, он спокойно разгуливал по улицам Кишинева, просиживал часами на веранде местного кафе "Робин", занимал номер в самой фешенебельной местной гостинице".

Сам Котовский определенно добивался популярности своими "широкими жестами". Несмотря на то, что его подручные выходили на "дело" в масках, Котовский маску не надевал, а иногда даже представлялся своей жертве. Интересно, если жертва просила Котовского "не забирать все" или "оставить что-то на хлеб", "атаман Ада" охотно оставлял жертве некоторую сумму. Так, ограбленному Гольштейну оставили 300 рублей, гувернантке Финкельштейна были возвращены дешевые серьги. Слезные просьбы жены ограбленного Черкеса тронули душу атамана, который оставляет женщине большую часть драгоценностей. Самому Черкесу были возвращены забранные во время налета бумаги после того, как грабители поняли их "бесценность".

2 января 1916 года котовцы напали в Одессе на квартиру купца Якова Блюмберга. Под угрозой револьверов пять человек в черных масках предложили тому "дать на революцию 20 тысяч рублей". Воспользовавшись тем, что бандиты были заняты обыском, жена купца разбила окно вазой и начала звать на помощь.

В панике котовцы открыли стрельбу, ранив жену и дочь купца, шальная пуля прострелила и правую руку бандита "Байстрюка". Грабители бежали, ограничившись сорванными с женщин кольцом с бриллиантом и золотой брошью.

Следующий грабеж 13 января, у одесского врача Бродовского, подробно смакуется газетой "Одесская почта". Этот налет принес бандитам только 40 рублей и золотые часы. Убедившись, что наводчики дали ложную информацию, Котовекий успокоил пострадавшего: "Нам дали неверные сведения. Кто это сделал, поплатится жизнью. Я лично убью того, кто навел нас на трудящегося доктора! Мы стараемся не трогать людей, живущих своим трудом. Тем более что вы будете нас лечить". Но в то же время котовцы забрали у бедной фельдшерицы три рубля "трудовых денег".

20 января в Балте банда ограбила содержателя ссудной кассы Акивисона (около 200 рублей и на 2000 рублей драгоценностей). В конце февраля 1916 года Котовский перенес свою "деятельность" в Винницу.

Больше "трофеев" давали нападения на бессарабских дорогах. В начале 1916 года котовцы захватили трофеев на общую сумму в 1030 рублей. Последний грабеж на большой дороге у Кишинева состоялся 28 мая 1916 года, тогда Котовский напал на двух еврейских купцов и обобрал их до нитки.

Генерал-губернатор Херсонской губернии М. Эбелов бросил на поимку котовцев крупные силы полиции. Ведь продолжалась мировая война, рядом проходил Румынский фронт, а котовцы подрывали надежность тыла. Снова во всех населенных пунктах появились листовки с предложением награды в 2000 рублей за указание места, где скрывается Котовский. С конца января 1916 года начались "провалы" членов банды. Первыми были арестованы: Ивченко, Афанасьев и известный лидер преступного мира Исаак Рутгайзер. При выезде из Тирасполя повозку, в которой ехали эти преступники, нагнала полиция, завязалась перестрелка, и бандиты были захвачены. Помощник начальника одесского сыска Дон-Донцов задержал 12 котовцев, но сам атаман скрылся…

В начале июня 1916 года Котовский объявился на хуторе Кайнары, в Бессарабии. Вскоре выяснилось, что он скрывается под именем Ромашкана и работает надсмотрщиком над сельскохозяйственными работниками на хуторе помещика Стаматова. 25 июня полицейский пристав Хаджи-Коли, который уже три раза арестовывал знаменитого главаря банды, начинает операцию по его задержанию. Хутор был окружен тридцатью полицейскими и жандармами. При аресте Котовский оказал сопротивление, пытался бежать, за ним гнались 12 верст… Как загнанный зверь, он прятался в высоких хлебах, но был ранен в грудь двумя пулями, схвачен и закован в ручные и ножные кандалы.

Выяснилось, что за полгода до своего ареста Котовский, чтобы легализоваться, нанялся надсмотрщиком в имение, но часто отлучался с хутора на несколько недель. В эти "отпуска" он и руководил налетами своей банды.

При обыске комнаты в имении, где проживал Котовский, был найден браунинг с единственным патроном в стволе, рядом лежала записка: "Сия пуля при трудном положении принадлежала для меня лично. Людей я не стрелял и стрелять не буду. Гр. Котовский".

В аресте Котовского принимал участие его товарищ по учебе, ставший помощником пристава, – Петр Чеманский. Интересно, что через двадцать четыре года, когда войска Красной Армии вошли в Бессарабию, старика Чеманского судил военный трибунал и приговорил к расстрелу за участие в аресте Котовского.

В одесской тюрьме Котовский сошелся с уголовниками. Особая дружба у него завязалась с местными "королями" – Тыртычным ("Чертом"), Жареновым ("Яшей-Железняком"), Имерцаки.

В октябре 1916 года проходил суд над "атаманом Ада". Зная, что ему неминуемо грозит казнь, Котовский полностью раскаялся в "исповеди" на суде. В свое оправдание он заявил, что часть захваченных денег он отдавал бедным и в Красный Крест, на помощь раненным на войне. Однако никаких доказательств этих благородных деяний не предъявил.

Котовский оправдывался тем, что он не только не убивал людей, Но и никогда из оружия не стрелял, а носил его ради форса, потому что "уважал человека, его человеческое достоинство… не совершая никаких физических насилий потому, что всегда с любовью относился к человеческой жизни". Просил Григорий отправить его "штрафником" на фронт, где он "с радостью погибнет за царя"… Однако в середине октября 1916 года он был приговорен к повешенью Одесским военно-окружным судом. Но власти почему-то не спешили исполнить приговор. А тем временем Котовский забросал царскую канцелярию прошениями о помиловании. Одновременно он отослал в местную администрацию просьбу заменить повешение расстрелом.

Любопытно, что за разбойника хлопотали популярный тогда командующий Юго-Западным фронтом, генерал Брусилов и его жена Надежда Брусилова-Желиховская. Котовский, зная, что мадам Брусилова занимается благотворительностью и опекает осужденных, пишет ей письмо, умоляя спасти его.

Вот строчки из этого письма: "…поставленный своими преступлениями перед лицом позорной смерти, потрясенный сознанием, что, уходя из этой жизни, оставляю после себя такой ужасный нравственный багаж, такую позорную память и испытывая страстную, жгучую потребность и жажду исправить и загладить содеянное зло… чувствуя в себе силы, которые помогут мне снова возродиться и стать снова в полном и абсолютном смысле честным человеком и полезным для своего Великого Отечества, которое я так всегда горячо, страстно и беззаветно любил, я осмеливаюсь обратиться к Вашему Превосходительству и коленопреклоненно умоляю заступиться за меня и спасти мне жизнь".

В письме он так именует себя: "…не злодей, не прирожденный опасный преступник, а случайно павший человек". Письмо к Брусиловой спасло жизнь обреченному. Госпожа Брусилова была очень впечатлительна и сердобольна, главное же – ее муж, командующий Юго-Западным фронтом, непосредственно утверждал смертные приговоры. По настоянию жены генерал Брусилов сначала просил губернатора и прокурора отложить казнь, а впоследствии своим приказом заменил казнь пожизненной каторгой. Позже, встретившись с мадам Брусиловой, Котовский поблагодарил ее за спасение своей жизни и заявил, что теперь "будет жить для других".

Грянула Февральская революция 1917 года. Ворота тюрем распахнулись для революционеров. Даже анархисты-террористы (Махно) были выпущены на свободу и встречались народом как "буревестники революции". Однако Котовского решили не выпускать на волю. Причем первое решение новой власти касательно судьбы "революционера" и пересмотра приговора было довольно суровым. Вместо пожизненной каторги он "получал" 12 лет каторги с запрещением заниматься общественно-политической деятельностью.

Никаких доказательств длительного участия Котовского в революционных организациях после 1905 года не было обнаружено, как не нашлось и доказательств "благотворительной" деятельности разбойника. Революционные власти продолжали считать его только разбойником, хотя часть одесских газет всячески расхваливала Котовского и требовали его освобождения.