Я, мои друзья и героин - Кристиане Ф.

И я говорила каждому: «Вот говно-то с Акселем, да?» Но что-то никто не въезжал, и тогда я ещё пару раз сказала себе самой: «Вот говно-то с Акселем!» Мы пошли в туалет на Бюловбоген. Детлеф хотел вмазаться, а я пошла ассистировать. Ждала, что он предложит мне ширнуться. Может быть, я и отказалась бы тогда, ну – чтобы показать ему, какая я сильная и как круто справилась с отколом!

Но Детлеф и не думал ничего предлагать. А мне было так плохо…! Аксель умер, и я думала, что не перенесу этого. Пока Детлеф готовил, мне всё сильнее хотелось вмазаться. Я думала: ну один крохотный укольчик меня не посадит, а так хоть это говно со смертью Акселя и этим спальным фраером Детлефа вылетит из головы! Я попросила Детлефа.

Детлеф сказал: «Чёрт, ты что – опять? Ты же откололась!» Я сказала: «Понятно, старик, я – откололась! Но ты же сам знаешь, как это легко – отколоться! Ты-то тут, наверное, до столбняка надвинулся, пока меня не было! Давай, старик, честно! После того, как я наслушалась тут всего этого говна, мне просто надо немного!» Детлеф сказал: «Да, господи, это же не сложно – отколоться! Я мог бы это в любой день сделать – надо только захотеть. Просто я пока ещё не хотел. Но ты-то чего начинаешь я не понимаю!» Так болтая, он вмазался и оставил мне немного добрать. После длинного моего тайм-аута этого немножко хватило, чтобы срубить меня, и я почти забыла об Акселе.

В общем, на это раз прошло совсем немного времени, и я опять села на систему.

Мама ни о чём не догадывалась. Она была рада, что я так хорошо поправилась, и что не так быстро сбрасываю эти килограммы.

Теперь, чтобы видеться с Детлефом, мне приходилось ходить к его фраеру Рольфу.

Ведь больше нигде у нас не было общей кровати! Этот подонок Рольф не понравился мне с самого начала! Он был без памяти влюблен в Детлефа. И, конечно, ревновал ко мне! Когда мы вдруг ссорились с Детлефом, он бывал ужасно рад этому, и всегда вставал на сторону Детлефа. Там у него каждые пять минут я психовала, меня бросало то в жар, то в холод, а Детлеф обращался с этим Рольфом как со своей женой или подругой, посылал его за покупками, заставлял готовить и мыть посуду. Это-то как раз меня и раздражало больше всего, потому что я бы и сама с удовольствием ходила за покупками для него или готовила!

Я говорила Детлефу: «Слушай, что это мы тут как неразлучная тройка! Третий – лишний! Это какое-то недоразумение!» Но Детлеф отвечал, что другой кровати у него нет и не будет. Да и Рольф в полном порядке… По крайней мере, не было такого клиента, который раздражал бы его меньше, чем Рольф.

Детлеф делал с Рольфом всё, что хотел. Постоянно орал на него: «Да ты должен только радоваться, что я вообще живу у тебя!» Залезал к нему в постель, только когда ему срочно нужны были деньги. Наша с Детлефом кровать стояла в той же комнате, где спал Рольф, и когда мы занимались любовью, Рольф смотрел телевизор или, скучая, смотрел в потолок. Он был совершенно голубым, эта свинья, и всё остальное ему было неинтересно. Нет, мы все трое были просто кончеными типами…

А меня всё не покидал страх, что Детлеф от своей работы и сам станет голубым, и как-то ночью мне показалось, что это уже случилось. Ему надо было к Рольфу, потому что деньги заканчивались. Я лежала в другой кровати. Детлеф выключил свет.

Он всегда выключал свет, когда я была у них, а ему приходилось ублажать Рольфа.

Всё длилось подозрительно долго. Мне послышалось, что Детлеф там стонет. Я встала и зажгла свечу. Они двигались вдвоём под одеялом, и мне показалось, что они обнимаются. Это было против моих договорённостей с Детлефом: позволять себя обнимать! Я страшно окислилась! Так окислилась, что даже не смогла сказать Детлефу, чтобы он шёл ко мне, в конце концов! Я только сказала: «Да уж, наверно зверски приятно!» Детлеф промолчал, Рольф взбесился. Он вскочил и потушил свечу. Всю ночь Детлеф оставался в его кровати, а я проплакала всю подушку. Я плакала беззвучно, – не хотела, чтобы они оба знали, как меня проняло, и на следующее утро я была так расстроена, что начала всерьёз думать о том, что пора бросить Детлефа. Понятно – героин становился всё больше и больше содержанием и сутью нашей любви, а мы этого как будто не хотели замечать…

Во всяком случае, мне стало совершенно ясно, что пока мы торчим на игле, Детлеф не будет только моим. Что мне придётся делить его с фраерами: с Рольфом, например, или с другими. Ай, всё должно быть по-другому! А мне нужно было каждый день работать на Цоо, время поджимало, и я уже не могла привередничать, перебирая клиентами, и долго обговаривать и утрясать с ними условия.

Чтобы не так часто видеться с Рольфом, я снова стала общаться с девочками из нашей команды, со Стеллой и Бабси. Нам становилось всё сложнее понимать друг друга. Никто не хотел и минуты послушать – всем хотелось часами рассказывать о себе любимом! Бабси несла, например, что-то о немецкой орфографии, я и Стелла хотели рассказать, как нас надул дилер, и мы вместо героина получили муку. Мы вдвоём орали тогда на Бабси: «Заткнись!» Потом начинали говорить мы со Стеллой, перебивая и крича друг на друга, – каждый хотел сам рассказать эту волнующую историю. Воплями и криками типа «Заткни пасть!» заканчивались почти все наши разговоры. Каждому из нас нужен был слушатель – срочно и неотложно! В компании слушателей не было… Мы просто не понимали друг друга. На внимание других можно было рассчитывать, только если рассказываешь историю о прихвате с полицаями – тогда все мы в один голос поносили этих козлов. И тут у меня было преимущество – в начале лета меня забрали в третий раз…

Это было на метро «Курфюрстендамм». Мы с Детлефом как раз возвращались от клиента. Плевое дело – нужно было только показать ему один номер – за полторы сотни. Мы были довольны и жизнью и собой, каждый купил четверть, и ещё оставалось порядочно. Вдруг я увидела, как мусора быстро заполняют перрон.

Облава! Подошёл поезд, и я как сумасшедшая в панике рванула вдоль платформы.

Детлеф, – такой же слабо-умный как и я, – за мной. Задыхаясь, я влетела в последний вагон, в дверях чуть не сбив с ног дедушку-барана. Дедушка сказал: «Эй, старуха, да ты как бы труп!» Он действительно так сказал, ведь из газет всем было известно, что происходит на Кудамм. И на этот раз быдло в метро быстро просекло, что на их глазах разворачивается облава на наркоманов… Вот так зрелище!

Детлеф вбежал за мной, а за ним ещё два копа, конечно! Слишком уж мы обращали на себя внимание! Полиции не надо было и гнаться за нами – ещё в вагоне бабушки и дедушки ринулись на нас, рванули за одежду и истошно завопили: «Вот они! Полиция!» Я чувствовала себя, как объявленная вне закона где-то на Диком Западе, и думала, что вот сейчас меня повесят на ближайшем же кусте.

Я схватилась за Детлефа. Когда копы, не торопясь, подошли к нам, один из них сказал: «Ну, ну не надо тут Ромео и Джульетту устраивать! Пошли живей!» Нас загрузили в автобус и отвезли в участок. На этот раз душманы были со мной неласковы, и ничего особенного знать уже не хотели. Сказали, что ловят меня уже в третий раз, и скоро мне будет посвящено отдельное дело. Составили протокол, и мне пришлось подписать его. Маму уведомлять они уже не собирались. Я стала безнадёжным случаем: ну разве что пару протоколов ещё составить, прежде чем окончательно поставить крест.

Детлефа освободили меньше чем через час после меня. Так как они отняли у нас весь порошок, нам пришлось опять гнать на точку: славу богу – у нас ещё оставались деньги!

Копы на вокзале все до одного хорошо меня знали и, как правило, не трогали.

Один из них даже глазки мне строил… Такой молодой парень с южным акцентом.

Как-то он крался за мной и вдруг выставил перед глазами свой жетон – я чуть не обосралась! Но он только засмеялся и спросил, не отсасываю ли я тут. На этот вопрос я в большинстве случаев наивно отвечала: «Нет, а что похоже?» Впрочем, он и так знал, чем я тут занимаюсь. Но обыскивать не стал. Только сказал: «Держись в следующий раз подальше, а то придётся и тебя приобщить».

Может, ему просто было лень плестись со мной в участок. Там бы никто не обрадовался встрече со мной. Им уже так осточертело писать одни и те же протоколы о четырнадцатилетнем трупе!

После этого прихвата на Кудамм нам с Детлефом пришлось затариться у левого дилера, потому что своего мы так и не смогли найти. Пошли в туалет на Винтерфельд-плац. Сортир был совершенно разбит. Рукомойники не работали.

Пришлось чистить машину водой из вонючего очка. Я часто так поступала, потому что часто в сортирах было слишком людно, чтобы светиться с машиной у рукомойника.

Этот левый героин убил меня капитально… Я чуть не рухнула прямо в очко!

Ничего – очнулась, но всё равно мне было как-то не по себе. Пошли в «Саунд». Давно не были! Детлеф выжигал на танцполе, а я прислонялась к автомату с апельсиновым соком. Сверху в автомате была маленькая дырочка. Я втолкнула в дырку две вложенные одна в другую соломинки и пила-попивала сок, совершенно бесплатно!