Поэты 1790–1810-х годов - Василий Пушкин

62. К СИБИРИ

Дщерь Азии, богато наделенна!По статным и дородным раменамБобровою порфирой облеченна,С собольими хвостами по грудям,Царевна! сребряный венец носящаИ пестрой насыпью камней блестяща!Славян наперсница, орд грозных мать,Сибирь — тебя мне любо вспоминать.

Два века с лишком в вечность упадают,Твои как ханы белому царюПокорно пышные чалмы снимают.Я их преда́нности благодарю.Хоть населяют разны дики ордыКряжей и гор сибирских скаты горды,Но от Туры до острова ИльиЖивут, как дети мирныя семьи.

Пускай Европа чванится умами,Пускай гордится блеском тонких дум —Сибирь, гордися кроткими сердцами!Что значит самый просвещенный ум?Подобен дерзновенну исполину,Он зыблет истину, как паутину,И, разодрав священный занаве́с,Бросает молнии против небес.

Ей-богу! там жить лучше, где повязкойГлаза завешены — не видят вдаль,Где маракуют часослов с указкой,Не зная, кто таков Руссо, Рейналь.Страна моя! Тебя я не забуду,Когда и под сырой землею буду;Велю, чтоб друг на гробе начертилПол-линии: и я в Сибири жил[99].

У нас весною любят богомолье,Притом крестятся все одним крестом;За то бог дал в землях тако раздолье,Что о межах судье не бьют челом;Судье крестьянин не ломает шапки;С женой, с детьми, как кот согнувши лапки,В тепле катается, как в масле сыр.Дай бог, чтоб проклажался так весь мир.

За то в гостинцы матушке царицеПошлем осистых с искрой соболей,Чтоб в хладной белокаменной столицеЕй в церковь ездить было потеплей.Она так набожна, благочестива!И в царском тереме трудолюбива!В народе — ангел мирный наяву;В правленьи — солнце в утреннем пару.

Се та, которая весь Север льдистойМизинцем держит так, как перстень свой.Блажите, орды, что в глуши лесистойЕрмак ударил древле булавой.Хоть сечь его считаете разбоем,Однак герой останется героем.Ермак, отродье богатырских душ!Он палицей одной расчистил глушь.

63. МАТЕРИЯ [100]

Пока в странах неоживотворенныхНедвижима чернелась пустота;Пока в сих сумерках несотворенныхНе прояснялась вечна густота;Пока в пространствах солнцы не дышалиИ громы в атмосферах не стонали, —Дотоле — и пункт не существовал,И тонкий атом в бездне не летал.

Но лишь подвинулись времян колеса,И чуть трону́лась ось годин и лет;Чуть потряслась творения завеса,Вдруг хлынула материя в весь свет.Повсюду стелет — всюду брызжет сферыИ обливает их в воздушны атмосферы.Всё полно — нет малейшей пустоты,От центра до последней высоты.

Каки умы, в стихиях просвещенны,Откроют мне рожденье естества?Какие хляби, древле сокровенны,Отверзли океан сей вещества?В какой, до появления вселенной,Таился он пучине отдаленной?Каким натура перешла путемМежду ничтожеством и бытием?

Хотя непостижимым сим резономКолеблюсь я принять идеализм,Однак дерзаю защищать с СтратономСистему вещества против софизм.Материя, все массы образуяИ бесконечну цепь существ связуя,Объемлет всё до заднего кольца,От грубой глыбы даже[101] до творца.

Она, в различны виды наряжаясь,Живет и в насекомых и в слоне;И в разноцветны краски изменяясь,Сияет в ясной льдине и в огне,В дожде играет алыми дугами,А в норде огненными облаками.Движенье есть повсемственный закон,На коем вещество воздвигло трон.

Движенье, сердце жизненных явлений,Дает приметить бьющий пульс существ,От шифера до каменнорастений,От сих до прозябаемых веществ,От прозябаемых до мухоловки,От мухоловки до сороконожки[102],От рака и камчатского калан [103]Велик ли шаг до индских обезьян?

Вся разность жизни в разности движенья,А в протчем все равно растут как гриб;Агаты, литофиты, прозябенья,Полип, орангутанг и караибРавно живут и переходят в росты,Имеют пищу, силу, плод, наростыИ, может статься, чувственный орга́н;Кто испытал, не дышит ли тюльпан?

Животворя мир весь от колчедана,Материя всему свой пульс даетИ, действуя от Солнца до Урана,В себе катает миллион комет,Которых эллипсы и круговиныДлиннее, нежель тысящны годиныКомет, которым Ламберт дал чертеж.Так где ж назначить веществу рубеж?

Когда сих солнцев взяв до миллионаИ приложив им вслед шары к шарам,Когда и Сирия и ОрионаПхнув по параболическим дугам,Велю ходить вкруг центра им другого;Когда и центры центров двину сноваВкруг центра, деспота эфирных тел, —И тут не весь материи предел.

Но ах! — грядет година без пощады,Година лютая натуре всей,В которую сии громад громадыПадут в ничтожество с своих осей.Творец! над центром центров почиваяйИ вышней дланию миры вращаяй,Продли держать вселенныя весы,Да прийдут поздней роковы часы.

64. ДРЕВНОСТЬ

Древность, ты, которой мирна мышцаУсыпила ранни племена,Зрящая в скрижали летописца,Пишущая славных имена!Ты, что связку венчиков[104] имея,В думе ждешь царей у мавзолея,Успокоив персть отцев моих,Повели моей дрожащей трости,Прежде чем мои почиют кости,Свиток положить у ног твоих.

Соглядая веки обмертвелы,Над которыми туман повис,И юдоли древних запустелы,По которым вырос кипарис,Мнится, вижу вдоль сея трещобыПраотцев расписанные гробы;Мнится, что на всех гробах резецНачертал девиз их просвещенья,Врезал истины и заблужденьяПоздному потомству в образец.

Но почто против сего урокуПамятников истины бежим?По какому горестному рокуПодле памятников лжи стоим?Как бы мним, что гении усопшиПустят луч сквозь гробы, мхом заросши,Между тем как зрим пиры одни.Тщетно, тщетно ждем небесной силы,Тщетно ждем лучей вокруг могилы,Где блудящи лишь горят огни.

Слабый смертный! Сколь потребно мало,Чтоб занять власть над твоим умом,Если заблуждения зерцалоДревним вкруг очернено жезлом:Стоит, чтоб оракулом явиться,Лишь на персях древности родиться.Разве гений истины слеталНа сосцы вселенной тот лишь термин,В коем разум, первенец Минервин,В сирой колыбели почивал?

Нет, и ныне истина над миромВсходит как бы из-за облаков.Если ж ложь, кадяща пред кумиром,Не сгущает над умом паров,Для чего ж среди сего туманаСильный разум, пад на истукана,С алтаря не опрокинет персть?Должно ль, чтоб одни его скрижалиМание Сатурна презирали,Если всё его чтит грозный перст?

Должно ль, чтоб отцы столпотворенья,Скрывши темя в сумраке небесИ вися над бездной заблужденья,На истлевшей вазе древних грез,Уцелели до всеобща труса,Если сферы терпят тяжесть бруса,Коим время их браздит в пески,Если солнце сыплется комкамиИ с янтарных стен уже местамиКрошатся огнистые куски[105]?

Древность, мавзолей свой украшая,Лишь над нами упражняет гневИ, осьмнадцатый век удушая,Высечет лишь новый барельеф.Франклин, преломивши скиптр британской,Ре́йналь с хартией в руке гражданской,Как оракул вольныя страны,И Мурза в чалме, певец Астреи,Под венком дубовым, в гривне с шеиБудут у тебя иссечены.

Но кака там тень среди туманаСтелет по карпатским остриям?Темный профиль исполинска станаВ светлой Висле льется по струям.Сбиты локоны по пле́чам веют,А по ризе пятна сплошь багреют,С рама обнаженный меч висит,На руках лежат с короной стрелы,На главе орел гнездится белый;Это падшей Польши тень парит.

Всё стремится к древности суровой;Царства почему, обиты в тис,Опираяся об скиптр свинцовый,Сходят с зыблющихся тронов вниз,И преклоншися с гербом руиныВременам дают свои судьбины?Всё к кивоту древности падёт.Лишь святых душ лучезарны мощи,Как в пещерах фосфоры средь нощи,В раках не померкнут в род и род.

Всё падет — так что ж надменныйСмертный предваряет потрясатьОбветшалые столпы вселенныИ перуном землю колебать?Должно ль царства превращать в могилы,Чтоб гигантам свесить толщу силыИ исследовать порыв рамен?Разве нет ему твердыней,Разве нет в отечестве пустыней,Где бы меч его был изощрен?

Эх! почийте, грозны Марса други,В просеках лавровых вдоль лесов!Облеченны в панцирь и кольчуги,Мчитесь вы против каких врагов?Эх! почийте лучше, бранны ходыДвиньте на стихии злой природы;От потопа нас сдержи порой;В трусе на зыбях сдержи руины,В сопках пламенны залей пучины,И тогда речей, что ты Герой.

Вы ль, дымящиеся Чингис-ханы,Нам поведайте свои дела?Ах, не вы ль, как пышущи вулканы,Изрыгали жупел на поля?Пламя с дымом било вверх клубами,Рдяна лава пенилась валами;Ныне ж? — вы потухли под землей.Ныне, мню, над вашими гробамиКрасны заревы стоят столбами;Древность! С именем их прах развей!

Прах развей! — но буде кость злодеевНе умякнет под земным пластом,Будто прах под грузом мавзолеевНе смесится с илом и песком?Праздны черепы, сии избытки,Мать-земля расплавит в новы слитки;Внутрь ее зияли, где погрязГеркулан со знамям и щитами,Лиссабон с хоругвью и крестами,Плавится людей оседших связь.

Мнится, что миры людей дремучи,Кои прилегли к земной груды,С спящих мышц стряхнут надгробны кучиИ в чреду проснутся на трубы;Так как мир, кой оюнев днесь паки,Предкам зиждет по кладбищам раки,Может быть, из-под сырых холмовВоспряну́л, чтоб лечь в земной утробе;Так не все ль мы в раздвижном сем гробеПереводим с древних дух веков?

Кто ж присвоит право первородства?Ты, остаток древния резьбы,Сын наследственного благородства,Тщетно режешь старые гербы,Тщетно в славе предков ищешь тени,Кроясь как бы под безлистны клены:Прадедов увядшие делаИ дипломы, ими заслуженны,Как сухи листы, с дерев стрясенны,Не украсят твоего чела.

Пусть тебе природа даровалаВ люльке князя, графа имена,Пусть звезда сверху́ на грудь упала,Разметав по пле́чам ордена,Но поверь, что яркий сей фено́менДля твоих достоинств вероломен,Все сии насечки вмиг спадут.И гремящие без дел титу́лы,Так же, как наследной славы гулы,До горы потомства не дойдут.

Знай — один лишь разум просвещенныйВ поздных переломится веках!Хоть над жизнью гениев почтенныхТучи расстилались в облаках,Тучи, град и дождь на них лиющи,Но по смерти их, над темной кущи,Над которой буря пролилась,Мирна радуга для них явилась,Половиной в древность наклонилась,А другой — в потомстве оперлась.

65. ДОПОЛНЕНИЕ К ВЧЕРАШНЕМУ РАЗГОВОРУ