Дорога императора (СИ) - Евгений Васильевич Шалашов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Эй, парень, — услышал я вдруг.
Я напрягся, но дёргаться не стал. Лишь сощурившись посмотрел в ту сторону, откуда доносился голос.
— Эй, хлопчик, к тебе обращаюсь, — снова донеслось из кустов.
Разговор шёл по-польски, но отчего-то я понял, что польский язык для говорившего неродной. Слишком уж грубоватый акцент. Язык хоть и славянский, но каждый язык по-своему уникален и отличается от всех остальных.
Я же хоть и пребывал в определённых сомнениях, но решил рискнуть:
— Бойцы, а чьи вы будете? — спросил я на чистом русском языке, повернувшись к кустам.
Там наступила короткая пауза. Снова раздался голос:
— А ты сам-то, кто будешь?
На этот раз говоривший использовал русский язык. И здесь уж стало ясно, что этот язык для него родной. А я внутренне расслабился и едва держался, чтобы не расплыться в улыбке.
— А вот сейчас на тебя посмотрю и решу, представляться тебе или нет. А то сидите в кустах, как сычи, вопросы странные задаёте.
Говорил это, а у самого сердце едва из груди не выпрыгивало.
— Я здесь один, — продолжил я, — а вас…
Я сделал небольшую паузу, пытаясь понять, сколько там человек скрывается. Уловил по дыханию, что их там трое. А чуть поодаль, метрах в тридцати, заметил какое-то шевеление. Причём почувствовал его, будто шестым чувством. Любой другой человек вряд ли бы разглядел.
— И один снайпер вон там прячется. Всё верно говорю?
После этого повисла пауза. А я же встал, сложив руки на груди и уставился в кусты. Видимо, русские солдаты — в этом уже не было сомнений, — о чём-то переговаривались.
— Больно уж ты парень глазастый, — раздался голос из кустов.
— А вы слишком много болтаете. Будьте добры, господа офицеры, выйти и доложиться по всей форме. И не говорите, что у вас с собой нет фотографии императора Российской империи или что вам её не показывали. В крайнем случае — на серебряный рубль гляньте. Правда, я на нем слишком важный, но узнать можно. Есть рубль в хозяйстве?
Из кустов тут же выскочил, как чёртик из табакерки, бравый мужичок. Он сначала порывался выпрямиться и встать по стойке смирно, но всё-таки мы были не на плацу. Он огляделся по сторонам и быстро подошёл ко мне, так и не разгибаясь:
— Ваше величество? — наконец спросил он.
— Моё, моё, величество! — хохотнув, ответил я.
Тут же раздалось радостное сопение из кустов, и оттуда появились ещё двое солдат.
— Ваше императорское величество! Мы все ноги стоптали, пока вас искали. А как узнали, что деревню сожгли, которую мы пытались разыскать, так сначала…
Я поднял руку, пытаясь их прервать:
— Всё, полно. Нашли уже императора.
Я окинул ребят взглядом. Одеты они были по-простому, в крестьянскую одежду. По движениям и цепким взглядам было сразу видно, что это не крестьяне. Сколько бы они ни пытались соответствовать образу, но хоть табличку на лоб вешай, что это опытные матёрые бойцы. Обнять бы их, но не буду. Я, конечно, безумно рад появлению своих, но нужно соблюдать строгость и невозмутимость.
Наконец все трое выпрямились как на параде, в ожидании приказов.
— Я тут, понимаете ли, с немцами чуть ли не в одиночку сражаюсь, а вы тут прогуливаетесь, воздухом свежим дышите, за природой наблюдаете.
— Виноваты, ваше императорское величество. Готовы приступить к эвакуации.
— А что там с четвертым? — поинтересовался я, кивая в сторону снайпера.
— А он нас страхует, ваше величество, — пояснил один из бойцов. Потом, видимо, догадался представиться: — Поручик Вострецов и офицерская группа поступает в ваше распоряжение.
Вот и ладно. Коли поступает, распоряжусь.
Глава 18
Прощание со славянкой
Офицерская группа, оказавшаяся здесь, была лишь одной из групп, направленных моими генералами на мои поиски. Вот эта входила в состав диверсионной бригады полковника Ефимовского, которую Толбухин едва ли не в полном составе отправил искать потерю. Они как раз выполняли какую-то очень важную миссию, но их выдернули чуть ли не в самый ответственный момент и отрядили для розыска самого императора Российской империи.
Мы с ребятами уселись возле окопчика. Я задавал им вопросы, а они, по мере сил, отвечали. Хотя знали-то они, по сути, всего ничего. Что касаемо новостей из России, они тоже практически ничего не знали. Доходили какие-то обрывки, но не больше, а самим следить за новостями было некогда. А уж что творится за пределами России — темный лес. Франция воюет с Италией, Германия сосредотачивает силы на обороне, потому что непонятно дальнейшее будущее — вот и все.
Во главе группы был поручик Вострецов — мужчина лет 35 с виду, с вислыми усами и залысиной. Кажется, немолод для такого чина, но человек мог оказаться офицером, вытащенным на службу из запаса.
Бойцы сразу же доложили о готовности отвести меня до ближайшей базы, которая находилась в 100 километрах от бывшей деревни Дрязги. А там имеется и радиостанция, и запас продовольствия.
Правда, путь предполагался непростой. Как я понял, они не раз встречались с вражескими отрядами, причём не всегда понятно, что это там за враги — не то немцы, не то поляки. Но каждый раз им удавалось уходить незамеченными.
Однако поручик Вострецов обмолвился, что изначально группа состояла из 7 человек. За эту информацию я зацепился. Как оказалось, не всегда им сопутствовала удача, и один раз они всё-таки столкнулись с какими-то бандитами. Это точно были не немецкие солдаты, а скорее дезертиры либо какие-то разбойники. Они все были в немецкой форме, но без знаков различий. Оружие разнообразное: были и немецкие винтовки, но хватало и обычных обрезов, и охотничьих ружей. К тому же бойцы из них оказались аховые. Воевать они совершенно не умели. Даже несмотря на значительный численный перевес — их было около четырёх десятков, — наш отряд всё равно смог дать им достойный отпор и уйти, несмотря на практически на шестикратный перевес.
Однако и стоит смотреть правде в глаза — всемером против такой массы не повоюешь. Пускай на той стороне были неопытные бойцы, но, как известно, пуля-дура и всегда цель найдёт. Да и патронов на всех не хватит. Вот и решили отходить. Правда, не всё шло гладко. Двоих солдат в той перестрелке убили. Одного ранили, и тот остался прикрывать отход основной группы. Всё-таки в приоритете было не боестолкновение с польскими бандитами или немецкими солдатами, а освобождение императора, и об этом никто не забывал. Поэтому поступок прапорщика Болешевского был воспринят хоть и с недовольством, но без
