Оскал гориллы - Эрл Гарднер

Мейсон вошел через дверцу в длинный коридор, ведущий к кабинету Пола Дрейка, и застал Дрейка с телефонной трубкой, прижатой к уху. Детектив раскладывал какие-то бумаги, продолжая разговаривать с одним из своих агентов.

Дрейк жестом пригласил Мейсона садиться и через мгновение сказал в телефонную трубку:

– Отлично. Заставь ее расписаться на обороте фотографий – не должно быть никаких сомнений, что она их опознала. Письменные показания под присягой она сейчас, вероятно, давать не захочет, но нужно ее повязать, чтобы она не смогла потом отпереться. Удостоверься, что она действительно опознала фотографии. – Дрейк повесил трубку, устало улыбнулся Мейсону и сказал: – Твоя догадка подтвердилась, Перри.

– Какая именно?

– Узнать телефонные номера, откуда Эддикс звонил на яхту и...

– Ты хочешь сказать, вам удалось разнюхать, что он был с женщиной?

– Точно.

– С женщиной или с женщинами?

– Похоже, в обоих случаях была одна и та же женщина – Элен Кэдмас.

Мейсон присвистнул.

– Вот почти все, что удалось разузнать по этому поводу. Несколько раз, когда яхта приходила в порт часов в девять-десять вечера, Эддикс уезжал с причала, но домой не приезжал до следующего утра. Если Эддикс не брал с собой Натана Фэллона, Мортимера Херши или Джозефину Кемптон, некому было связаться по телефону с яхтой или домом и выяснить, когда яхта пришвартовалась. Я проверял по вахтенному журналу. Пару раз, когда Эддикс отплывал на яхте, а потом высаживался на Каталине и отправлял яхту в дальнейшее плавание, он звонил капитану, чтобы дать ему распоряжения. Телефонные звонки были как раз из этих двух мотелей. Я еще не проверил пока все даты, но нет никаких сомнений, откуда он звонил, и в одном из мотелей хозяйка опознала их совершенно категорично. Она указала на фотографии Бенджамина Эддикса и Элен Кэдмас.

– Как он регистрировался? – спросил Мейсон.

– Он, разумеется, использовал вымышленное имя.

– Они обычно записывают номера машин, – сказал Мейсон, – он...

– Да, он дал им номер своего «кадиллака».

Мейсон задумался. Глаза у него сузились.

– Ты, когда входил, заметил в приемной блондинку? – спросил Дрейк.

– Да, и кто она такая?

– Я как раз собирался тебя вызвать и попросил ее подождать несколько минут. Это миссис Блевинс, жена того самого психолога-дрессировщика. Я попросил ее прийти в мой офис, поскольку...

– Зови ее скорей, – сказал Мейсон. – Мне нужно поговорить с ней. А теперь послушай, Пол: я категорически предупреждаю – мне не нужны никакие промашки в этом деле. Твои ребята должны крепко-накрепко связать все ниточки. Под каким именем скрывался Эддикс?

– В обоих случаях под одним и тем же – Барнуэлл. Он зарегистрировался как Б.Ф.Барнуэлл.

– Ты не помнишь второе имя Бенджамина Эддикса, Пол?

– Нет, не помню.

Мейсон щелкнул пальцами и сказал:

– Готов спорить на десять центов, что Франклин. Бенджамин Франклин Эддикс.

– Ну и? – спросил Дрейк.

– Наверняка окажется, что он обычно регистрировался как Б.Ф.Барнуэлл. Он сохранил свои первые инициалы – Б.Ф. Теперь вот что, Пол, у Эддикса было много дел, связанных с шахтами. Он часто бывал в Неваде. Мне нужно знать, не останавливался и где-нибудь в мотелях Б.Ф.Барнуэлл. И поскольку ты все равно этим занялся, так, просто ради интереса, сравни данные. Но о Барнуэлле нужно узнать все, что только можно.

– Тебе придется, – сказал Дрейк, – черт побери, оплатить счет на сумасшедшую сумму, Перри. Мои люди...

– Не имеет значения, – перебил его Мейсон, – у меня сейчас самый разгар боя, а за этим скрывается что-то очень серьезное. Я не знаю, что именно. Может быть, в этих дневниках Элен Кэдмас ничего и нет, но тем не менее каждый, кто хоть как-то связан с Эддиксом, пытается заполучить эти дневники любой ценой. Я могу делать выводы только из того факта, что я сам ничего в этик дневниках не нахожу, хотя и прочитал их. Все остальные их не читали и потому полагают, что в них содержится нечто очень важное, потому что нечто очень важное должно в них быть... Ладно, Пол, зови сюда миссис Блевинс.

Дрейк снял телефонную трубку:

– Попросите ко мне миссис Блевинс. – Он откинулся назад, потер глаза костяшками пальцев, зевнул и добавил: – Черт возьми, Перри, я уже отдаю концы. Я сижу здесь у этого телефона днем и ночью...

– Мы уже приближаемся к финалу, Пол, – успокоил Мейсон. – Мы напали на богатую жилу.

– Не знаю, какая польза нам будет от всей этой ерунды, – возразил ему Дрейк. – Парень развлекался со своей секретаршей – в этом нет абсолютно ничего оригинального. Ты же знаешь, это обычное дело. Признай, что она была чертовски смазливой девчонкой...

– Знаю, знаю, – перебил его Мейсон, – но мы наткнулись на ниточку, которая может нас кое-куда вывести.

– Ну ладно, поскорей бы только, – сказал Дрейк, – а то я сейчас свалюсь мордой вперед и...

Распахнулась дверь, и на пороге возникла миссис Блевинс, двадцатисемилетняя блондинка с огромными голубыми глазами. Одежда отнюдь не скрывала достоинств ее фигуры. У миссис Блевинс была великолепная фигура, и она, видимо, прекрасно об этом знала.

– Добрый день, – обратилась она к адвокату. – Вы – мистер Мейсон. Я видела, как вы входили. Я вам улыбнулась, но вы, похоже, меня не заметили. Я Ферн Блевинс, бывшая жена Алана Блевинса. А вы – мистер Дрейк?

Мейсон с улыбкой поклонился ей, и миссис Блевинс направилась к нему, протягивая руку.

Дрейк обратился к Мейсону:

– Ты будешь с ней говорить или я?

– Я сам, – сказал Мейсон. – Пожалуйста, присаживайтесь, миссис Блевинс. Мы будем ужасно назойливы в своем любопытстве.

Выражение ее голубых глаз мгновенно изменилось, и она сказала:

– А если я не захочу отвечать?

– Ну, едва ли, – сказал ей Мейсон, – нас интересует ваш развод.

– Ах, это! – воскликнула она с явным облегчением в голосе. – А я испугалась, что вы на самом деле собираетесь копаться в моей личной жизни.

– Прежде всего мы заинтересованы в том, – сказал с улыбкой Мейсон, чтобы выяснить все, что происходило в доме Эддикса.

– Вы имеете в виду Стоунхендж?

– Да.

– Думаю, там много чего происходило.

– Приходилось ли вам когда-нибудь ночевать там с вашим мужем?

– Слава Богу, нет. Да и он там не ночевал. Он там работал, и больше ничего, хотя иногда возвращался домой довольно поздно ночью.

– Я обратил внимание, что в вашем заявлении о разводе вы ссылались на духовное насилие, – сказал Мейсон.

– Да, формулировка получилась очень удачной.

– Не можете ли вы сообщить нам какие-нибудь подробности, что-нибудь такое, о чем вы не упомянули в заявлении?