Диверсанты Сталина. Спецназ НКВД в тылу врага - Алексей Попов

Несмотря на установленную регистрацию и отметку в паспортах с пропиской, немцами при задержании подозрительных лиц считался наиболее верным документом советский паспорт со штампом прописки в том городе, где находился владелец паспорта.[383]

Отметки в паспортах о регистрации не были единообразными и проводились произвольно. Так, в г. Калинине на чистом листе паспорта просто писалось от руки, что «такой-то гражданин зарегистрирован в таком-то городе», при этом печать не ставилась. В г. Калуге на последнем листе паспорта писали две буквы от руки «ПП» (прописку прошел) и вензель. В городах Старица и Таруса никаких отметок не делалось.

Более жесткий режим был введен оккупантами на Украине, согласно которому каждый житель всех населенных пунктов был обязан иметь паспорт с немецкой печатью, а также оттиски пальцев с описанием примет владельца.

Жители села должны были иметь паспорт и справку от сельского старосты, удостоверяющие его личность и место жительства.

При передвижении из города в село для покупки продуктов питания необходимо было иметь специальный пропуск, в котором указывался маршрут следования и сроки годности пропуска.

Для передвижения из одного села в другое старостой выдавалась справка с указанием пункта следования данного лица и цель. Здесь же указывался точный срок, а также благонадежность предъявителя.

Движение местных жителей по улицам было разрешено в селах с 6.00 до 17.00 часов, в городах с 8.00 до 16.00. В остальные часы всех появившихся на улице без соответствующих документов немецкие патрули арестовывали, а то и расстреливали на месте[384]. Доходило до того, что в некоторых оккупированных районах фашистский патруль мог без предупреждения открыть огонь на поражение по любому прохожему, если тот держал руки в карманах.[385]

На подступах к городам устанавливались посты, которые проверяли документы у проходящих лиц. Для ночлега в сельской местности нужно было получить разрешение у старосты, оставив у него до утра свои документы.[386]

В городах был установлен такой же порядок. Нуждающийся в ночлеге должен был явиться к бургомистру города или районной управы, после чего его направляли к квартальному полицейскому.

Фашисты, разыскивая партизан и тех, кто оказывал им помощь, устанавливали особо строгий контроль за недавно появившимися в данной местности учителями, агрономами, молодежью, евреями, лицами, владеющими иностранными языками, и иностранцами.[387]

По приказу командования немецких войск к числу шпионов относили всех, кто ходил обросшим, одетым в ватник или в оборванную одежду, а также имеющих пугливый вид.[388]

Зачастую оккупантами издавались распоряжения задерживать всех, кто передвигался по населенным пунктам под предлогом поиска хлеба или другого продовольствия.

Несмотря на инструкцию немецкого Верховного командования об аресте и содержании под стражей лиц, не проживающих в данной местности, это положение практически нигде не соблюдалось. Зачастую их просто отпускали, а наиболее подозрительных расстреливали. Ходить группами в несколько человек было опасно, так как патрули, боясь партизан, могли открыть стрельбу издали.

Без предупреждения расстреливались лица, идущие вне дорог, появившиеся в ночное время в лесу или в расположении немецких частей.[389]

Однако, по оценкам советской разведки, несмотря на оккупационный режим, передвижение людей было возможным в любых направлениях. Для этого было нужно: не делать того, что запрещено оккупантами; иметь документы, удостоверяющие личность, и хорошо продуманную легенду; передвигаться пешком, в редких случаях на подводе, как исключение — железнодорожным транспортом; без документов передвигаться только вне дорог, ночью, избегая населенных пунктов; стараться проходить мосты и переправы в промежуток времени, когда местное население идет с базара или на базар; в городах избегать движения по главным улицам.[390]

При отсутствии документов рекомендовалось избегать больших населенных пунктов и ночевать в маленьких деревеньках или хуторах, где надзор полиции и властей был незначительным. Предписывалось в обход старост и квартальных напрямую обращаться к местным жителям, которые, в большинстве своем, предоставляли угол, не спрашивая документов.

Во всех случаях при ночлеге у местных жителей нужно было категорически избегать разговоров на политические или военные темы, чтобы не нарваться на вражескую агентуру.

В устройстве на ночлег очень выручал табак. Увидев курящего прохожего, хозяин часто сам звал его на ночлег и за табак мог даже хорошо накормить.[391]

Таким образом, инструкции, создаваемые на основе партизанской разведки, учитывали особенности административного оккупационного режима и давали четкие рекомендации органам госбезопасности и ГРУ при инструктажах забрасываемых оперативных групп для ведения разведывательно-диверсионной деятельности в тылу противника.

5.2. Антисоветские добровольческие вооруженные формирования

Формирование организационных структур антисоветских воинских частей было неразрывно связано с общей нацистской политикой в отношении Советского Союза и населявших его народов.

Центральной линией этой политики стала концепция «славянских недочеловеков», нашедшая свое отражение еще в середине 1920 г. в фундаментальном труде Гитлера «Майн кампф». Свое практическое применение положения «Майн кампф» нашли в 1940–1941 гг. при разработке плана войны против Советского Союза, а также программ экономического и политического порабощения народов СССР. Они сводились к уничтожению и изгнанию населения завоеванных восточных территорий и постепенной замене его немецкими переселенцами-колонистами. Речь шла не только о разгроме государства, но и об уничтожении русских как народа.

В начале войны с СССР, согласно установкам специальной директивы по вопросам пропаганды, немецким войскам предписывалось всячески подчеркивать, что противником Германии являются не народы Советского Союза, а исключительно «еврейско-большевистское советское правительство со всеми подчиненными ему сотрудниками и коммунистическая партия», что германские вооруженные силы пришли в страну не как враги, что они, напротив, стремятся избавить людей от советской тирании. Пропаганда должна была способствовать распаду Советского Союза на отдельные государства, но в то же время скрывать истинные намерения немцев относительно будущего страны[392]. В то же время особые усилия, направленные на то, чтобы привлечь народы СССР к активной борьбе на стороне Германии и заинтересовать их отдельными аспектами «нового порядка», то есть политические методы ведения войны, исключались, так как в условиях скоротечной и победоносной кампании казались нацистскому руководству излишними.

Участие в войне представителей советских народов под какими-либо политическими лозунгами, будь то борьба за уничтожение большевизма или восстановление национальной независимости, выглядело в свете объявленных Гитлером целей просто немыслимым. В первые месяцы Восточной кампании фюрер говорил, что «…не должно быть позволено, чтобы оружие носил кто-либо иной, кроме немцев!.. Только немец вправе носить оружие, а не славянин, не чех, не казак и не украинец».[393]

Однако уже с первых дней войны, вне всякой зависимости от политических установок гитлеровского руководства, германские вооруженные силы столкнулись с проблемой необходимости использования в своих рядах советских граждан. В первую очередь это было обусловлено большими потерями вермахта в живой силе. В течение первых 8 недель войны германская армия потеряла только убитыми и пропавшими без вести более 100 000 человек — столько же, сколько во всех предшествующих кампаниях, начиная с сентября 1939 г..[394]

Командиры немецких частей на Восточном фронте были вынуждены решать эту проблему своими силами. Они стали высвобождать солдат для фронта путем привлечения советских военнопленных и лиц из числа гражданского населения в качестве вспомогательного персонала в тыловые части, где последние использовались в качестве шоферов, конюхов, рабочих по кухне, разнорабочих и т. п.

Со временем некоторые, первоначально зачисленные на вспомогательные должности, переводились в состав охранных команд и отрядов по борьбе с партизанским движением, а те, что входили в состав немецких боевых частей, получали оружие и участвовали в боевых действиях наравне с немецкими солдатами.

Важнейшим фактором, повлиявшим на привлечение в ряды вермахта советских граждан и создание из их числа особых вооруженных формирований, несомненно, явилась партизанская война в немецком тылу. Исходя из предпосылки победного окончания Восточной кампании, германские армии и командование тыловых районов групп армий имели в своем распоряжении весьма ограниченные охранные и полицейские силы. Они оказались в трудном положении, когда стало ясно, что быстрая победа над Красной Армией невозможна, и часть этих сил была привлечена к участию в боевых действиях на фронте, в то время как партизанское движение в тылу усиливалось одновременно с расширением оперативных районов групп армий и армий. По этой причине уже в конце июля 1941 г. командующим тыловыми районами было разрешено формировать во взаимодействии с соответствующими начальниками СС и полиции «вспомогательные охранные части» из освобожденных военнопленных.[395]