Пока телефон не зазвонил - Оксана Обухова

«А что — буклет? Рекламка, пустячок… Стерилизатор вообще обычный для дома медика предмет… — Стас просунул руку под рубашку, потер вздымающуюся грудь. День сегодня выдался насыщенным, сплошь состоящим из кульбитов-перевертышей. — Что если присутствие в деревне Водяного мы, в принципе, за уши притянули?! Приняли желаемое за действительное, вцепились и подогнали факты?!»

Нет, Стас, опомнись, сказал себе майор. Ларису убил — местный. Тот, кто знает о пересыхающей летом речке и укромном шалаше. На девушке было платье Янины. Предположение о выстреле по Владу — фантазия, не больше. Отталкиваться нужно от убийства Лары, а не от покушения на Иванцова. Иначе… все запутается.

Стас постарался унять волнение: «Версий можно накидать до крыши! Думать нужно по существу вопроса».

Но версии не отпускали. Майор сидел на лавочке, глаза его сосредоточились на речном пейзаже, а на самом деле вглядывались в мысленный калейдоскоп из мужских образов. Стас как будто тасовал воображаемую карточную колоду из валетов, королей и одного неизменного туза — Федула Редькина. Майор меняя подозреваемых местами, временами подбирал Федору пару, стараясь представить, как мог бы работать тандем из двух убийц… Что могло связать, к примеру, сына замминистра и деревенского пьяницу?! Почему в последствии у Редькина возникло желание застрелить подельника?!

Или… загодя убрав Федула из деревни, по Владиславу стрелял кто-то из тех, кто не имеет близкого отношения к семейству Львовых? Поскольку стрелявший не знал, что Влад перебрался на второй этаж в мансарду…

Но нет. Стрелявший встал ровно так, чтоб не попасть под обзор камеры видеонаблюдения, а значит, он отлично знаком с семейством…

Или же… он — профи? Способный на глазок определить ракурс объектива и точно выверить позицию.

Но таких мужиков в деревне нет. Все местные к установке охранных систем не имеют отношения, Мартынов это проверял. Все дачники имеют мирные профессии.

Гущин понимал, что связав выстрел с покушением на Влада, он грозит еще больше запутать следствие. Но ничего не мог поделать — сортировал колоду лиц, вращал калейдоскоп, доводя себя до головокружения.

Звонок от Игоря прозвучал спасением от круговерти. Стас стремительно выхватил телефон из кармана, ответил:

— Да, Игорь, слушаю!

— Ну что… — прозвучал в трубке задумчивый голос капитана. — Я все прослушал и вот что хочу тебе сказать, дружище… Я всегда знал, Стасище, что ты сыскарь от Бога.

Гущину не надо было расшифровывать, к чему в первую очередь относится комплимент. Окунь снял шляпу перед сыщицкой интуицией майора, позволившей ему наплевать на приказ и таки раскрутить подозреваемого на откровенность. Тут, как знал любой сыскарь, нужно почувствовать особенный момент и — вдарить! Пробить насквозь глухую оборону.

И посему, на непослушание коллеге Мартынов не пенял. А, похвалив, перешел к сути вопроса:

— Я уже направил к вам Валеру, он заберет вещественные доказательства, так как Львов, как я понимаю, пьян. Да?

— Не слишком. Держится.

— Это неплохо. Что думаешь, Стасище? Почему у Димы рука была в крови измазана?

— Понятия не имею, — признался Гущин.

— Водяной ничего не делает просто так, — полувопросительно произнес капитан. — Зачем он испачкал свидетеля? В чем подвох? Он собирался сделать что-то еще, но не успел? — Окунь накидывал вероятностей, как всегда поставив во главу угла — убийцу. Старался думать, как преступник, надевал на себя чужую отвратительную шкуру.

— Гарик, у меня еще одна версия появилась, — перебил майор. Скрывать от руководителя следственной группы ничего нельзя, в процессе разработки приветствуются самые бредовые предположение. Гущин быстро посвятил Мартынова в свои размышления и поинтересовался: — Как думаешь, выстрел мог предназначаться Владу?

— Ох, ну ты заворачиваешь, — выдохнул руководитель. — Могли стрелять по Владу в белой майке, говоришь?

— Не утверждаю, — дал обратный ход майор. — Но все же забывать нельзя, что парень прежде жил в той комнате.

— Нельзя, — согласился Мартынов. — Возьмем и эту версию на карандаш. У тебя еще какие-то мысли уже есть?

Мыслей оказалось — громадье. Гущин вывалил на Окуня весь арсенал-калейдоскоп, попросил тщательно проверить уже тех, кто не мог знать о переселении в мансарду министерского сынка.

— Ну ты даешь, дружище, — в результате произнес Мартынов. — Накрутил.

— Так есть из чего, — печально буркнул Стас. — Если подозревать уже обратный поворот, то исключать никого из деревенских вообще нельзя.

Мартынов замолчал секунд на десять, а заговорив, увел беседу в иное русло:

— Я знаешь о чем думаю, Гущин… Увозить сейчас девчонок Львовых из Игнатово нельзя…

— Игорь!

— Не перебивай. Я понимаю, что ты находишься в их доме и уже оброс личными отношениями… не можешь мыслить трезво. Так что послушай. Евгения изначально была права: ее дочек нельзя до бесконечности прятать, так как, по большому счету, это бесполезно. Янина вернулась в Россию и стала досягаемой для убийцы. Если, конечно, он действительно заточен на нее… Так вот, он сможет дотянуться до Янины, где бы та не находилась. Когда-то ей придется вернуться в Москву, потом она опять начнет наведываться в Игнатово… Или ты предложишь девушке вернуться за границу навсегда? — Стас не отвечал, поскольку сам недавно думал об этом же. — Гущин, я настаиваю, Львовы должны оставаться в доме. В конце концов, убийца мог напасть на девушку давным-давно, но почему-то этого не сделал, так?

— Игорь, обстоятельства изменились, мы подобрались слишком близко. Водяной может форсировать события. Сам видишь, происходит непонятно что.

— Стас, давай-ка так. Ты поговоришь с Евгенией… мягко обрисуешь ей ситуацию, попросишь не отпускать дочерей одних…

— Как ты себе это представляешь? Едва я упомяну о том, что убийца не исключено, охотится за ее дочерью, Евгения сама ее в Италию вывезет! Да и Львов… Игорь, ты слышал наш разговор, Дима уже все знает. Я надавил на него только тем, что испугал до невозможности! У меня не было другого выхода.

— Согласен. Ты сделал все верно. Но сейчас… сейчас, Стас, я предлагаю не пороть горячку.

— Поздно. Я уже поговорил с Евгенией и попросил ее уехать.

— Ты поторопился.

— Я действовал по обстановке! Я посчитал, что Яне опасно здесь оставаться.

Гущин был готов к повторному упреку в том, что слишком погрузился в личные отношения с фигурантами и это стало мешать делу. Но объяснить, почему он так поступает, пожалуй, не смог бы. Пришлось бы рассказать не только о вопящей внутри интуиции — Янине угрожает опасность! — но и поделиться странноватой теорией отклонения от жизненного графика. По сути, совсем уже бредовой.

Стаса никак не оставляла мысль, что все, случившееся с ним ранее, стало лишь ступенью к нынешнему положению вещей. В этот дом его привела цепь мимолетных совпадений, Гущин неизменно возвращался в день, когда он встретил вооруженного Идрисова. Стас мог где-то задержаться на пару секунд и пропустить коллегу с фотороботом преступника, потом мог схватить с полки магазина первый же попавшийся батон и разминуться с Адамом. Кассирша тоже села на рабочее место в самый ключевой момент — когда охранник супермаркета уже отошел от Гущина на достаточное расстояние, а в новообразовавшейся очереди не оказалось нервной тетки, которая из вредности не пропустила бы вперед себя мужчину с двумя покупками… Охранники могли выскочить к парковке чуть позже или раньше, но появились в то секундное мгновение, когда из лощеного многоженца вдруг выпрыгнуло бешеное естество абрека и он спустил курок!

И в этом доме Гущина не оставляло ощущение, что он идет по четко выверенному графику. Как будто следователя что-то пихает в бок и он меняет намерения, идет не туда, куда собирался, говорит не то, что хотел, но попадает в точку.

Как объяснить все это коллеге? Сослаться на всплеск интуиции? Сказать, что чересчур избыточно погрузился в окружающую атмосферу, а, проникшись, начал предрекать?

Надо думать, в следственной практике Мартынова случались и более невероятные события. Стас слышал, что коллега как-то приглашал экстрасенса для помощи в расследовании совершенно безнадежного дела. И тот, вроде бы, дал наводку и толчок.

Приняв мгновенное решение, Гущин произнес:

— Игорь, поверь, я чувствую, здесь что-то затевается. Сгущаются события, я атмосферу кожей ощущаю!

Мартынов подумал и сказал совсем серьезно:

— Признаться, Стас, я сам того же мнения — события находятся в развитии. Так что… смотри, дружище. Я тебе верю, я на тебя рассчитываю. Мы все рассчитываем.

— Спасибо. Постараюсь не подвести. Твои замечания я услышал, навряд ли, Евгения начнет упираться, Львов уже на моей стороне и настоит на отъезде семейства… Я буду смотреть по обстановке и не стану нажимать. Но глаз с Янины не спущу в любом случае.