Капитан Т.Т. Трезоров - Валентин Егоров

Как только глаза закрылись, кругом все потемнело и я оказался в безвременье.

Очнулся я, по-прежнему, сидя на стуле и глядя перед собой себя в угол горницы. В помещении было темно и только лунный свет речной струей рассеивал темноту в комнате. В поле моего зрения попал Трезор, который сидел чуть в бок от меня и не отрывал взгляда своих карих глаз от моего лица. Уловив мой осознанный взгляд, он подошел и ощутимо ткнул своим носом в мои колени. Всем своим видом он, словно, хотел сказать, что нам пора идти. Машинально взглянул на часы, они показывали четыре часа тридцать минут. Плотная темнота за окном подтверждала мою мысль о том, что всего через час нам с Белояром придется бежать свои утренние десять километров.

Когда мы с Трезором выходили из дома в начинающуюся снежную метель, то я вспомнил неожиданную встречу с мамой и ее слова об искусстве, знании и умении.

ххх

Дни отдыха, по словам Белояра, это дни вынужденного, но приятного безделья, пролетали стремительно, встречи с ребятами и девчатами села, танцы под аккордеон и гармонь, девчишники, мальчишники, капустники.

За два дня до возвращения в академию я вспомнил о данном Валентину Валентиновичу обещании, показать ему безвоздушное пространство и наш естественный спутник. Вечером я послал одну из младших сестер Белояра с запиской к Валентин Валентиновичу, где подробно объяснил старому учителю, где мы встретимся и какую одежду надеть для полета.

Еще до рассвета я был у своего Х45, демонтировал кресло-лежанку Трезора и пристроил на его место сиденье от разбитого "Москвича", чтобы Валентину Валентиновичу было бы на чем сидеть во время полета.

Валентин Валентинович появился в точно назначенное время и, не смотря на мои советы, оделся в громадный зимний тулуп и шапку ушанку, так как, по его словам, очень боялся замерзнуть на большой высоте. Я посоветовал ему скинуть всю эту одежку и залезать в кабину истребителя. Как только он скрылся в кабине и сел на кресло, я рядом с его тулупом оставил свой высотный скафандр и одним молодецким прыжком влетел в кабину. Валентин Валентинович тихо сидел за моей спиной и, словно жираф, вытягивал шею, чтобы рассмотреть оборудование кабины и то, что было за ее окнами. Колпак кабины с легким шипением встал на место, свежий воздух наполнил внутренний объем, через контур-шлем я передал Ирреку мысленный импульс-приказ и, в несколько секунд прогрев двигатель и сделав прозрачным остекленение колпака кабины, стал осторожно набирать высоты.

При вертикальной тяге двигателя, мы с Валентин Валентиновичем видели, как село медленно уплывало и на глазах стало все меньше и меньше. Вскоре оно превратилось в точку и совсем пропало из виду в снежной пелене. Затем низкие зимние облака скрыли от наших глаз и излучину реки, в центре которой находилась наша Малиновка. Вот мы пробили нижнюю облачность, и попали в непроглядное молоко верхней облачности. Я не спешил и поднимал Х45 только на вертикальной тяге двигателя, чтобы дать Валентину Валентиновичу время привыкнуть к подъему и наблюдать всю картину, в этот момент раскрывающуюся перед нами. Вскоре истребитель, продолжая свой неуклюжий подъем, пробил последний слой облаков, и вышел в тропосферу, где над нами возникла чернильная темнота безбрежного вакуума вселенной.

Я отключил вертикальную тягу и придал истребителю плавное скольжение по свободной траектории, покачиваясь с крыло на крыло. За спиной я не слышал ни одного звука, сохранялась абсолютная тишина, я обернулся, чтобы узнать, не произошло ли что-нибудь плохого с Валентин Валентиновичем и как он себя чувствует. Увиденная картина до глубины души поразила меня, старый учитель, стоя на ногах, обутые в большие деревенские валенки, уперся головой в колпак кабины, чтобы лучше разглядеть разворачивающуюся перед ним панораму космоса. Разогнав, истребитель до второй космической скорости, я на третьем витке спирали стал удаляться от Земли. Сзади меня послышалось едва сдерживаемое судорожное дыхание, когда сзади нас начал формироваться гигантский сфероид с зелеными океанами, темными материками и белыми облаками.

Это была действительно незабываемая фантастическая феерия космоса, великолепная панорама планеты Земля!

Валентин Валентинович, по-прежнему, молчал, но его волнение перед увиденным выдавалось учащенным дыханием, а мне почему-то в этот момент в голову лезли мысли о том, мой учитель наконец-то увидел то, о чем так много говорил своим ученикам и мечтал увидеть своими глазами. Плавно удаляясь от планеты, я глазами разыскал наш естественный спутник и, дав двигателю максимальное ускорение, направил свой блин чуть-чуть наперерез луне. Двадцать минут полета при ускорении в несколько "g" и вот мы уже скользим над лунной поверхностью, покрытой толстым слоем пыли и круглыми кратерами. Тень моего истребителя скользила по поверхности луны, петляя между кратерами и скальными утесами. Валентин Валентинович что-то пришептывал губами, но, по-прежнему, не задавал мне ни единого вопроса, он был занят рассматриванием картины Луны. Решив, что уже достаточно много показал своему учителю, я стал разворачивать истребитель, чтобы покинуть луну, когда Валентин Валентинович очень тихим голосом попросил меня еще раз пролететь над поверхностью спутника. Я резко сбросил скорость и машина вновь заскользила в медленном ритме вальса на луной поверхностью.

Обратный путь был уже ничем не примечателен. Только обычно все летательные аппараты, аналогичные моему истребителю, входили в земную атмосферу планеты над океанами, я же, решив немного сократить путь, вошел в атмосферу над Камчаткой и, помаленьку сбрасывая скорость и снижаясь одновременно, пролетел от восточного побережья нашей великой страны до западного. Наш полет продолжался равно один час двадцать минут пятнадцать секунд.

По возвращению, я вновь посадил Х45 на прежнее место и увидел, как Белояр, помогает вылезти из кабины своего истребителя одной сельской девчонке, которую я еще не встречал.

На следующий утро на наших истребителях-блинах мы вылетели в академию.

Наши зимние каникулы окончились!

ххх

Генерал уже не мог говорить, так велико было его возмущение, он хрипел, булькал словами, размахивая руками. Мы же с Белояром стояли перед ним навытяжку, понуро повесив головы, и пытались разобраться и понять, что же такое случилось, когда нас, только что посадивших Х45 на взлетную полосу, схватили под белы ручонки и повели-потащили на красный ковер к начальнику академии.

— Придурки, вы понимаете, что ПВО страны было поднято по тревоге, когда неизвестный летающий объект пролетел над территорией страны от восточной до западной границы и скрылся в неизвестном направлении. Этот объект не ответил ни на один запрос с земли, не давал опознавания "свой — чужой". По нему было выпущено восемь зенитных ракет "земля — воздух", в целях его преследования было поднято в воздух четыре эскадрильи высотных перехватчиков "яковлевых". И вся эта шумиха и паника на государственном уровне только из-за того, что один из моих идиотов катал своего старого учителя физики на экскурсию на луну, а другой идиот, в это же самое время развлекал девицу на выданье демонстрацией достопримечательностей столицы с птичьего полета. — Громко не кричал, а орал Генерал, перемещаясь по кабинету со сверхсветовой скоростью. — И когда, Верховный Главнокомандующий попросил меня дать разъяснения по этому поводу, что же я должен был ему врать? ПВО страны по типу летательного аппарата определило, что это были ваши Х45, и только поэтому в воздух не были подняты суперсовременные перехватчики, чтобы сбить вас. Мы потратили бешеные деньги на обучение, кормежку этих обалдуев, — в этот момент его речи тихо открылась дверь кабинета и наш Трезор по-пластунски пополз к нам, чтобы гордо занять место между мной и Белояром. — И этот ваш боевой пес, якобы, аристократических кровей, отказался сдавать госэкзамен, заявив, что ответы на подобные вопросы знает любой щенок. Ребята, с меня хватит, я ухожу в отставку и на пенсию, по крайней мере, спокойно доживу до глубокой старости, а с вами и дня не проживешь спокойно — то весь город на ноги поставили полетами на идиотских самолетах, а теперь всю страну переполошили. Мы с Верховным Главнокомандующим посоветовались и решили выпустить вас из академии досрочно, присвоить досрочно воинское звание "капитан" и отправить вас служить в такую глухомань, чтобы вы повторно что-нибудь не натворили. За вами нужен глаз да глаз, не каждый сможет учить и руководить вами, мы с Командующим ВКС решили направить вас служить в гарнизон, которому приказано командовать мне.