Любовь требует жертв… - Диля Еникеева

Она провела рукой по его телу, и он подался к ней.

— Какой же ты красивый и желанный... — шепнула Лариса.

Провела рукой между его бедер, ненадолго задержалась, с удовольствием чувствуя, как напряженная плоть прыгает и просится ей в руки, развела его бедра и легкими движениями коснулась внутренней стороны ягодиц. Заставила приподнять бедра и просунула обе свои ладошки под его ягодицы, чуть сжала их, потом медленно вывела руки, нежно перебирая пальцами все складочки.

Игорь уже снова тяжело дышал, но она не торопилась и нежно потерлась щекой о его бедро.

“Ты дал мне наслаждение, и я тебя за это люблю. Пусть и тебе будет хорошо”.

Казанова рывком притянул Лару к себе, его губы пробежались по коже, покрывая ее мурашками.

— Ты просто обалденная женщина. Мечтал, но не верил, что Снежная Королева будет моей.

— Я — твоя. Молчи, — шепнула Лара, прижимаясь к нему всем телом. Действительно, в этот момент она принадлежала только ему.

— Лариса, будь со мной, а?

Приподнявшись на локте, она улыбнулась:

— Давай оставим все как есть. Нам было хорошо вместе, и это замечательно.

— Ты хочешь сказать, что это единственный раз и другого не будет?

Лара промолчала. Откуда она знает? Несколько часов назад ей было очень плохо, а теперь пустота в голове, легкость на душе и истома во всем теле — замечательное состояние. Зачем сейчас думать о будущем?

Казанова встал и подошел к бару.

— Наверное, это не пятиминутный разговор. Ты не против выпить?

— Не против, — откликнулась Лариса и села, набросив на себя простыню. Женщина, даже желанная, утрачивает свою прелесть, когда она познана. — Только дай мне минуту, чтобы одеться.

— Ларочка, ты позволишь мне себя так называть?

— Позволю, — усмехнулась она. После того, что произошло между ними, было бы смешно соблюдать какие-либо формальности.

— Тогда, пожалуйста, не одевайся. Я поверить не могу — такая женщина, богиня, Снежная Королева — в моей спальне!

— Как вам будет угодно, мой господин! — Она шутливо склонила голову.

Если ему так хочется — почему бы и нет? Лара удобно села на кровати. К восхищению мужчин ей не привыкать. Правда, раньше она многого не позволяла — виной тому ее давние комплексы и бабушкино строгое воспитание. Она никогда не занималась сексом при свете. С любовниками встречалась вечером и томным голосом говорила, что темнота больше подходит для интима — лучше ощущать друг друга, чем видеть, а свет лишает секс романтики, — и те с ней соглашались. Лара не любила, когда ее видели обнаженной. Если ей нужно было выйти, она набрасывала на себя что-нибудь. Даже красивое женское тело после того, как мужчина удовлетворен, уже не возбуждает, — так зачем мелькать перед ним тем, что уже не всколыхнет?

С Казановой они встретились днем, шторы в спальне не задернуты, он уже сто раз ее видел, пока таскал в ванную и обратно, — так чего ж теперь-то стесняться? От этого комплекса Лариса избавилась, но только с Игорем. Другому мужчине она такого не позволит. Да другой никогда не даст ей пережить столько наслаждения, сколько дал сегодня Казанова. За это ему можно все.

Ни одному из своих прежних любовников она не позволяла так ласкать себя, как ласкал ее Игорь. Зачем комплексовать и зажиматься, когда в экстазе не знаешь, на каком ты свете и сколько раз взлетала на вершину? Другие так не умели, вот им и не позволялось. Казанова избавил ее и от этого комплекса.

Как и многие женщины, Лариса не любила смотреть на обнаженное мужское тело. Если у мужчины красивая фигура, то до пояса — еще куда ни шло, но ниже... Нет, спасибо, лучше не надо, а тем более, когда он в нерабочем состоянии. Если партнер вставал и выходил в ванную, в темноте она его не видела и была избавлена от малоприятного созерцания. Не отворачиваться же!

И от этого комплекса Лара уже почти излечилась — спокойно смотрит на обнаженное тело Казановы. Строен, красив. Со спины выглядит просто замечательно, а когда повернется, она сделает вид, что поправляет подушку.

Обернувшись, он спросил:

— Что тебе налить?

— Джин с тоником, — ответила Лариса, не успев отвернуться, но почему-то в обморок не упала.

— Тогда я тоже за компанию буду джин.

Игорь присел рядом с ней, протягивая бокал.

— Чин-чин?

— Чин-чин, — весело ответила Лара.

Он выпил до дна, она лишь пригубила. Отставив ее бокал в сторону, Казанова взял ее ладони и зарылся в них лицом.

— Не могу поверить — такая женщина, и моя...

Игорь лизнул ее сомкнутые руки, провел языком по ладони, и тут же Ларины бедра раскрылись навстречу. Где-то там, внизу, все дрожит и хочет, и уже нет мозгов...

Медленно приходя в себя, Лариса снова ощутила нежность к любовнику, который дал ей столько наслаждения.

— Ларочка, пожалуйста, будь со мной.

— Я с тобой, милый.

— Нет, я не это имею в виду. Я хочу, чтобы ты была моей всегда.

“Нет таких слов “всегда” и “никогда”, — подумала Лара. — “Всегда” ничего не бывает. А тебе, герою-любовнику и пожирателю сердец, и вовсе ни к чему произносить это слово. Тоже мне — спутник жизни на одну ночь! В данном случае — на половину дня”.

Но ему она этого не сказала. Зачем? Лариса хотела забыться в его объятиях — и забылась. К чему слова и клятвы в верности до гроба, когда оба знают, что это неправда?! Лара провела ладонью по своему лицу и тут же приложила ее к лицу любовника, глядя ему в глаза.

— Я твоя.

“Но только сегодня”.

Положено играть в эту игру — так почему бы не сыграть? Видимо, Казанове недостаточно того, что она оказалась в его постели. Он целый год ее добивался и теперь хочет закрепить победу.

— Ты же понимаешь, что я имею в виду, — перебил ее размышления голос Игоря. — Я не хочу тебя терять... Мечтал о тебе, но даже не мог себе представить, что будет такое... Я понимаю, для тебя это всего лишь минутный каприз... Неужели ты уйдешь и мне останутся лишь воспоминания? Потом будем встречаться на банкетах и вежливо раскланиваться, будто между нами ничего не было?

“Милый, я благодарна тебе, что ты скрасил эти несколько часов и позволил забыть обо всем... Может быть, у нас с тобой будет роман, а может быть, нет. Откуда я знаю? Я не знаю даже, буду ли на свободе через несколько дней. Может быть, ты обнимаешь убийцу или сумасшедшую? Мне было хорошо с тобой, и этого я никогда не забуду. Так не хочется сейчас уходить, но нужно”.

Лариса грациозно встала с кровати. Расставаться тоже нужно красиво.

— Одень меня, милый.

На лице Игоря явственно читалось огорчение. Взяв ее одежду, он прижал ее к лицу, вдыхая запах, отбросил, вытащил из вороха бюстгальтер и, чуть раскачивая, глянул на Ларису — а вдруг она вступит в игру и задержится еще, пусть и ненадолго? Увидев, что Лара не реагирует, Казанова помог ей надеть бюстгальтер, застегнул, поправил бретельки на плечах, стоя за ее спиной, и вдруг двумя руками обхватил ее грудь, сильно сжал, потом легкими движениями обвел соски, снова сжал и зарылся лицом в Ларины волосы.

— Я никуда тебя не отпущу. — Его голос звучал приглушенно, с какими-то новыми интонациями. — Сейчас запру дверь, выброшу в окно ключ, и ты будешь пленницей в моей квартире.

— Нет, милый, ты так красиво меня одеваешь, продолжай, пожалуйста.

Все еще надеясь, что это игра, Игорь встряхнул и расправил ее трусики, прижался к ним губами. Она вытянула одну ногу, позволив продеть в нее трусики, потом другую. Вот он уже почти надел их, и Лара приподняла бедра для завершающего движения, но тут Казанова резко сдернул трусики. Медленные, ласкающие движения его языка, и снова — ощущение невесомости и экстаз...

— Ларочка, не уезжай, пожалуйста, — попросил он, когда она поднялась.

— Не могу, милый, мне надо ехать.

— Но мы еще увидимся?

— Возможно.

Лариса нежно поцеловала Игоря, но его губы не отвечали. Понятно. Огорчен, разочарован, злится, что не удалось настоять на своем. Она нежно раскрыла губы, заставляя его раскрыть свои, вдохнула ему в рот и чуть задержала дыхание, потом медленно коснулась языком его верхней губы, очень осторожно обвела языком его рот, и тут Казанова не выдержал. Сжал ее в объятиях, заставив запрокинуть голову:

— Ты с ума меня сводишь!

Порывисто вздохнув, Лара подалась ему навстречу. И опять соединилась плоть с плотью...

“Черт побери, давно пора уходить”, — думала Лариса.

Казанова, прерывисто дыша, лежал рядом.

— Все, мне действительно пора.

Она встала и быстро оделась. Если позволить Игорю одеть ее, уже известно, чем это закончится. Он приподнялся на локте, глядя на нее.

— Ларочка, могу сказать лишь одно — такой женщины у меня еще не было и вряд ли будет. В сотый раз повторяю: не уезжай, а?

— Я должна ехать.

— Не надо говорить со мной таким протокольным тоном.

Увидев, что Лариса тут же надменно вскинула голову, Казанова попытался исправить свою оплошность: