Внедрение (СИ) - Аверин Евгений Анатольевич

– Власть же народная, – говорю по инерции, сама себе не верю. Наставница смотрит, как на дурочку.

– Еще раз повторю. Только удержание власти. И любой ценой. Решения принимаются моментально. Уясни это, и многое в их поступках станет понятным. А в чем заключается власть? – звучат учительские интонации.

– В руководстве. Отдают приказы разные.

– В контроле она заключается. Ты властен над любым процессом, если можешь его начать, развивать и закончить. В этом случае, контроль над людьми и их отношениями.

– Над личными?

– И личные и товарно-денежные. Любые. И все, что угрожает такому контролю – уничтожается. Представь, что появился изобретатель, который сделал автомобиль на воде. Из каждого колодца теперь можно заправиться. Или еще лучше, изобрел способ летать на доске. Несешь такую доску под мышкой. Захотел и полетел, куда хочешь.

– Здорово! Для народа же.

– Про народ потом. В обоих случаях изобретения угрожают власти. Потому что теряется контроль. Вода – ресурс у нас почти бесплатный. Бензин не нужен. А если нефть не нужна, то это катастрофа для нефтяной промышленности. Привычный уклад жизни и экономики разрушается. А СССР нефть продает на запад. И на это живет. Да такой изобретатель – враг народа. Даже если он об этом не знает. Еще хуже, летать частным образом. У нас паспорта колхозникам выдавать стали только в 1974 году, а тут – летать. Наша система контроля этого позволить не может. А если такую летательную доску можно самим сделать? Представляешь, что это значит? Правильно, безконтрольное и безнаказанное перемещение. За границу полетят. За всеми не усмотришь. Председатель ему – пятилетку выполняй, а он, раз, и на юга. Поэтому обоих изобретателей или обвинили бы в шпионаже, как еще недавно принято было, или тихо убьют, имитировав катастрофу, инфаркт или нападение хулиганов. И так во всем остальном.

– Так это неправильно. Как же свобода творчества?

– Это у тебя вопрос свободы. А у них – нет для тебя никакой свободы. Там все предельно ясно.

– Но не все прогрессивные изобретения убираются. А творчество художников тоже так? – вспомнила я мужа бабы Лиды.

– Тоже так. Два пути и для изобретений и для искусства: взращивание и отбор. Взращивают то, что дорого. Своих детей, продолжателей дела. Им задают специальные качества, знания, силы. Таких немного. Так формируют элиту. Взращенного ценят. Не получается в одном месте, переводят в другое. А вот остальное – им не дорого и его много. Здесь принцип отбора. Выбирают из множества, используют и бросают. И выбирают нужное, остальное давят. Это управление потоками. Фильтры. Если про художников вспомнила: тоже если нужно определенным образом повлиять на сознание людей – открывают шлюз для определенного направления искусства. Театр, кино, живопись. Разный кубизм, футуризм и прочее. А вовсе не кто, во что горазд. Так во всем. Эти изменения и имел ввиду твой знакомец. Тут он прав.

– То есть, как я поняла, свое выращивают в отдельных теплицах. А остальные – дикое поле. Выросло – хорошо, сдохнут – не жалко?

– Выросло – тоже не хорошо. Но деваться некуда и надо использовать, что есть. Будто на чертополохе выросли сливы. Ягоды сорвали, остальное выкинули.

– Но тогда они, власть эта, ненавидят всех!

– Вот теперь в точку. А вид надо делать, что стараешься для блага страны, народа, семьи. Теперь получаем картинку политики.

– Почему просто нас всех не убить?

– Здесь тонкость. Драма и муки темных. Думаешь, не могут? Да технически могут и хотят. Но без людей нельзя. Они не тела наши ненавидят, они наше развитие ненавидят. Перспективы. «По образу и подобию». Основная их задача – «не пущать». Даже если плоды приносишь, даже если на них работаешь, но поднялась выше определенного уровня – уберут. Опасна.

– Так чего тут опасного? На них же работают. Преданны всей душой и телом.

– Про политику потом поговорим. Не все сразу. Думаю, что эстонец твой лазейку ищет. Понимает душой что неправильно, а умом поверить не может. Вот и крутится. Либо ты его перевербуешь, либо он тебя. Если человек. А если нет, то только или он тебя вербует. Или они тебя убьют.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Он человек.

Я иду на свидание. Волнительно собираться. Мама в курсе и суетится больше меня. Решили, что подойдут бежевая юбка в складку и подаренная рубашка с кармашками. Как не уговаривали, лифчик отмела. Все в порядке у меня там и без всяких лифчиков. Вечером прохладно, поэтому ветровка не лишняя. На ноги мамины туфли со следками. От косметики и духов отказываюсь радикально. Не люблю, когда естественный запах забивается. Сходила в рощу, набрала охапку трав. После душа погрузилась в ванную и пропиталась полем и лесом. И рисование на теле для меня имеет особый смысл. Обойдусь без него.

Олег заехал на машине, клятвенно пообещал маме привести к одиннадцати вечера. Мы на вечернем сеансе в кинотеатре «Парус». Комедия «Жандарм и инопланетяне». Но для меня все кино кончилось, как только Олег взял за руку. Я не вынула ладошку. Потом он обнял меня. Так и просидели до конца сеанса. В буфете взяли по молочному коктейлю и песочному пирожному.

– Как тебе фильм? – спросил он.

– Жалко инопланетян. Заржавели. – Улыбаюсь ему.

– Интересно, а есть такие среди нас? Абсолютно похожие на людей, только внутри другие и воды боятся? – смотрит испытующе.

– Есть. Только обычной водой их не возьмешь. И они злые.

– Ты видела?

– Давай сейчас про это не будем.

– Ладно. Мне очень интересно, что от тебя за тонкий аромат? Не пойми неправильно. Я бы не стал спрашивать так просто. Это профессиональный интерес.

– Запахи природы. Та хрень на ацетоне мешает чувствовать. А эти – нет.

– И что же ты чувствуешь?

– Сомнения. Ты в нерешительности. Я на девять лет тебя младше. Но и отойти не хочешь.

Мы идем по вечерней набережной. Фонари прячутся в зелени лип.

– Все не просто, – начинает Олег. Останавливается, его руки на моей талии.

– Я тебя люблю. Можешь не отвечать. Теперь делай с этим, что хочешь. Вот, сказал.

Я чувствую дрожь в его теле. Как можно на первом официальном свидании признаваться в любви? И что мне ему отвечать? А я?

– Олег, это первое свидание. А погулять? – я стараюсь скрыть смущение за шутками.

– Это не все. Я чувствую зависимость. Ты поймешь, о чем я. И на курсе и на кафедре уйма девушек, мечтающих оказаться рядом. Но там я решаю, что делать. А здесь ничего не могу. Мне интересно с тобой, хорошо просто быть рядом. Это непривычно. Я же весь такой самостоятельный, обеспеченный, перспективный. Долго думал, говорить тебе это или нет. Сказал.

– Сказал, значит, доверился. Я еще подросток, по сути. В голове любая каша может возникнуть. Смесь эмоций.

– Как-то ты очень хорошо с ними управляешься.

– Нет, не хорошо. С трудом. – Я смотрю в глаза снизу вверх. Высокий, крепкий парень. Правильное воспитание. Молодой ученый. Интеллектуальная элита в будущем. Мы в ответе за тех, кого приручили. Еще дед Егор говорил, что древние психотехники превращения диких животных в домашних в древности были доступны только женщинам. С мужчинами также? Я вижу потоки энергии в его теле. Очень волнуется! Боится быть отверженным. Вижу точки, просто тронув которые можно погасить, а можно и усилить его чувства до безумия.

– В любом случае, мы дружим. Я тебя не оттолкну. А впереди всегда пропасть неизвестности. Сам идешь или поток несет. – Я поднимаю руку. Большой и безымянный пальцы соединены. Кончиками указательного и среднего пальцев провожу под ухом и вниз к шее. Дрожь уже крупная. Он выдыхает в сторону. Я оплетаю шею руками. Его властные губы врываются в меня. Мир перестал существовать. Мы слились. Теперь дрожь во мне. Так всегда бывает, когда энергия уходит. Он хотел отдать мне свою, я приняла ее. Теперь позволяю брать мою. Внизу живота разлилось тепло. Он крепко прижал к себе, набухшая плоть не вызывает страха. Наоборот, разум затмевается. Как мешают эти условности! Я бы разрешила отдать мне все, что у него есть. Прямо здесь. Но из этого безумия надо выйти. Отрываюсь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})