Мэри Поппинс для квартета (СИ) - Тур Тереза

— Этот человек тебя просто купил! — закричал он, одним прыжком настиг, схватил за плечо, развернул, рванув на себя. Меня просто затрясло. Один раз он уже так приходил. Сразу после развода. «Понять, правильно ли я поступил». Я изо всех сил оттолкнула его. Прошипела:

— Ненавижу!

Собственно, ничего я сделать больше ничего не успела. Потому что меня аккуратно убрали в сторону. И Томбасов, сжав кулаки, налетел на Виталика. Сбил его с ног. Тот вскочил и, не оставшись в долгу, стукнул противника в нос. Мною овладело странное спокойствие. Я решила для себя, что как только они уймутся, я обоих подтащу к реке Вологде. И утоплю. А потом вернусь к коньяку и арбузу. Если успею.

Но судьба решила за меня. Как из-под земли выскочили полицейские и скрутили этих… дебоширов.

— Спасли, — вырвалось у меня.

— Что? — один из блюстителей порядка, совсем молодой еще, развернулся ко мне. И спросил у своих. — Бабу задерживать?

— Нет! — заорал Томбасов с заломленными наверх руками, с опущенной вниз головой.

— И зафига она тебе сдалась? — буркнул старший. — Дамочка. Шли бы вы подальше. Вон — памятник букве «О» смотреть.

Глава двадцать пятая

Чтоб не случилось, я к милой приду,

В Вологду-гду-гду-гду

В Вологду-гду.

Сам я за ответом приду

(С) ПЕСНЯ

— Из далека долгоооооо. Течет река Волгааааааа. — Пела я от всей души. В голос.

Люди бывают разные. Кто-то поет, когда им хорошо. Кто-то в душе, кто-то на сцене, кто-то после секса. А я вот пою по двум причинам. Либо пришлось. Либо по причине поганого настроения. Вот прямо лютой поганости. Как сейчас. И пусть рядом текла не Волга, какая разница. Я сидела на берегу Вологды, прижавшись спиной к огромной липе, смотрела на ленивую воду. И… пела.

— Течет моя Волгааааа. Конца и края нееееет…

Мама. Вот что ее перемкнуло, а? Женщина же не глупая, не глухая, не допотопная. В почитании «Домостроя» не замечена. Не размазня, не тряпка. Более чем, надо отметить. Учительница, всю сознательную жизнь в Питере. Вообще, в нашей семье с городом на Неве странные отношения. Бабушка — так та вообще из рода, который перебрался с севера в Петербург чуть ли не по первому указу Петра Первого. Так и жили, корабли строили. А вот бабушку, когда вывезли из блокадного Ленинграда, возвращаться назад она не захотела. Так и осела в Вологде. Тут же и родилась мама. Вот та уехала назад, как только получила школьный аттестат со всеми пятерками. Потом, когда я выросла и вышла замуж, уехала досматривать за бабушкой, оставив мне квартиру, в которой, собственно, мы с Машей и обитались.

И, сколько я себя помнила, сколько всего было — мама меня поддерживала. Помогала. А тут. Что получилось. С чего?

Ладно. Приедет с экскурсии — поговорю.

— Из далека долгоооооо, — снова затянула я.

Виталик. Ну, с тем понятно. В его проснувшуюся любовь я верила слабо. А вот в то, что он снова должен денег. Или, кстати, поругался со своей пассией, которая, в отличие от меня «любила его просто так». И привыкла, что мужчина, который рядом, ее содержит. Нет, она работала где-то, по-моему, секретаршей в какой-то фирме. Но…

Томбасов. Вот, кстати, откуда он тут взялся, возле памятника букве «О»? Я запела яростнее. Герой-любовник, твою ж нехорошо. И вообще, в первый момент, когда их арестовали, я была готова бросится на работников правопорядка и отбить этих двух нарушителей. Потому что отделение полиции — надежная преграда от хрупкой меня, остро жаждущей придушить придурков.

Ладно. Сегодня со всеми переговорю. Чтобы недопонимания не осталось. Включая маму и Томбасова — вот они для меня в своих поступках — вообще загадки. И на волю.

К Томбасову в полицию пустят вряд ли, поэтому…

Я перестала петь. Народ, прогуливающийся, перестал на меня косится. Достала телефон. Набрала заветный номер.

— Здравствуйте, Самуил Абрамович.

— Здравствуйте, здравствуйте, дорогая Олеся Владимировна.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я нахмурилась. В голосе адвоката отчего-то мне послышалась издевка.

— Не поняла, — тихо сказала в трубку.

— Видите ли, Олеся Владимировна. Люди уровня Томбасова обычно тратят деньги. Поездка на остров, бриллианты, неделя высокой моды в Париже, какие-нибудь еще подобные глупости. С вами же… Олег Викторович тратит самое бесценное, что у него есть. Время.

Я вдохнула воздух уже, чтобы высказать этому адвокату все, что я думаю и о нем, и о его богатом клиенте, когда вдруг осознала, что мне только что сказали.

— Так что там стряслось, в вашей Вологде? — через долгое-долгое молчание спросил адвокат.

— Томбасов в отделении полиции. За драку в общественном месте, насколько я понимаю.

— Ну, чего-то подобного я и ожидал. Сколько до места? — спросил он.

— В смысле?

— Это я не вам, Олеся Владимировна, это я шоферу.

— Часа три, — услышала я ответ. И нахмурилась. Если стартовать из Москвы, то ехать не меньше восьми часов, значит…

— Олег Владимирович выскочил с переговоров, оставив всех… мягко говоря в изумлении. Пока я объяснялся с партнерами, Олег Викторович практически угнал машину. У своего шофера. Потом мы за ним с охраной гнались, попутно выясняя, что случилось — очень неприятное времяпрепровождение, хочу отметить. Он донесся до вертолетной площадки и поэтому нас сильно обогнал. Но мы… опять же несемся. Занятный такой день получается, вы не находите?

— Более чем, — признала правоту адвоката. — Но я ничего не понимаю. Вертолет. Гонки эти. Томбасов что, с ума сошел?

— Похоже на то, — не стал спорить адвокат. — С тех пор, как Зоя погибла, безопасность членов семьи — вообще его пунктик. А вот с того момента, как появились вы и Маша — так его вообще перемкнуло.

— Прослушка наших телефонов — это перебор!

— Ваши телефоны служба безопасности как раз не слушала, — в голосе адвоката разлилось изумление. — С чего вы взяли. В главное — зачем? Петр Иванович?

— Не было распоряжения, — донеслось до меня.

— Что?

— Насколько мне известно, — в слово «известно» адвокат сложил много-много яда. — Телефон прослушивался, так чтобы плотно, только у одного человека.

— У кого же?

— У вашего бывшего мужа. Мы его проверяли, как и все ваше окружение. Сочли опасным. И начальнику службы безопасности, и мне, и Томбасову показалось, что с его стороны стоит ждать неприятностей. Потому что слишком много денег он должен, в он-лайн казино играть продолжает, все куш хочет сорвать. И поэтому с вас он может попытаться тянуть деньги. А с учетом того, что есть такой замечательный рычаг воздействия, как общий ребенок. Плюс имеются те, кому он должен. Там все… не очень благополучно.

— Маша, — мне стало нехорошо.

— Не переживайте, Вадим за ней присматривает. Петр Иванович? Я громкую включил.

— Вадим? — у меня просто голова шла кругом. Значит, шофер, который нас привез в Вологду, потому как просто отвезти на вокзал он отказался категорически, остался здесь же? Приглядывать за нами? Атас просто.

— Добрый день, Олеся Владимировна.

Петр Иванович? Это еще кто?

— Я начальник службы безопасности. Наверное, стоило вас сразу поставить в известность, но…

Я услышала гомерический смех Самуила Абрамовича:

— Сразу. Все рассказать. Как же.

— За последнюю неделю объект стал проявлять активность и много общаться с дочерью. Кроме того, мы услышали в разговоре с… неважно кем, что деньги он скоро отдаст, потому что у жены их теперь немеряно. И он найдет способ их добыть. После этого разговора ваш бывший муж уехал в Вологду, и, как только Олег Викторович получил распечатку с этим разговором, он… в общем, тоже отправился к вам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Почему мне было не сказать, — обратилась я… даже не к своим собеседникам. Ко вселенной, наверное. — Сразу? По-нормальному?

Мне никто не ответил. Вместо этого начальник охраны строго проговорил: