Черный фотограф - Светлана Успенская

Тут же зал осветился множеством фотовспышек. Леня, прикрывая лицо фотоаппаратом, тоже вынужден был выполнять свои профессиональные обязанности, хотя главное для себя он уже выяснил: Поташов и тот, кого он снял в загородном борделе, — одно лицо. Но раз заварил кашу с посещением собрания партии — надо расхлебывать.

Тем временем Поташов поднялся на сцену и подошел к трибуне. Из-за бешеных аплодисментов он долго не мог сказать ни слова. Лидер партии лишь приветственно махал рукой и снисходительно улыбался, как должное принимая любовь своих почитателей.

«Ох и завертелось бы тут все, если бы им сейчас кинуть в зал пачечку снимков, — вдруг пришло в голову фотографу. — Вот это бы был скандалище! На всю страну или даже на весь мир!»

Ему внезапно стало весело. Он тоже чуть-чуть ощутил себя сильным мира сего, хотя об этом никто, кроме него самого, пока не подозревал. Но сейчас он чувствовал себя человеком, способным в мгновение ока изменить политическую расстановку сил в стране, повлиять на ход политической кампании, свалить одного из могущественнейших людей в Думе — все это было внове и приятно для Соколовского. Он не хотел быть знаменитым или известным, ему достаточно было сладостного ощущения своей власти над человеком.

А Поташов, энергично размахивая рукой, уже развивал перед собравшимися фантасмагорические планы спасения отечества.

—…Отечество в опасности. Красно-коричневая зараза, как многоголовая гидра, поднимает недавно отрубленные головы, — говорил лидер. — Мы должны все наши силы, всех наших лучших людей выдвинуть на борьбу с угрозой демократии в нашей стране.

Лене уже давно стало скучно. Между тем Влада Петровна очень живо реагировала на пламенную речь оратора, иронически поднимала брови в знак того, что он говорит несусветную глупость, скептически улыбалась углом рта и посматривала изредка на своего сотрудника, становившегося час от часу все индифферентнее.

Собрание, длившееся три часа, подходило к концу.

Влада Петровна уже была готова ринуться с просьбой об интервью. Она пыталась прорваться к сцене, но охранники, сцепив руки, не пускали к кумиру жаждущий общения народ. Леня не забывал прикрываться фотоаппаратом, он опасался, что охранник его может случайно вспомнить, тем более что после его бегства наверняка было проведено если не следствие, то хотя бы опрос свидетелей.

К Поташову невозможно было пробиться. Вездесущие репортеры и возбужденные партийцы высыпали из здания. Поташов, защищаемый от любви народных масс своими телохранителями, подходил к скромной черной «Волге». Затем вся руководящая верхушка партии погрузилась в автомобили и уехала.

Когда репортеры возвращались домой, Влада Петровна сыпала направо и налево язвительными замечаниями, заготовленными для своей будущей статьи. Леня же, погруженный в свои мысли, мучительно раздумывал, где и как ему встретиться с труднодоступным клиентом.

— А где он живет? — спросил он неожиданно у Влады Петровны.

— Наверное, в одном из тех домов, в которых живут депутаты Государственной думы.

— А если позвонить в платную справочную, дадут адрес?

Влада Петровна скептически пожала плечами:

— Вряд ли, это, наверное, закрытые сведения.

Леня задумался; надо попробовать через Ольшевского. Милиция все знает.

«Скажу, что по работе надо, не откажет…» — решил сыщик.

Телефон Ольшевского несколько вечеров глухо молчал, наконец трубку сняли и послышался усталый голос пожилой женщины.

— Георгия можно к телефону? — спросил Леня.

— Его нет.

— А когда его можно застать дома?

— Он в больнице.

— А что с ним случилось?

— Он ранен.

Леня ошеломленно молчал. Растерявшись, он смог только пробормотать «извините» и положить трубку.

«Надо бы его навестить», — пришло в голову запоздалое решение, но, не успев оформиться в законченную мысль, оно было вытеснено из головы размышлениями о том, как разыскать своего нового клиента.

Несколько дней подряд сыщик дежурил около штаб-квартиры партии народного единства, расположенной в старинном, только что отреставрированном особняке прошлого века в центре города. Там бурлила политическая жизнь. Подъезжали машины, проходили пикетчики и просители. Привозили продукты для партийных банкетов, газеты и листовки партии.

Бесконечное ожидание — это нудная, тяжелая работа. Расписания часов приема Поташова Леня не знал. Кажется, наученный горьким опытом и многочисленными ошибками сыщик стал излишне осторожным. Он все еще боялся, что наткнется на того самого охранника. Судьба любит подбрасывать такие сюрпризы. Она то гладит по головке и кладет за щеку сладкую конфету, то подставляет подножку и лупит почем зря.

Для начала Леня задумал провести массированную психологическую подготовку клиента. Для этого надо было так подействовать ему на нервы, чтобы он потерял всякую уверенность в себе, стал колебаться, бояться каждого шороха, дрожать от одной мысли о могущественной опеке неизвестного наблюдателя и в результате с расшатанной психикой упал бы в руки шантажиста, как созревший плод, полностью готовый к употреблению.

Для этого было заготовлено несколько подметных писем и отпечатаны самые невинные снимки, которые дали бы ясно понять клиенту, что кое-кому известно кое-что из его интимной жизни, но чтобы другим людям, не являющимся клиентами загородного санатория, эти снимки ничего не говорили.

Ничего страшного, если кто-то увидит, как пожилой мужчина стоит без брюк. С кем не бывает! Однако сама обстановка комнаты, на фоне которой стоял этот мужчина, должна была подсказать осведомленному человеку, в чем, собственно, дело. Ну, подумаешь, фотография двух красоток, как будто сошедших с обложки порножурнала, с хищным выражением лица и в характерной одежде. Только сам Поташов знал, что это за девицы и что его связывает с ними.

Таким образом шантажист рассчитывал, не демонстрируя самых откровенных кадров, запугать клиента и одновременно застраховаться от случайных взглядов близких ему лиц. Но при этом важно было внушить Поташову, что долго с ним возиться не будут, и не дать ему времени принять контрмеры. Атака должна быть стремительной и разяще точной.

Несколько раз подъезжала та «Волга», в которой уезжал с митинга Поташов, но самого главы партии в ней не было. Поздно вечером приходя домой, в холодную пустую квартиру, неприветливо встречавшую своего обитателя темными окнами и россыпью приблудных тараканов, Соколовский включал телевизор и с жадностью ловил каждое упоминание о своем клиенте. У него создавался образ умного, изворотливого политика, размахивающего прогрессивными лозунгами для того, чтобы быть любезным и вашим и нашим.

Наконец удача опять улыбнулась шантажисту. Он стоял на своем посту, грея озябшие руки в карманах, когда к особняку лихо подкатила знакомая «Волга» и сам Поташов, разговаривая на ходу с соратником, вошел в здание. Охрана следовала за ним по пятам. Шофер вышел из машины, закрыл ее и направился в ближайший магазин, расположенный через дорогу.

Надо было действовать немедля — неизвестно, когда еще мог представиться такой удобный случай. Леня, посвистывая, на ходу зашел за ограду особняка и подошел к «Волге». В руке у него была длинная металлическая линейка для вскрытия автомобильных дверей.

Осторожно прижавшись боком к машине, сыщик опустил в щель между дверцей и стойкой линейку, поддел тросик и легко открыл дверь. Чтобы конверт гарантированно попал в нужные руки, Леня приколол его с тыльной стороны переднего сиденья. Таким образом, если Поташов или его охранник сядут сзади, они неминуемо наткнутся на конверт с надписью «Поташову. Лично в руки».

Первая часть артподготовки успешно закончилась. Теперь нельзя было терять ни минуты, чтобы не дать клиенту времени опомниться. Леня прошел в штаб партии, махнув своим редакционным удостоверением.

— К пресс-секретарю, — уверенно бросил он при входе и не задерживаясь прошел внутрь. — Слушай, Поташова не видел? — спросил он у торопившегося по коридору служителя с папкой в руках и с бородкой на лице, сильно смахивающей на растительность самого лидера партии.