Пойманные под стеклом - Сара Кроссан

— Дай ей еще пару минут полежать, — говорит парень. — Ее мозг еще не до конца восстановился.

Это ужаснейших момент в ее жизни, — он приседает на корточки рядом со мной и смотрит на меня серыми глазами. Я улыбаюсь и он осторожно вытаскивает несколько прядей из под маски. — Бутылка, которую я тебе дал, до конца заполнена кислородом. Тебе уже лучше?

Я киваю и осматриваюсь. Несмотря на то что мы внутри здания, здесь идет снег и холодно.

— Невероятная удача, что ты как раз проходил мимо двери, Дориан! — говорит Алина.

Парень по имени Дориан поворачивается к Алине, и эти двое обнимаются. — Ух, я не была уверена, сработает ли прибор. Я правда думала, что она умерла, — говорит Алина.

— Что за… техника? — вырывается у меня.

— Один вздох для тебя, другой для меня, — Алина показывает на баллон с кислородом. Затем достает из шкафа две полные бутылки с кислородом, и пристегивает себе и Мод. Дориан помогает подняться мне на ноги.

Ему приходится поддерживать меня, когда мы идем по широкому коридору.

— Я понял, что они не просто так подняли Ципов. Подумал, что они кого-то ищут, — объясняет Дориан.

— Петра не пыталась тебя остановить? — спрашивает Алина.

— Конечно. Все в бункере пытались это сделать. Петра забаррикадировала стадион и угрожала снести мне голову, если я покину бункер.

— Спасибо! — говорит Алина.

— О Господи, не могу дождаться, чтобы познакомиться с Петрой. Могу поспорить, что она сразу проникает в сердце, — замечает Мод.

— Что? Вы вообще не знаете Петру? — удивленно спрашивает Дориан.

Я качаю головой, после чего Дориан останавливается как вкопанный и смотрит на Алину.

— Она вообще знает, что ты приведешь их? Они принадлежать к сопротивлению? Я думал, они относятся к группе «Купол». Алина?

— Нет, они обычные гражданские, — бормочет Алина.

— Что? Ты без разрешение привела обычных гражданских? А я впустил их внутрь?

Великолепно, нам определенно оторвут головы, — озабоченно он потирает лоб.

— Мы можем им доверять, — Алина показывает на меня. — Она спасла мне жизнь.

— А другая?

Алина внимательно смотрит на Мод, как будто взвешивает, должна ли она пожертвовать ею.

— Старая женщина, Алина. Мы можем ей доверять?

— Да, — медленно выговаривает Алина. — Я думаю, да.

Дориан извергает длинный свист. — Ну, может позже станет понятней! Но теперь нам нужно скорее спускаться в бункер. Вероятно, что Ципы все еще летают вокруг.

— Нет, они пролетели над нами и исчезли, — говорит Алина. — Давай покажем этим двоим все вокруг, — кажется она гордится этим местом.

Дориан пожимает плечами, и мы следуем за Алиной по широкому бетонному коридору, в котором располагается несколько небольших ниш, неверное, бывшие магазинчики.

Ничего, на самом деле совершенно ничего не могло подготовить меня к виду, который представляется мне, когда мы заворачиваем за угол и выходим на арену. Собственно, я ожидала, что увижу огромное, занесенное снегом углубление.

Мы стоим наверху, осматривая бесчисленное число рядов с сиденьями. Должно быть их тысячи. Тысячи красных пластиковых стульев, вокруг которых находится одиннадцать продолговатых, разноцветных ящиков с временными крышками.

— Такого просто не бывает! — утверждаю я и отвернувшись от ящиков смотрю на игровое поле.

Дориан смеется и крепко держит меня, когда я опускаюсь вперед на колени. Поверхность между двух ворот, на котором раньше бегали игроки по аккуратно постриженному газону, покрывает лес.

Покрытые снегом деревья тянутся высоко в небо и блестят в свете солнца.

Их должно быть сотни, больше чем я когда-либо видела, все разной формы и размеров, некоторые тонкие и колючие, другие толстые и голые.

— Деревья, — бормочу я и моргаю, чтобы убедиться, что я не сплю. Но когда я снова открываю глаза, деревья все еще там а Мод уже бежит вниз по лестнице.

— Святое дерьмо, — кричит она, а Дориан и Алина смеются.

В жизни не видела ничего подобного. Деревья, даже с опавшими листьями, такие чудесные и живые, стремящиеся наверх, так что мне трудно удержаться на месте.

Я хочу последовать за Мод, но мое колени подкашиваются, и я падаю.

— Невероятно… — повторяю я. Некоторые из деревьев почти достигли края стадиона, над которым натянуто покрытие, которое видимо служит маскировкой. — Как? И когда? Я имею в виду… как? — я не знаю, с чего должна начать вопрос.

Алина поднимает меня с пола, и я опускаюсь в одно из кресел, чтобы восстановить равновесие.

— Деревья, — шепчу я. Я никогда прежде не молилась. Даже не знаю, как это делается. Но если бы могла, если бы могла прочитать молитву, то это была молитва в честь деревьев, мятежников и этого невероятного места.

— Совершенно ясно: она одна из нас. Это видно сразу, — уверенно говорит Дориан.

И в этот момент я замечаю вторую удивительную деталь: Мы на улице, на свежем воздухе, а у Дориана нет маски.

Инстинктивно я вытягиваю руку и прижимаю к его груди, чтобы проверить, бьется ли его сердце. Полностью нелогично, знаю. А Дориан просто стоит, пока я исследую его выпуклости и впадины.

— Ты не можешь быть человеком, — шепчу я, в то время как поднимаюсь и пытаюсь устоять на месте.

— Конечно же он человек, — подтверждает Алина и поддерживает меня за талию.

— Я не понимаю. Как ты дышишь?

— Медленно, — отвечает Дориан. — И если ты останешься здесь достаточно долго, мы научим и тебя тоже.

Когда мы идем в направлении бункера, Дориан постоянно бросает на меня вопросительные взгляды. Но я качаю головой и молчу. Я боюсь, что Дориан может понять по моему голосу, как все запутано.

Придя я одна, проблем бы не возникло, но у меня не было выбора. Но притащить двух незнакомцев, одна из которых еще и работала на «Бриз», такое не прощают.

Петра совершенно прямолинейна. У нее свои правила. Они нужны ей. Как еще она может ручаться за нашу безопасность? Как еще защитить деревья?

— Что случилось? — спрашивает Дориан наконец и показывает на испачканную кровью повязку.

Об этом я совершенно забыла. Но я ни в коем случае не могу рассказать Дориану и остальным, что действительно произошло.

— Долгая история, — уклоняюсь я.

— Итак, ты сбежала?

— Абель мертв, — только и говорю я.

Я не предам сама себя. Не буду рассказывать, что смерть Абеля значит для меня больше, чем просто товарищ павший на войне. Со временем некоторые соратники умирают, и в этом случае существует строгий протокол.

Мы собираемся, вспоминает павшего, вытягиваем сжатые кулаки в воздух, как жест угрозы в адрес министерства, а затем возвращаемся к повседневной жизни, сажаем и культивируем.