Йонтра - Тима Феев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Слушай, приятель, – обратился я к нему, – бросай ты уже все эти воспоминания и полезай скорее в нору. А то там одному, пожалуй, и холодно будет. Но он, конечно, ничего не ответил.
Вот, собственно, и вся история, – подытожил Скит. – Могу только добавить, что на следующий день, когда рассвело, мы проснулись отдохнувшими и полными сил. Даже Тио тогда уже лишь едва заметно прихрамывал и все норовил идти сам, без посторонней помощи. Потом нас подобрали мои сослуживцы и отправили сюда, на Тэю. Меня в заслуженный отпуск, а его на лечение. С тех пор, в общем-то, мы с ним и дружим.
Наступил поздний вечер. Скит, как всегда, вежливо попрощался с аудиторией и направился к своему дому. Впрочем, на душе у него было как-то нехорошо. Ведь мало того, что Тио улетал, да теперь еще и сам он рассказал всем эту, весьма личную, кстати, историю. Так он и полз до своего дома, понурив голову. А когда поднял ее, то увидел Тио, сидящего на его крыльце.
– Привет, друг, – поприветствовал тот его, сделав отчего-то ударение на последнем слове.
– Здравствуй, Тио, – обрадовался Скит, – ты как здесь?
– Никак, – парировал симрик односложно. – Ты чего ж это всем про ту историю рассказал, а?
– Прости меня, – Скит вновь весь ссутулился. – Просто я думал о тебе, вот и пришло в голову…
– Ах так?! – Тио аж вскочил. – Ну знай же тогда, что я с этой планеты больше уже никуда не полечу. Пусть все пальцем показывают на тебя и на меня. Мне все равно. Но ты…
– Что я, – протянул Скит грустно, – почти предал тебя, так?
– Так! – Тио злорадно оскалился, обнажив острые белые зубы. – И поэтому ты, «почти предатель», больше уже никогда просто так от меня не отделаешься.
После чего развернулся и бравой походкой зашагал прочь. Скит же остался сидеть на своем крыльце. Он неотрывно глядел вслед исчезающему в вечерних сумерках симрику и думал: «Вот она, дружба-то какая. Этот вон, скорее сам накинется, чем позволит другим сделать что-нибудь подобное».
18. Листья больше не в моде
– Уж сколько раз, уважаемые слушатели, слышал я этот лозунг: «Берегите природу». Но вот ни разу не видел от него никакой существенной пользы. И только тогда, когда мы с вами сталкиваемся с действительно чем-то неприятным, после наших же собственных легкомысленных действий, то только тогда и начинаем задумываться. Примеров тому масса, поэтому перечислять их я, чтобы не повторяться и не наскучить вам совсем уж, не стану. Но тем не менее расскажу все же одну историю, уже из личного, так сказать, опыта, после которой и сам, но не то чтобы не могу «не беречь», а даже как-то и побаиваюсь причинять природе какой бы то ни было вред.
Началось же все с того, что одну сотрудницу нашего Университета отправили на стажировку в заповедник. Находился этот заповедник на одной из малых планет системы Мирра, на небольшом необитаемом острове. Там росли деревья. Но не совсем обычные, а почти разумные. С ними можно было даже разговаривать, хотя даром речи обладали только женские особи. Мужские же, несмотря на то обстоятельство, что все время молчали, понимали при этом все или даже больше, чем их соплеменницы. Назывались же эти деревья хаорами. И все было бы с ними, конечно, в порядке, если бы не их чрезвычайно редкая древесина, которая в легальной торговле была строжайше запрещена, но вот на черном рынке ценилась баснословно дорого. Разного рода браконьеры, охотники за наживой да и просто зарвавшиеся чиновники стремились проникнуть на этот остров, чтобы заполучить «золотую», как они ее называли, древесину. Сам же остров охранялся, к несчастью, весьма посредственно. Поэтому наша сотрудница, а звали ее Ли, почти сразу по прибытии столкнулась с незаконной вырубкой. И так она старалась, и эдак, ничего не помогало. К местным властям обращалась. Но те лишь ограничились установкой проволочной сигнализации по периметру острова, что, конечно же, мало чем помогло. Промучившись так около двух месяцев, а ведь ей нужно было еще и научной работой заниматься, Ли обратилась наконец ко мне:
– Слушай, Скит, – начала она разговор, позвонив через межпланетную квантовую сеть, – помоги мне, пожалуйста. У нас тут браконьеры совсем обнаглели, а охраны всего три норра да я. Ну кого мы можем поймать? Последи своим зеркалом, ну хоть немножко. Может, сумеешь найти что. Только ты если кого вдруг обнаружишь, зафиксируй сразу, чтобы мы потом доказать могли.
– Ли, – ответил я сдержанно, – ты же знаешь, что я всегда рад, но сейчас работы много, поэтому сильно на помощь не рассчитывай. Помогу как смогу. И ты там сама еще, будь, пожалуйста, поосторожней. А то ведь браконьеры ребята рисковые и не будут особо церемониться, несмотря даже на то, что ты девушка.
– Да знаю, знаю. Не маленькая уже. Так что, будем считать, что договорились?
– Угу, – буркнул я в ответ.
После этого Ли послала мне воздушный поцелуй, как у трианцев было принято, и отключилась. Я стал наблюдать. Время от времени, конечно. Но и этого, впрочем, было вполне достаточно, чтобы выяснить, что браконьеры добирались до острова на небольшой туристической подводной лодке. После чего уже на дельтапланах, которые были припрятаны у них в карстовой пещере, пересекали полосу ограждения. А дальше все было уже, как говорится, делом техники. Электропилы с пониженной шумностью и «ах», и «ох» спиленных хаоров. Последние же, по крайней мере такое складывалось впечатление, совсем или почти совсем не чувствовали боли. И даже разговаривали со своими убийцами до самого последнего момента. Я, кстати, именно тогда и подумал впервые, что несмотря на свою способность говорить, все же они были какими-то не совсем живыми. Ну, или, по крайней мере, не такими живыми, как мы, например.
Сделав подробные записи с зеркала, я отправил их Ли, а заодно и в местную службу безопасности. И уже примерно через неделю всех браконьеров задержали. Однако незаконные порубки ценного леса хотя и сократились после этого существенно, но не исчезли совсем. Нет-нет, да какой-нибудь новый пень все же появлялся в заповедном лесу, о чем Ли немедленно мне сообщала. «Вот, – говорила она тогда, – сегодня еще и Мао-17 зарезали». Она употребляла почему-то именно такое слово, видимо, относясь к деревьям, как к таким же как и мы, разумным существам. Через неделю все повторилось опять – снова новый пень.
