Охота на волков (СИ) - Рияко Олеся "L.Ree"

Но кажется мое объяснение ее не успокоило, а только породило новые страхи.

— Проблем с контролем?

— Хмм… это долгая история. Есть легенда… да если по-правде и не одна, о том как появился первый волк-оборотень, как же все там было на самом деле уже давным-давно никто не помнит. Если коротко, то у каждого волка две души, живущие в одном теле и время от времени одна из них берет верх. Человеческая — это разум, а животная — голые чувства. У волчиц все сложнее, ваши ум и чувства сплетены в тугой узел. Хм… никогда не задумывался над этим, но наверно волчицы ближе к людям в этом плане. Их души нераздельны, но когда телом овладевают сильные чувства, разум не теряет над ним контроль.

Паника и страх в ее глазах внезапно сменились интересом и каким-то по-настоящему детским восторгом. Луна воскликнула, едвали не подпрыгнув у меня на руках.

— Все еще не совсем понимаю о чем ты, но теперь я просто обязана услышать эту легенду!

Я рассмеялся. Да и можно ли было в самом деле сохранить серьезность столкнувшись с такой резкой сменой настроения.

— С удовольствием расскажу тебе сказку для непослушных волчат. Но позже.

Девушка вцепилась мне в воротник рубашки и настойчиво потянула на себя, простонав:

— Что? Ну, почему-у…

Как бы не хотелось мне продолжить этот разговор, сейчас было не время.

— Мы пришли. — Сказал я коротко и бережно поставил ее на землю, прямо у самой кромки низкого зеленого подлеска, застелавшего открывшуюся перед нами поляну.

Глава 20

— Ты серьезно?

Старый фургончик хиппи, припаркованный в центре залитой лунным светом лесной поляны, меньше всего был похож на “домик ведьмы”.

— А ты чего ожидала, Красная Шапочка? — усмехнулся Кайрэн и потянул меня за руку вперед, к приоткрытой двери и затухающему костру. — Пряничных стен и карамельной крыши?

Мне едва удалось сдержать улыбку.

— Мне кажется, ты перепутал сказки, мистер Серый Волк. — сказала я, пытаясь сохранить лицо.

Но вывести из равновесия Даска было не так просто. Он вновь рассмеялся и даже изобразил, что воет на луну, от чего я, не сдержавшись фыркнула, спрятав улыбку за ладонью.

Это было странно. Как только мы ступили на эту поляну, я почувствовала какое-то воодушевление. Необъяснимый оптимизм и даже какая-то совершенно парадоксальная радость наполняли меня тем больше, чем ближе мы приближались к старому разрисованному фургончику. Мне было совершенно непонятна природа таких эмоций и чувств, ведь весь фон ситуации никак к этому не располагал.

Не дойдя до распахнутой дверцы, Кайрен вдруг остановился и, кивнув мне, опустился на одно колено. Замешкавшись на мгновение, я последовала его примеру и, как и мужчина, вгляделась в темное нутро фургона.

Его окна были заклеены цветной пленкой и закрашены из баллончика, а над распахнутой дверью висела самодельная штора в виде узорного дождика из бумаги и скрепок. В квартире моей мамы тоже была такая, они были популярны в восьмидесятых…

В квартире моей приемной мамы.

Цветастые нити слегка покачивались под действием легкого ветерка, так же как и сизый дымок от почти уже потухшего костра. Эти плавные, сонные движения в купе с запахами пепла и каких-то пряных трав, словно затуманивали разум. Почувствовав, что мир перед моими глазами внезапно качнулся, я инстинктивно схватилась за плечо Кайрена и тот придержал меня, одновременно с тем прижав палец к губам.

— Тсс… слушай ее. Так же, как она слушает нас. Почувствуй.

Я уставилась на него в недоумении, а Даск на это только улыбнулся и расслабленно закрыл глаза. Минута и еще несколько — вокруг ничего не менялось. Все так же стрекотали сверчки, ветер шелестел листвой в кронах высоких деревьев, а проклятый костер распространял вокруг клонящие в сон ароматы.

Поворчав еще немного про себя, я сдалась — не особо надеясь на что-то закрыла глаза и глубоко вдохнула запахи окружающего меня леса.

Влажный валежник упруго прогнулся под изящной женской стопой. Босым ногам женщины пристала земля и несколько зеленых травинок. Подол ее платья, прозрачный, словно фата невесты, скользнул по голени, вокруг которой змеилась черная татуировка — цветущая лоза…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я охнула и, широко открыв глаза, вцепилась в руку Кайрэна, а он снова прошептал:

— Тссс… она хочет присмотреться к нам, прежде чем заговорить.

Присмотреться? Что ж… после всего случившегося я, пожалуй, была бы готова даже к тому что сам Гендальф Белый выступит к нам на встречу из этой хипарской хаты на колесах.

Вновь закрыла глаза. Вновь прислушалась…

Руки женщины сжимают сноп сухих веток. Но сухие не только ветки, и теперь я вижу это четко — змеистый узор вен, узловатые пальцы и обветренная кожа. Нет, не обветренная. Старая. Эти руки в мозолях от грубой работы, они пахнут костром, табаком и какими-то терпкими травами. Теми, которые сейчас тлеют в костре. Теми, которые эти руки собирали, раскладывали для сушки на солнце по чистому льняному покрывалу, и теми, которые тщательно толкли их в ступке пестом.

“Зачем?” — праздный вопрос в моей голове и тут же в ответ улыбка на тонких губах, обрамленных сеткой морщин. Эта женщина все еще красива, но как роза забытая и завявшая в вазе. Высокий лоб, яркие, живые глаза голубого цвета, брови вразлет и острые скулы. Она все еще стройна, но возраст, а может и болезни, заставили ее стать меньше ростом и ссутулить некогда гордо расправленные плечи…

Я почувствовала легкое прикосновение к совему плечу и обернулась на Кайрэна. Он кивнул в сторону фургончика и я вздрогнула, увидев в лунном свете ее. Ту самую женщину из моего видения, застывшую с охапкой сухих веток. Все с той же улыбкой она, ничуть не смущаясь разглядывала меня, а потом, в несколько шагов преодолела расстояние до почти затухшего костра и выронила возле него свою ношу, и я увидела… что там, где я видела живые голубые глаза сейчас были жуткие ввалившиеся провалы!

— Вы только поглядите на этих двоих! — прохрипела женщина и низко расхохоталась. Смех этот казался надрывным и в какой-то момент перешел в сильный кашель, заставивший старуху, согнуться пополам от натуги. Как могла я сразу не заметить ее возраст? Хотя, о чем я? Это же было лишь видение! Ведь так?

Мне показалось, что еще мгновение и она не удержится на ногах — резко поднявшись с места, я сделала шаг в ее направлении, желая помочь, но Майра выставила руку в мою сторону, жестом запретив приближаться.

— Все хорошо… — хрипло добавила она, справляясь с приступом, — не стоит обо мне беспокоиться, дитя. Если мне и суждено в скором времени умереть, то я сделаю это стоя.

Сказала мрачно, но вновь усмехнулась. Какой-то холодной, отстраненной улыбкой, от которой меня бросило в дрожь.

— Прости что побеспокоили, Майра. Мы зададим лишь несколько вопросов и сразу уйдем.

Убедившись, что хозяйка фургона не намерена протестовать против нашего вторжения, Кайрэн скинул с плеча черный рюкзак и, прицелившийсь, бросил его слепой старухе прямо через тлеющий костер.

И она поймала его. На лету, не сомневаясь ни мгновения — просто выбросила вперед свою костлявую, увешанную браслетами руку, даже не повернувшись в сторону летящего на нее предмета.

Нет, я разумеется слышала о том, что у людей, получивших тот или иной вид инвалидности, обостряются все прочие чувства, но чтобы так!

— Ложь. — прокряхтела женщина и, на ощупь дернув застежку-молнию на рюкзаке, запустила туда руку. — Ложь, ложь, ложь… Молчи лучше, волчонок, если не знаешь что сказать. Ничего тебе не жаль. И вопросов у вас с собой куда больше, чем у меня есть ответов. А уйдете вы отсюда нескоро. И даже не вместе…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я испуганно оглянулась на Кайрена. Мужчина нахмурился и даже сжал кулаки, но ничего не ответил ей на это. Тогда решила сказать я:

— Раз вы все знаете, то расскажите мне о моей матери?

Старуха, уже выудившая из рюкзака угловатую бутылку и принюхавшаяся к этикетке, будто та могла что-то сообщить слепой с помощью запахов, язвительно фыркнула и вновь расхохоталась своим кашляющим смехом.