Порт-Артур (Том 2) - Александр Степанов

- Оправляются еще.

- Постучи посильнее, пора ему выходить.

Солдат начал кулаком бить в дверь, но ответа не последовало.

- Выломать дверь! - не своим голосом заорал Чиж, - Выслать двоих для осмотра здания снаружи.

В караулке поднялась суматоха, Булкин и несколько человек выскочили наружу. В уборной было пусто, решетка в окне выломана.

- Под суд пойдешь, мерзавец! - накинулся на Грунина штабс-капитан с кулаками.

- Виноват, вашбродь, - едва смог прошептать солдат своими изуродованными губами.

- Марш под арест! Разводящий где? Ты что смотрел? Тоже под суд пойдешь! Я выучу вас, как нести службу его императорского величества! - бушевал Чиж.

- Надо сейчас же дать знать в штаб Стесселю о побеге, - напомнил Сахаров.

- Я возьму это на себя.

- Буду вам очень признателен. А я пока организую розыски поблизости...

Капитан не торопясь дошел до штаба и, разбудив уже спавшего Рейса, сообщил ему о случившемся.

Полковник распорядился тотчас же вызвать Микеладзе, Познанского и полицмейстера Тауца. Когда те явились, начальник штаба предложил им немедленно принять самые энергичные меры к поимке бежавшего.

- Едва ли поиски увенчаются успехом: ночь темная, прошло порядочно времени, он легко мог скрыться среди китайцев, но поискать все же надо, меланхолически закончил Рейс.

- Найду хоть на дне морском, даю честное слово жандарма! - пылко проговорил Микеладзе.

- Вы, князь, будете мне нужны утром! Полицмейстер и ваш помощник справятся и без вас, - ответил Рейс.

Тауц и Познанский понимающе переглянулись.

Поймать Танаку не удалось. Обо всем утром Рейс доложил Стесселю.

- Кроме того, женщина, приговоренная к виселице, была найдена мертвой у себя в камере. Вскрытием установлена смерть от отравления.

- Тем лучше, меньше хлопот. Караульного начальника, разводящего и конвойного, прозевавших Танаку, предать немедленно суду, - распорядился генерал.

Суд состоялся в тот же день. Чиж был приговорен к трехмесячному аресту после войны, Жиганов к разжалованию в рядовые, Грунин же, как главный виновник, к расстрелу. На этот раз Стессель, не читая, утвердил приговор.

Ночью Грунин был казнен.

Когда весть об этом дошла до Залитерной батареи, то Борейко, не стесняясь присутствием солдат, разразился самой непечатной бранью по адресу Стесселя и всех генералов вообще.

- Сами, сволочи, японца выпустили, а Грунина под расстрел подвели! возмущался поручик.

Не менее Барейко возмущен был и Вен Фань-вей. Он понимал, что и побег и укрывательство японского генерала-дело одних рук, порт-артурских властей.

Перебирая в памяти всех знакомых ему русских начальников и тех, О которых ему рассказывали его соплеменники, он пришел к выводу, что это дело рук Сахарова.

В конторе Тифонтая, где сейчас распоряжался капитан, служило немало китайцев на самых разнообразных должностях. Танака мог всегда с ведома Сахарова и при его помощи скрыться среди них.

Вен не посмел поделиться своими подозрениями с Варей, зная, что это может стать известным через нее или ее знакомых самому Сахарову. Тогда ему грозила смерть из-за угла.

На улицах Артура часто подбирали убитых ночью разрывами снарядов или ружейными пулями китайцев. Расследования все велось - убитые считались жертвами войны.

Все это заставляло подумывать Вен Фань-вея о скорейшем отъезде из Артура.

Но для выезда из Артура надо было получить разрешение штаба крепости. И Вен снова обратился к Варе с просьбой помочь ему вывезти семью из Артура. Белый был занят делами обороны, и ему некогда было думать о чем-либо другом.

Приходилось ждать. Скрепя сердце китаец покорился этой необходимости.

Через несколько дней о бегстве Танаки стали забывать. Дело Ривы, по просьбе моряков, передали им. Звонарев вернулся на Залитерную, и счастливая Варя ежедневно появлялась там под каким-либо предлогом. Японцы возобновили бомбардировку фортов и города. Жизнь крепости опять наполнилась военными событиями. Кондратенко наметил целый ряд мер к улучшению обороны, в частности, решено было построить новые батарея. Но орудий больше в крепости не было, пришлось просить их у моряков.

Для переговоров с адмиралом Ухтомским и его начальником штаба Виреном отправились Бедый и Кондратенко. Разговор начался с взаимного ознакомления с положением крепости и флота.

- Эскадра через несколько дней закончит исправление всех повреждений и опять будет вполне боеспособна, - сообщил Ухтомский.

- Следовательно, вы повторите попытку уйти из Артура, - разочарованно проговорил Белый.

- Не собираемся, Василий Федорович. И я и Роберт Николаевич Вирен - оба мы противники выхода эскадры. Если прошлый раз дело случайно обошлось сравнительно благополучно, то теперь нам грозит неизбежная гибель всех судов вследствие колоссального превосходства японских сил.

- Но, очевидно, Того сейчас занят исправлением своих кораблей. Судя по рассказам, у него тоже выбыло из строя несколько судов, так что еще неизвестно, насколько он сильнее вас, - заметил Кондратенко.

- Если у него даже вдвое больше поврежденных кораблей, чем у нас, то и тогда японцы все же значительно сильнее. Поэтому мы больше об уходе из Артура не думаем. Пусть уж к нам приходит Рожественский, навстречу ему эскадра, конечно, выйдет. Для этого и держим все корабли в боевой готовности.

- Не слышно, чтобы вторая эскадра вышла из Кронштадта. Значит, раньше, чем через два с половиной - три месяца, то есть к ноябрю, ожидать ее в Артуре нельзя. За это время многое может измениться.

- Надеюсь, что до того времени крепость сдавать вы не собираетесь?

- Вообще сдавать Артура никто, не станет, разве возьмут его штурмом.

- Мы, конечно, поможем вам огнем своих орудий и десантом.

- Еще большую помощь флот может оказать своими орудиями и снарядами, вмешался молчавший до того Белый. - Нам нужно около сотни орудий мелкого и среднего калибра с комплектов снарядов к ним.

Адмиралы, видимо, не ожидавшие такого оборота разговора, замялись.

- С судов нельзя снять ни одной пушки без ущерба для их боеспособности, промямлил Вирен.

- Разоружите ваши мелкие суда - Забияку", "Гайдамака", транспорт "Ангару", стоящие в порту миноносцы, негодные для дальнейшей службы вследствие полученных повреждений, - предложил Кондратенко.

- Вы, Роман Исидорович, замечательно осведомлены о том, что и где у нас имеется, - удивился Ухтомский.

- Меня интересует все, что может усилить оборону крепости. Каюсь, на днях под вечер заглянул к вам в порт и собрал нужные мне сведения, - улыбнулся в усы генерал.

Немного поспорив, моряки уступили.

- Теперь поговорим об использовании судовой артиллерии крупного калибра для нужд сухопутной обороны, - предложил Белый. - Пока что стрельба судов является в значительной степени пустой тратой снарядов.

- Производимой по вашей же просьбе, - вставил Вирен.

- Совершенно верно, но в боевой обстановке минувших дней было не до этого. Каждому кораблю необходимо иметь свой наблюдательный пункт на берегу, с которым он был бы связан телефоном. Кроме того, я укажу всем районы для обстрела. Тогда при проявлении цели сразу будет ясно, какому судну открывать огонь.

- Завтра же к вам будут направлены старшие артиллеристы со всех броненосцев и крейсеров, - заверил Ухтомский.

На этом деловой разговор и кончился. Гости и хозяева перешли в столовую.

Вскоре подъехали все еще перевязанный после ранения 28 июля командир броненосца "Ретвизан" Шенснович и командир "Севастополя" Эссен. Шенснович попросил разрешения зачитать докладную записку о дальнейшей деятельности флота.

- Вопрос этот решен, - мы остаемся в Артуре, пока он будет держаться, и лишь в крайнем случае попытаемся уйти хотя бы в нейтральные порты, - сразу запротестовал Вирен.

- Я предлагаю прорываться из Артура поодиночке и прежде всего имею в виду "Баяна". Он обладает ходом в двадцать узлов. Выйдя с темнотой из Артура, к рассвету крейсер будет уже милях в ста-ста двадцати от Артура, то есть достигнет Циндао.

- Скоро наступит осень с ее длинными темными ночами и частыми туманами.

При таких условиях вести тесную блокаду на море невозможно, - поддержал Шенсновича Эссен. - Я тоже готов попытать счастья на своем тихоходном броненосце.

- Вы забываете о бесчисленном количестве мин, которыми еженощно японцы забрасывают наш внешний рейд. Прежде чем прорвать блокаду, придется миновать винегрет из плавающих в море мин, - возразил Ухтомский.

- Их и вытралить можно.

- Это привлечет внимание японцев, и они будут начеку.

Простившись с моряками, генералы отправились с докладом к Стесселю.

У него они застали городского комиссара подполковника Вершинина. Выше среднего роста, с окладистой бородой, он был похож на нижегородского купца.

Это сходство увеличивалось окающим говором Вершинина. Он был сильно взволнован.