О чём молчали города. Мистические истории - Наталья Костина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Алексей сидел дома, не знал, куда податься. Путь в охранники ему был заказан, а Яна пока ещё не выиграла свой грант. Поэтому он сидел, смотрел «Дом-2» и прочую лабуду. На улицу даже выходить не хотелось: только выйдешь – непременно подойдёт какой-нибудь чудик и начнёт втюхивать за позапрошлый век.
Устал он от позапрошлого века. И от прошлого века устал тоже. По Яне соскучился.
Ей теперь было не до него. То трубку не брала, то не перезванивала, то телефон отключала. А один раз так и не включила. Он уж набирал, набирал её номер – всё «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». А он даже не знал, где она живёт.
Наверное, грант ей никак не одобряли, и Яне было стыдно за то, что из-за неё он потерял работу и она пока не может его трудоустроить.
Оставалось только собраться с силами и двинуть в службу занятости населения – к Елене Николаевне. Но и там его ждала неудача. Елена Николаевна, как и он, уволилась с работы, а куда она ушла – никто не знал.
– Что, Блинов, кинула тебя невеста? – сказали ему ехидно. – И тёщенька кинула, без пирожков оставила? Ну конечно, раз у парня глюки, хреновый из него муж.
Он промолчал, хотя хотелось зарычать, как медведю-шатуну. Краска бросилась ему в лицо. Так Яна не собиралась прославлять Нижний Посад, или Нижний Базар, сиречь улицу Рождественскую, она же Большая Козьмодемьянская, она же Кооперативная, она же Маяковского. Яна хотела выставить его на посмешище, и только. Нет, наверное, она действительно планировала подать на грант, иначе к чему столько суеты? Но ничего не вышло.
Он вышел на Рождественскую. Начинало темнеть. К счастью, теперь здесь устроили на пол-улицы пешеходную зону, иначе он угодил бы под машину. Сейчас он брёл себе нетвёрдой походкой, поглядывая на красивые фонари «под старину». Хрустел под ногой неожиданный весенний ледок. Прогромыхал мимо экскурсионный трамвай – первый трамвай России.
Пропала Яна, скрылась от греха подальше Елена Николаевна, рухнули все его надежды на нормальную жизнь. Ни с работой, ни с семьёй не получилось ровным счётом ничего. В ушах звенел Янин приглушённый смех. А ведь всё почти сложилось! Ещё немного – и они бы вместе с радостью обустраивали родную улицу, с которой была связана вся судьба. Но нет, он обманывал себя, ничего такого у Яны на уме не было, мимолётные обещания, пустые поцелуи. Угас его солнечный зайчик. Без света не станет и тени.
Тяжело, тяжело, как свинцовое облако, обволакивала его вековая память, волна за волной набегала, вот-вот собьёт с ног. Возвращалась, возвращалась к нему.
Солнце уходило, пряталось, скрывалось. Больше он не увидит Яну, больше он не увидит солнца, не в этой жизни. «Тень, знай свое место».
Духи предков, купцов Блиновых (три брата, и каждый – почётный гражданин Нижнего Новгорода), как будто реяли за его плечами, гнали вперед, осыпая упреками: не порадел-де, ничего не сделал ни для Посада, ни для города, пошёл за белозубой улыбкой, за искорками в глазах, послушался легкомысленной девчонки, растратил даром свой короткий век…
Знакомые фасады плыли и сливались перед его глазами. Нарядные гостиницы, банки, доходные дома. Голубой с белыми колоннами и вазонами – купца Пятова, серый кирпичный, с литыми фигурами, – Рукавишникова, дальше, с колоннами и балконами, – Заплатина, потом доходный дом купца Переплётчикова с жёлтым фасадом и чёрными лепными масками… Имена плясали в голове, как заклинания. Несколько раз он сбивался с дороги, путался, налетал на жёлтые бетонные полушария, не пускающие автомобили на тротуар. Сквозь образы отреставрированных домов с аляповатыми витринами кафе и навязчивыми рекламными баннерами проступали настоящие лики зданий, такие, какими они были задуманы хозяевами и зодчими…
Добравшись почти до Скобы, Алексей спохватился, развернулся. Взял курс на дом с флюгером и буквой «Б» на медальоне башенки, что красовался на углу Рождественской и Троицкого переулка, как раз напротив дома купчихи Паниной с жёлтым фасадом. Хозяин этого особняка, мукомол, хлебопромышленник и купец, миллионер и меценат Николай Бугров был внуком основателя династии Петра Егоровича, и с Блиновыми в сродстве. При жизни он заботился о людях, первым выстроил центральный водопровод с канализацией, поддерживал дома призрения и ночлежные дома, условия труда наладил на своих заводах. И посейчас опекал он Нов-Град Нижний. Именно к нему следовало Алексею направить теперь стопы.
Ничего не знают люди о призраках, машут пакетами, катают тюлевые занавески…
Звонить или стучать не понадобилось, он легко проскользнул сквозь запертую дверь. Пора насовсем стать тем, кто он и есть на самом деле… тенью, тенью.
Встретил его, как всегда, портрет купца в парадной. Широкоплечий, с густой седою бородой, он смотрел на гостя сурово.
– Прости, Николай Александрович, – покаялся Алексей, отвесив поясной поклон. – Не сумел я порадеть о людях и о Посаде Нижнем. Да и сам вкорениться не смог, не успел. Подвела меня любовь окаянная.
Любовь, любовь, единственный путь, которым может пройти тень, чтобы укрепиться среди живых. Затянулась тропинка, оказалась мороком.
Отворилась дверь во внутренние покои. Вспыхнул свет в старинных зеркалах, в которых гость уже не отражался.
– Ну что ты, Алексей…
– Подвёл я вас, дядюшка, и своих пращуров подвёл.
– Ведь завещал тебе прадед, помни о нашей чести…
– Хотел я… Но не сумел. Нет теперь света, и тени не будет.
Гость опустил повинную голову. Когда теперь кто из теней в мир живых войдёт, неведомо… Думал Алексей, что обманом сумеет и любовь завоевать, и право на жизнь, но поманил его солнечный зайчик – да сгинул, не было любви, а ложь осталась. Придавила могильным камнем.
– Не тот огонёк ты за свет посчитал… Ладно. Поднимайся. Срок твой, видно, вышел.
Простил.
Алексей выпрямился, взлетел по высокой лестнице, к башенке – и чёрной птицей через реку, только его и видели.
Обнинск, Калужская область
В начале XX века железнодорожному разъезду №15 в Калужской губернии было присвоено название «Обнинское» по фамилии семьи, владевшей большей частью земель вокруг.
Виктор Петрович Обнинский, человек непростой судьбы, видный общественно-политический деятель, депутат первой государственной Думы Российской империи от Калужской губернии, журналист, автор ряда книг. В 1908 г. прошёл посвящение в масонскую ложу…
Усадьба Турилки, больше известная под названием Морозовская дача, – одно из старейших зданий города Обнинска. Усадьба построена на рубеже XIX—XX вв. в новоанглийском архитектурном стиле. В настоящее время из-за неразберихи с правовым статусом имущества не реставрируется. Архитектурный памятник Серебряного века до сих пор не превратился в руины благодаря стараниям неравнодушных граждан: краеведов, волонтёров.
Иногда в полуразрушенном здании, в маленьком окошке у самой земли, появляется огонёк…
«Не обещался ли еси иной невесте?5»
Екатерина Зорина
Свадьба
Ника ждала церемонии с нетерпением. Она полюбила отставного поручика Ковалевского раньше всех, даже раньше Маши. Высокий, темноволосый, с офицерской выправкой, гордый, неприступный, с прозрачными серыми глазами – настоящий герой, её герой. Он часто являлся к отцу с отчётами, новыми идеями: умный, серьёзный. И то, что Андрей выбрал сестру, было так нечестно, несправедливо. Как же Ника терзалась, теперь всё в прошлом. Она невеста, а он жених. Всё так, как и должно было быть с самого начала. Правда, иногда, чаще перед сном, в голове возникали нехорошие, тёмные мысли – может, она виновата в смерти Маши? Ведь Вероника больше всего на свете желала, чтобы та… чужая свадьба не состоялась: даже в молитвах просила. И вдруг у сестры внезапный приступ аппендицита. Андрей тогда так и не смог подойти к гробу…
В комнату вошёл обожаемый Пётр Аркадьевич. Известный во всей России строитель железных дорог на самом деле приходился ей дядей, а не отцом. Ника рано осталась без родителей, и семья Борюсовых взяла её на воспитание. Жёсткий, честный и требовательный с другими, он никогда ни словом, ни делом не упрекнул, не выказал недовольства, не сделал разницы между родной дочерью и приёмной.
– Милая моя, ты прекрасна, – он обнял её.
– Спасибо, папенька.
Тепло его рук уняло тревогу.
– Послушай, Ника. Я должен спросить: ты уверена в своём выборе? Ковалевский хорошая партия, но есть в нём что-то. Как говорят, тихий омут… Ещё не поздно всё отменить. Дам ему отступные, и он, уверен, поступит благородно.
– Нет, нет, папенька что вы! Я же люблю его! – Ника страшно
