Витя Коробков - пионер, партизан - Яков Ершов

Все гуще становится лес. Витя спешит: задумавшись, он отстал от своих товарищей.

— Эй, хлопец! — слышит он вдруг чей-то негромкий голос.

Витя оглянулся. У обочины дороги стоял высокий, очень худой человек в ватной куртке и армейской потрепанной шапке.

— Подойди сюда! Оглох, что ли?

Витя нерешительно остановился, потом сделал несколько шагов к незнакомцу. Но человек вдруг резко повернулся и, раздвигая кусты руками, не разбирая дороги, стал уходить в глубь леса. Витя недоуменно поглядел вслед ему, пожал плечами и бросился догонять своих.

ЧЕЛОВЕК В СТЁГАНКЕ

Человек в ватной куртке, злобно ругаясь, лез напролом в чащу.

Отойдя на некоторое расстояние от дороги, он остановился, что-то обдумывая, уставив в одну точку маленькие колючие глазки. Потом свернул в сторону, в густые заросли карагача.

— Дьяволы его принесли сюда, чертенка глазастого. Будет путаться под ногами, узнает еще, чего доброго, сопляк проклятый! — бормотал он вполголоса.

Скоро впереди посветлело, деревья расступились и открыли небольшую полянку, заросшую высокой, уже пожелтевшей травой. На полянке сидели двое: старик с пышной, почти белой бородой и молодой чернявый парень. У обоих — винтовки за плечами, у пояса — связка гранат. Они, видимо, ожидали человека в стеганке, потому что нисколько не удивились его появлению.

— Пошли, дорога свободна, — сказал пришедший. Теперь лицо его было спокойным и даже веселым.

Они выбрались на тропу и двинулись по ней в направлении, обратном тому, в котором только что прошли пятеро партизан.

К вечеру вышли на опушку леса к большой деревне. Долго лежали в кустах, наблюдая за сменой часовых у шлагбаума, за оживленным движением на дороге. Постепенно темнота закрыла от них и деревню с белыми домиками и дорогу.

— Пойду разведаю, — сказал человек в стеганке.

— Вместе пойдем, Андрей, — остановил его старик.

— Не к чему, дед, — запротестовал Андрей. — Вдвоем скорее попадемся. Одному надежнее. Если меня схватят, вы успеете уйти.

Довод казался убедительным. Дед Савелий не стал возражать. Андрей шагнул вперед, и темнота сразу поглотила его, Двое некоторое время молчали. Потом дед Савелий сказал:

— Я, пожалуй, тоже пойду. Как думаешь, Ваня?

— Можно и пойти, — неопределенно ответил парень.

Дед Савелий, зажав винтовку в руке, пригибаясь, пошел в ту же сторону, где несколько минут тому назад скрылся Андрей. На сердце у него было неспокойно. Уж больно он ухарист, этот Андрей. В осиное гнездо лезет, как в свою хату. Не провалил бы задание. Напрасно назначили его старшим разведки. Правда, комиссар перед выходом предупредил Савелия: «Ты не только старый партизан, ты еще и коммунист, Савелий Петрович, на тебя особенно надеемся», — но руководит-то разведкой он, Андрей Вятченко. Говорить нечего, разведчик дельный. В самое пекло бросается и цел-невредим возвращается с подробным донесением. Поэтому и доверяют ему, хотя Вятченко совсем недавно — всего месяц назад — появился в отряде.

Невдалеке раздался вдруг грубый окрик немецкого часового. «Засыпался Андрей, — подумал в тревоге дед Савелий. — Черт его туда понес». Но Вятченко что-то ответил, и часовой пропустил его.

Дед Савелий помедлил некоторое время, прислушиваясь. Кругом стояла настороженная тишина. Он свернул с тропы и пошел к деревне через кустарник, в обход поста. Его томили сомнения…

А Вятченко между тем уже шагал по темной деревенской улице, отыскивая нужный дом. Трижды коротко стукнул в светящееся окошко. Ему открыли и проводили в горницу. За столом, разбирая бумаги, сидел Головин. Он поднял навстречу вошедшему смуглое горбоносое лицо с глубоким шрамом на правой щеке.

— Еле вырвался, — устало произнес Вятченко и тяжело опустился на стул. — Оставил двоих за околицей.

Головин встал из-за стола, прошелся по комнате и остановился возле Вятченко.

— Не будем терять времени. Докладывай. Тебя не подозревают?

Вятченко вздрогнул.

— Как будто бы нет, — он криво усмехнулся: — Лучший разведчик… Но работать очень опасно (в памяти встала встреча с черноглазым мальчишкой). В отряде могут появиться люди, которые знают меня по городу.

Он поднял на человека в френче умоляющий взгляд:

— Переведи меня на другое дело, Жорж. Ведь если поймают…

Головин круто повернулся на каблуках. Лицо его, обезображенное глубоким шрамом, угрожающе потемнело.

— Не распускай нюни, — повелительно сказал он. — И помни: ты нам нужен именно там. Здесь тебе грош цена. Здесь ты ничто. А там… Сам начальник гестапо о тебе справлялся.

— Тебе хорошо командовать, — трусливо огрызнулся Вятченко. — А сходил бы хоть раз туда. — Он ткнул пальцем через плечо в окно, за которым в сотне-другой метров черной стеной стоял лес. — Каждую минуту ждешь, что схватят и вздернут. А вы ишь как устроились…

— Не много ли на себя берешь? — презрительно выпятил нижнюю губу Жорж. — Делай свое дело и не забывай, откуда мы тебя вытащили. И не ной: кто там тебя знал в городе… — Он сел к столу, взял карандаш, чистый лист бумаги. — Где аэродром?

Жорж спрашивал долго. Очень многое хотели знать гитлеровцы о партизанах. Их интересовали фамилии командиров, места партизанских баз, расположения от рядов. Выспросив все, что ему было нужно, и условившись о новой встрече, Головин уже дружески похлопал Вятченко по плечу и пожелал успехов.

— А мне? — спохватился Вятченко. — Сведения о карателях? Что же я скажу там?

— Ах, да, — усмехнулся Жорж. — Запоминай.

И он стал говорить о численности гарнизона, о расположении складов, штаба.

— Можешь передать. И не бойся, тут все точно. Но через два дня гарнизон уходит. Надеюсь, на этот срок ты, как и всегда, сумеешь задержать своих «товарищей»?

— Да, да, — заверил Вятченко и стал собираться.

СРЕДИ СВОИХ

Партизанская стоянка затерялась далеко в старокрымских лесах. Роман Пантелеев вел свой маленький отряд напрямик, через лесистые сопки, заросли орешника, глубокие овраги, вдоль русел пересохших горных речушек. На пути часто попадались партизанские заставы. Дозорные появлялись всякий раз неожиданно, словно вырастали из-под земли.

Витя особенно хорошо понимал теперь, почему гитлеровцы так боялись леса. Хозяевами здесь были народные мстители — партизаны.

К осени 1943 года партизанское движение в Крыму стало грозной силой. Отряды объединились в бригады, бригады в соединения. Теперь в лесах Крыма действовали Восточное, Южное и Северное соединения партизан. Всю их работу направлял штаб партизанского движения. Партизаны оказывали большую помощь Красной Армии, вели крупные бои с кадровыми частями противника, делали налеты, на железные дороги, гитлеровские гарнизоны, добывали ценные разведывательные данные.

Позади остались тяжелые времена первой зимы партизанского движения в Крыму, когда гитлеровцам удалось уничтожить многие продовольственные базы партизан. Теперь отряды имели радиостанции и поддерживали постоянную надежную связь с Большой землей. Лесные партизанские аэродромы принимали самолеты. Воздушным путем доставлялись продукты, оружие, боеприпасы, листовки. Обратными рейсами вывозили больных и раненых. Партизаны наладили выпуск листовок и распространяли их среди населения. Они были тесно связаны с подпольщиками в Симферополе, Феодосии, Севастополе, Евпатории, Керчи.

Гитлеровское командование бросало против партизан регулярные части и специально сформированные карательные отряды. Фашисты тщательно охраняли свои гарнизоны, устанавливали сторожевые посты у входа в города и поселки, проверяли документы у каждого прохожего, то и дело прочесывали леса. Схваченных партизан зверски пытали и вешали на городских площадях, сгоняя на казнь население. Ничто не помогало — партизанские отряды с каждым днем росли. Гитлеровская разведка засылала в отряды тайных агентов. С их помощью иногда удавалось заманить партизан в ловушку или внезапно напасть на партизанскую стоянку. Но шпионы часто проваливались.

Витя не представлял прежде всего размаха партизанского движения в Крыму. В эти дни отец ему многое рассказал, читал он и партизанские листовки и теперь с еще большим нетерпением рвался к партизанам.

Он надеялся в лесах встретить старых друзей, с которыми познакомился год тому назад. Но его ждало разочарование. Связной привел совсем в другой отряд.

— Ничего, хлопец, — сочувственно сказал низенький, коренастый партизан, дружески похлопывая Витю по спине. — Заведешь новых приятелей. Постой-ка, — вспомнил он, — есть для тебя дружок — бедовый! Связной из соседнего отряда, гостит нынче у нас. Айда, ребята, зови Василия быстрей сюда.

Витя сидел с отцом за миской горячего, попахивающего дымком супа, когда в шалаш протиснулся коренастый паренек с огненно-красным чубом.