Мимо денег - Анатолий Афанасьев

— Хорошая девочка, — похвалил Корин. — Что ты хочешь узнать?

— Только не обижайтесь… Там, откуда вы пришли, все мужчины такие волосатые?

— Кирка, угомонись! — шуганула Земфира Варваровна. — Не обращайте внимания, Люцифер батькович. У нее суицид замешен на сексуальном неврозе.

— Почему же? Отвечу. — Корин не понимал, почему ему так приятно беседовать с двумя полоумными. Единственное, что смущало, — трепетная голубая жилка на шее девахи. — Не спеши туда, детка. Мужчины там разные, но они тебе не понадобятся. Вот в чем штука.

— Совсем не понадобятся? — огорчилась Кира. — Значит, это буду не я, а другая?

— Там все другое. Но намного лучше, чем здесь.

— Чем же лучше? — усомнилась Кира. — Если там не будет любви, что же хорошего?

— О-о, — мечтательно протянул Корин, — словами не объяснишь. Любовь — это грязь, детка. А там — осуществление всех желаний. Сама увидишь.

— Поскорее бы, — прошептала Кира, не отводя от Корина восторженных глаз. — Пожалуйста, возьмите меня с собой! Ну что вам стоит?

Корину пришлось сделать усилие, чтобы от нее оторваться. Голубая жилка сводила с ума. Он перевел взгляд на толстуху.

— Ирина, куда ее увезли?

— Откуда мне знать? Наверное, в какой-нибудь притон. Послушай Кирку, Люцифер батькович. Она тебе больше подходит. У нее мозги набекрень. Анька тебя разочарует. В ней слишком много человеческого. Ей даже не успели сделать лоботомию. Все откладывали, откладывали, вот и дооткладывались. Тут и приказ пришел.

— Чей приказ?

— А то сам не знаешь.

— Кириенки, что ли?

Земфира Варваровна сипло заржала.

— Удивляешь, любезный. Есть звери пострашнее Кириенки. С нами-то что будешь делать? Придушишь или как?

— Ой, пожалуйста, ну пожалуйста, — заново всполошилась Кира. — Убейте поскорее.

— Одно могу обещать, — уверил Корин. — Когда найду Анека, вернусь и за вами. Помоги найти, Ира.

— Да что ж, слышала краем уха, будто Микки Мауса поминали.

— Кто такой?

— Люцифер батькович, ты словно с луны свалился. Знаменитый олигарх Трихополов. Грех не знать.

Корин напряг память — и она послушно вызвала из небытия образ черно-белого человечка, говорливого и подвижного, похожего одновременно на черта из табакерки и на светлоокого Леля со своей дудочкой. Еще будучи начинающим бизнесменом, Корин удивлялся, что есть же такие люди, которые без мыла проскользнут в любую щель. Он никогда не завидовал Трихополову, но отдавал должное его умению превращать в золото, подобно Мидасу, все, к чему прикоснется.

— Зачем ему понадобилась больная девушка?

— У богатых свои причуды. И потом, сия тайна вообще велика есть. Зачем люди соприкасаются друг с другом? Одни с теми, другие с этими… И всегда невпопад. Этот вопрос мы скоро поставим на фракции.

— Все равно должно быть какое-то логическое объяснение.

— Анька красивая, — встряла Кира. — Но в постели я ничуть не хуже. Хочешь попробовать, ангел?

— Еще слово, бесстыдница, — предупредила Хакамада, — и я тебе врежу.

Корин понял, что больше ничего не добьется от полоумных, но и того, что узнал, достаточно. С появлением на горизонте Трихополова задача усложнялась, но это лишь взбудоражило его. На секунду он заколебался. Оставлять свидетелей глупо, но…

— Девочки, поклянитесь, что никому не расскажете обо мне.

— Клянусь демократией, — гордо заявила Земфира Варваровна. — Не беспокойся, Люциферище, нам по-любому никто не поверит.

Кира сползла с постели и вцепилась в его колени.

— Пожалей, ангел! Убей меня, убей!

Корин осторожно отпихнул ее ногой, дивясь вспыхнувшему в глубине оледенелого сердца огоньку. Вокруг темной поникшей головки страдалицы мерцало голубоватое сияние. Он нагнулся, пальцем прижал жилку на ее шее. Девушка в экстазе прошептала:

— Смелее, любимый, еще смелее… Ну!

В коридоре опамятовался и несколько мгновений собирался с мыслями. Что за наваждение накатило? Жалость была ему неведома, да и при чем тут жалость? К оставленным за дверью нелепым созданиям он испытал что-то вроде чувства родства: словно два куска кровоточащего мяса оторвал от себя.

И тут в конце коридора появился человек в вечернем костюме, разряженный, как на бал, с танцующей походкой, и мозг Корина мгновенно просигналил: опасность! На ярком свету люминесцентных ламп он не мог отчетливо разглядеть его черты, но сразу догадался: это охотник. Хуже того, танцор знал, на кого собирался напасть, потому что заранее, издалека передернул затвор пистолета, который держал в руке. И двигался как хорошо тренированный боец. И остановился ровно на такой дистанции, которую трудно преодолеть одним прыжком. Первое, что пришло в голову: подлюка-доктор каким-то образом освободился от пут и вызвал охрану. Вот к чему приводит малейшая небрежность. Но как только мужчина заговорил, это предположение исчезло, хотя Корин не взялся бы объяснить — почему?

— Одно лишнее движение, — предупредил мужчина, — и у тебя в башке появится дырка, голубок.

Корин вспомнил, что на нем белый халат, и повел себя так, как, по его представлению, должен вести себя сотрудник «Белой дачи»: изобразил растерянность, легкий испуг и одновременно возмущение.

— Кто вы? Что вам нужно?

Охотник, высокий и стройный, но худенький, как стайер — наверное, Корин мог бы переломить его двумя пальцами, — представился официально:

— Майор Сидоркин, особый отдел. Не рыпайся, парень. Стань лицом к стене и подними руки вверх.

— Не имеете права! — Корин сдвинулся вперед, майор синхронно отступил, вытянул руку — и Корин почти физически ощутил, как траектория полета пули уперлась ему в переносицу.

— К стене, сука! — рявкнул Сидоркин, наверняка перебудив весь этаж.

У Корина не осталось сомнений, что ублюдок выстрелит, и он послушно повернулся спиной. Он не сомневался, что легко справится с досадной помехой, которую представлял собой оборзевший вооруженный мент, но сначала собирался узнать, откуда тот так внезапно появился. Если действительно из каких-то органов, а не из больничной охраны, то, значит, секретная служба каким-то образом села ему на хвост. Сам по себе такой поворот событий мало его беспокоил, но все же создавал некоторые трудности в дальнейшем поиске Анека. У этих спецслужб, насколько он помнил, имелась вредная привычка впиваться в намеченную жертву намертво. Их специально для этого тренировали, как бульдогов.

— Мы законы знаем, — пробурчал он. — Будьте любезны, покажите удостоверение.

Сидоркин двумя ударами по ступням раздвинул пошире Корину ноги и привычно обшарил могучее туловище. В душе он ликовал. Все расчеты подтвердились, и интуиция не подвела. Двое суток бессменного дежурства принесли свои плоды. Сегодня он упрочил блестящую репутацию сыскаря. Никто не знал, что он здесь. В самой психушке он тоже никому не объявлялся. Провел две ночи без сна, без жратвы, прячась в больничном саду, завшивел и оголодал, но результат налицо. Он с удовлетворением представлял рожу полковника Сергованцева, когда доложит ему, что маньяк задержан. Конечно, он нарушил множество инструкций, но так он поступал всегда, когда игра стоила свеч. Предпочитал триумф в чистом виде, не разбавленный ничьим посторонним вмешательством.

Два часа назад, задремав в травяной пещерке в больничном саду, очнулся как от толчка, и ухватил краем глаза черную тень, мелькнувшую в балюстраде второго этажа. Сначала решил, что померещилось, сказалось напряжение бессонных ночей, но вскоре получил подтверждение: долгожданный гость наконец-то пожаловал — быстро вспыхнувшее и потушенное окно на втором этаже, возбужденные мужские голоса, потом женские… Однако сейчас, производя задержание, он усомнился в своем успехе — не тащит ли пустышку? Разумеется, маньяки умеют прикидываться кем угодно, а в критической ситуации проявляют чудеса изворотливости, но этот держал себя уж больно независимо и отреагировал на появление вооруженного незнакомца точно так же, как отреагировал бы любой нормальный человек. Ладно, подумал Сидоркин, разберемся в более благоприятной обстановке.

— Удостоверение? — переспросил он, изучив поросший пегой шерстью затылок, чисто выбритую щеку. — А в рожу не хочешь?

— За что в рожу, — обиделся Корин, не делая, впрочем, резких движений. — Может, скажете, чего надо? Я никуда не убегаю.

Опять нормальный тон слегка напуганного, но ни в чем не повинного человека. Сидоркин достал из кармана пластиковый браслет с застежкой-капканом.

— Давай руку… Бежать тебе некуда, голубок. Считай, добегался.

— Вам придется отвечать за самоуправство. Это медицинское учреждение, а вы себе позволяете…

Что он себе позволяет, Сидоркин не услышал. Протянув назад руку, к которой майор уже прикоснулся браслетом, Корин подпрыгнул и, согнув колени, обеими ступнями отшвырнул противника к противоположной стене. Это был никакой не прием, а пластичное звериное движение, которое нельзя предугадать и за которым уследить невозможно. У Сидоркина осталось впечатление, что волосатик сломался в позвоночнике и вывернул себя наизнанку. Впечатление мимолетное, как блик солнца из-за туч. Падая, он выронил пистолет и в следующую секунду обнаружил, что прижат к полу силой, намного превосходящей его собственную. Сперло дыхание, и в животе возникло ощущение, будто по нему стукнули бревном. Совсем близко увидел оскаленные клыки и две горящие свинцовые проплешины. И все же майор успел себя похвалить: не ошибся, нет, это тот самый маньяк, которого он ловит (почти поймал!). Теперь это очевидно.